Джон Кристофер - Смерть травы

Роб сомневался. Конечно, там он смог бы отлежаться, набраться сил. Но почему этот мальчишка помогает ему? Ловушка? Пусть так — сейчас он думал только об отдыхе, даже коротком.

— Согласен: пещера так пещера, — сказал он.

— Поедем в обход, вдоль реки. На верхних полях нас могут заметить. Ты сядешь на Капитана.

— Я и пешком смогу… — неуверенно возразил Роб, с опаской покосившись на коня.

— Нет, — отрезал Майк. — Пойду подберу твое барахло. Обуйся пока, потом найдем, чем перевязать.

Морщась от боли, Роб надел носки и ботинки. Майк показал ему, как забраться в седло и что-то ласково шептал Капитану на ухо, пока Роб неуклюже карабкался.

Земля убежала далеко-далеко. Конь беспокойно перебирал ногами и вырывал поводья из рук Майка.

— Стоять! Спокойно, милый! — крикнул Майк.

Капитан успокоился, но от этого Роб не почувствовал себя счастливее.

— Бери поводья, — приказал Майк. — Я буду придерживать за седло.

Робу вовсе не понравилось ездить верхом, он болезненно ощущал каждый шаг коня. «Интересно, — подумал он, — что бы я запел, если бы Капитан понесся галопом?».

Река протекала через небольшую долину. Сначала они ехали вдоль берега, потом свернули на дорогу, ведущую к лесу. Роба удивила странная поверхность дороги — землистого цвета, но чересчур гладкая. Он спросил об этом Майка.

— Это пластик, — пояснил тот. — Разве у вас в Урбансе другие покрытия на дорогах? Они мягкие, эластичные и очень хороши для лошадиных копыт.

— Такое покрытие, наверное, быстро изнашивается?

Майк пожал плечами:

— Смотря, сколько ездить по дороге. Да это и неважно. Оно очень просто ремонтируется. Есть такая машина, которая укладывает и разглаживает покрытие со скоростью миля в час. Слушай, тебе придется дальше идти пешком. Отсюда уже близко, а Капитан не пройдет через заросли.

— Конечно. Скажи только, как мне слезть.

— Просто перекинь одну ногу к другой и прыгай, — Майк критически наблюдал за неуклюжей возней Роба. — Подожди, я его привяжу.

Когда они вошли в лес, Капитан тихонько заржал им вслед.

— Хочешь, держись за меня, — предложил Майк.

— Нет, спасибо, — Роб стиснул зубы. — Все нормально.

Они с трудом продирались сквозь густой подлесок, но Майк заявил, что это только на руку — никто не забредет в такую глушь. Они поднялись в гору через заросли смешанного леса и вскоре очутились на небольшой полянке перед пригорком, сплошь заросшим травой и колючими кустами ежевики. Роб поискал глазами пещеру, но ничего не заметил.

— Ну как ты, держишься? — спросил Майк. — Пришли.

Он уверенно подошел к зарослям и осторожно потянул за спутанный клубок из веток и колючек. Открылся ход.

— Я наткнулся на ее, когда Тэсс погналась за кроликом, рассказывал Майк, прибираясь вперед. — Это моя собака. Хотел соорудить здесь что-то вроде жилища. Представляешь — здесь, в долине, тайком от всех! Но так и не собрался. Только замаскировал, чтоб никто не нашел. Ну, вот мы и дома.

Они нырнули в низкий проем из крошащегося бетона. Внутри было темно, сквозь густые заросли снаружи проникало мало света. Роб заметил только, что стены в тесной квадратной каморке, как и вход, бетонные.

— Кому понадобился этот тайник в горе? Зачем? — спросил он.

— Он идет еще выше, только там обрушился и совсем зарос. По-моему, это запасной выход. Здесь, наверное, была артиллерийская батарея против самолетов. Или что-нибудь другое, еще с гитлеровской войны.

— Такая древняя?

— Может, и подревнее. Ведь в предыдущую войну уже были самолеты? Он осмотрелся. — Да, мрачновато. Сможешь здесь жить, как думаешь?

— Смогу.

— Мы все устроим, станет намного лучше. Сейчас я поеду домой и кое-что привезу. А ты можешь выйти наружу — необязательно здесь сидеть. Ты сразу услышишь, если кто-нибудь будет подниматься из леса. А я, когда вернусь, свистну вот так, — он показал. — Идет?

— Идет, — кивнул Роб.

Дожидаясь Майка, он вышел из своего укрытия и сел на траву. Тишина, одиночество, черный неприветливый лес не прибавляли мужества. Майка долго не было. Солнце уже торопилось к закату, стало прохладнее. Робу не хотелось подозревать Майка в предательстве — была в нем какая-то надежность. Из леса выскочили два белых кролика. Словно завороженный, Роб смотрел на забавных зверьков. Неужели все это наяву, и он действительно в Графстве, среди пышной зелени, дикой природы? А если наяву, значит, Урбанс, с его душной толчеей, давящим камнем небоскребов, улицами, кишащими электромобилями, — только вымысел?..

Кролики пугливо повели ушами и в одно мгновение исчезли в лесу. Роб услышал свист: Майк.

— Извини, что так долго, — сказал Майк, бросая на траву большой тюк и сумку. — Хотел принести сразу побольше, — он пнул тюк. — Одеяла и подушка. Потом сооружу походную кровать, а пока придется потерпеть. Жестковато, конечно, зато не замерзнешь. Простыней только нет.

— Спасибо.

— Как ноги?

— Ничего.

— Давай посмотрим.

Он смотрел, как Роб осторожно снимает ботинки и носки.

— Одно плохо: до ближайшей воды минут десять, а ранки надо как следует промыть. Ну, ничего, я захватил какую-то противовоспалительную мазь. Потерпи, будет немного жечь.

И действительно жгло. Когда он прикоснулся к ранке влажным тампоном, Роб невольно отдернул ногу, но Майк и не думал извиняться, только крепче сжал щиколотку и продолжал. Закончив промывать, он перебинтовал мозоли, достал из сумки носки и бросил Робу:

— Надень, — Майк покосился на его дырявые носки. — А эти я выкину, ладно? Есть хочешь?

— Прошлой ночью я съел немного черствого хлеба и заплесневелого сыра, а сегодня — несколько сырых картофелин. Пожалуй, хочу.

— Тебе повезло: опять хлеб и сыр. Схватил первое, что под руку попалось. Но это уж точно не заплесневело.

Он извлек из сумки хлеб и круг сыра, завернутый в муслин.

— У тебя есть нож? — Роб покачал головой. — Да, ты неважно подготовился к такой серьезной экспедиции.

Замечание было дружеским, но, все же, чуть обидным.

— У меня не оставалось времени на сборы, — ответил Роб. — Да и магазины в воскресенье не работают — я ведь сбежал из школы в воскресенье…

— Разве у тебя нет карманного ножа?

— В Урбансе? Это безумие. «Холодное оружие», запрещено полицией.

Майк недоверчиво покачал головой:

— Ну и ну! — Он отстегнул от ремня тяжелый нож с костяной ручкой. Держи. У меня дома еще есть. Ты ешь, я слетаю за водой.

Подхватив большую жестяную флягу, он ушел в лес, а Роб набросился на еду. Она была восхитительна. Хлеб — душистый, с хрустящей коричневой корочкой, белый и мягкий внутри; золотисто-желтый сыр, гладкий и крепкий. Ничего вкуснее Роб в жизни не ел. Вернулся Майк, и Роб с жадностью припал к фляге.