Александр Громов - Ребус-фактор

По пустым улицам ветер гонял легкий мусор. Ближе к окраинам по одному и группами стали попадаться припозднившиеся беженцы – очень спешащие, втягивающие головы в плечи от рева маршевого двигателя моего катера. Даже бродячие собаки исчезли куда-то. Зато в окне верхнего этажа облупленного, чуть покосившегося трехэтажного дома, какие строили «прогрессивным методом» лет пятьдесят назад, я заметил человеческую фигуру.

– Ты куда? – всполошилась Дженни.

– Я сейчас… – Включать реверс было глупо, и я заложил вираж. Описал полный круг, затормозил и завис перед окном.

У раскрытого окна седенькая старушка гладила кошку, щурящуюся на солнце. Обеим не было дела до суеты на улицах, сменившейся вдруг мертвой тишиной.

– Добрый день, бабушка, – сказал я. – Вы не слышали приказа об эвакуации?

– Приказа? – В выцветших глазах неожиданно мелькнула насмешка. – Нет, приказа не слышала. Призыв был, это да. Что верно, то верно: призыв был. Можно даже сказать, что настоятельный совет был. А приказа не было.

– Мы должны ее взять, – шепнула мне Дженни. Я лишь плечом дернул: сам знаю, не мешай!

– Зря вы так, – как можно мягче сказал я. – Через несколько часов здесь будут десантники из метрополии, те еще головорезы. Возможно, они будут здесь уже через полчаса. Вам надо уехать. Мы возьмем вас, у нас есть место… правда, Дженни? Мы сейчас разгребем барахло там, сзади, и возьмем вас…

– Никуда я отсюда не поеду, – покачала головой старушка. – Вы, молодые, летите, спасайтесь, деритесь, коли сможете… А мне уж поздно. Толку от меня никакого, а где умирать – не все ли равно? Уж лучше дома. Сорок пять лет здесь живу, а я уж не молодая в столицу переехала… Шестерых премьер-губернаторов пережила, куда уж больше-то? Нет, нет, не поеду, и не упрашивайте. Мои вот тоже не хотели меня одну оставлять, да я им сказала: пошли вон, дурачье! Ну как есть болваны: дети у них мал-мала меньше, мои правнуки, значит, а туда же: не уйдем без тебя! Ничего, ушли. И вы летите отсюда, пока не поздно, а я уж как-нибудь сама…

– Вас могут убить, – попытался образумить я упрямую старуху.

– И вас, – мгновенно ответила она. – Кто может знать, как повернется дело? С ума все вдруг посходили: земляне то, земляне сё… Сколько себя помню, земляне всегда у нас крайние, а чуть что случись – у кого просить-то помощи? У них, у землян. А разве они убивали нас когда-нибудь?

– Теперь будут, – хмуро посулил я. Не хватало мне еще упрекать слегка подвинувшуюся умом бабку за контрреволюционные речи!

– А если и будут, то для меня невелика беда. – отрезала старуха. – Стой, Кшися! Кис-кис-кис…

Само собой, последние слова относились не ко мне, а к кошке, спрыгнувшей с подоконника внутрь комнаты. Старуха, кряхтя, встала со стула и засеменила за кошкой, небрежно махнув нам на прощание – катитесь, мол. Н-да… Не силой же мне затаскивать бабку в катер! Сроду не воевал со старухами.

– Поехали, – пробурчал я. – Только время зря потеряли.

Дженни промолчала.

Я поднялся над крышами и дал полный газ, а за городом, наоборот, спустился пониже. В небе ветер медленно размывал дымные полосы, и больше не было видно огненных стрел – значит, катера землян уже погасили скорость и где-то рыщут. Очень мне это не нравилось. Не исключено, что они видят меня на радарах, несмотря на мой бреющий полет, а я их нет. Этой летающей колымаге еще очень далеко до приличного воздушного судна. И летаргатора у меня больше нет, хотя от боевых катеров летаргатором все равно не отобьешься, это оружие против незащищенной живой силы… Одна надежда на то, что успеем дотянуть до Дикой территории и нырнем в джунгли, ищи нас там…

– Что это? – ахнула Дженни.

Я на миг оглянулся. Посреди Нового Пекина беззвучно встал бурый гриб на клубящейся коричневой ноге. Несведущим могло показаться, что там рванул маленький ядерный заряд, ну да у страха глаза велики. Обыкновенный тротил, да и то в количестве не больше тонны.

– То, что должно быть, – ответил я. – Взорвали Врата. Держись, сейчас тряхнет.

Тряхнуло так себе, несильно.

Наверное, командующий десантной операцией и не рассчитывал захватить Врата целехонькими – для этого надо было быть уж очень легкомысленным оптимистом. Первые дни главный вопрос для нас заключался лишь в том, планировала ли метрополия немедленно установить где-нибудь на поверхности Тверди новые Врата и обеспечить десантной армии непрерывный поток подкреплений – или же наш противник считал, что нескольких тысяч десантников, доставленных сюда на двух громадных кораблях, более чем достаточно, чтобы выпустить кишки мятежникам?

Казалось, что второе вероятнее. С чего бы землянам высоко ценить бойцовские качества каких-то немытых колонистов? Откуда в захудалой колонии возьмутся талантливые стратеги и тактики? Какое чудо подарит Тверди обученных солдат? Можно призвать на военную службу хоть пятьдесят миллионов фермеров, вооружив их допотопным оружием, но они как были фермерами, так и останутся ими. Чем их больше, тем проще обнаруживать их и бить. Устроить одно-два показательных побоища, чтобы уцелевшие слегка задумались, после чего предъявить нам еще один ультиматум – так, по-видимому, рассуждал земной командующий. Во всяком случае, мы очень на это надеялись.

За два часа до истечения назначенного землянами срока их передовые отряды уже высадились во всех крупных городах, обнаружив в них едва процент от прежней численности населения. В сельских районах им повезло больше, и уже к вечеру командование десантников знало координаты большинства сборных пунктов и нескольких тайных баз. Еще до темноты по этим точкам были нанесены удары с орбиты.

Вы видели, как двадцать-тридцать квадратных километров джунглей в один миг превращаются в раскаленную пыль? Я – видел. Погибли многие тысячи людей, хотя их все же было намного меньше, чем рассчитывали земляне. Наши сборные пункты не были пересыльными лагерями, беженцы в них не задерживались. Их, зачастую едва волочащих ноги от усталости, безжалостно гнали дальше, не останавливаясь в случае чего перед угрозами и насилием. И те, кто, проклиная все на свете, потащился дальше, выжили. Еще раз низкий поклон Шмулю Цукерману! Кажется, невелика заслуга предвидеть элементарное, но вы попробуйте сохранить голову холодной в хаосе и бестолковщине первых недель после революции! Шмуль составил графики и наметил маршруты, а люди Рамона Данте выполняли его план. Многие из них пропали безвестно, став просто частью Тверди, зато выживших беженцев уже не надо было агитировать. Земляне нанесли нам болезненный, но далеко не смертельный удар и не испугали нас, а лишь озлобили до крайности. В этом состояла их первая ошибка.