Квоска-хао, или Вместо тепла - Слава Волк
– Ну! – Каргин схватил его за воротник. – Чуешь холод? Чувствуешь дыхание Смерти? Скажи, ты видишь её?..
– Чего? – процедил сквозь стучавшие зубы солдат.
– Ну ёмаё. Скучные вы. Ладно, по факту вопрос: собака ваша?
– Ка… Да, наша, – желая напакостить напоследок, соврал военный, вообще не понимая, о чём речь.
– А давай так: ты говоришь правду, и я дарю тебе жизнь? – спокойно спросил Ярослав.
Солдат недоверчиво посмотрел, но, когда Каргин разжал руки, ответил:
– Хорошо. Я понятия не имею, что за собака.
– Вот видишь, хороший мальчик, – Ярослав уже замахнулся, но остановил оружие в нескольких сантиметрах от груди жертвы. – А ведь я пообещал… Блин… Как тяжело быть честным… Вали! Вали давай! Расскажешь, какой Ярослав Каргин честный человек!
И он ушёл к реке и побрёл вдоль берега вверх по течению. А солдат упал. Упал и больше не встал: потеря крови слишком большая.
***
– Тебя какой чёрт понёс?! – заорал Никита, когда Ярослав дошёл в обход.
– Собачий! – Каргин с размаху ударил товарища в грудь. Боли почти не было, но от сильного удара человек отлетел. – Будешь мне тут ещё предъявлять…
– Ты чего? – с непониманием спросил Сергей.
– А, – отмахнулся Ярослав.
– Что, следующий город? – промямлил Егор.
Но ответа не понадобилось. Город сам пришёл сюда. Точнее, его жители. Топоры, вилы, ножи… всё что есть. Народное ополчение.
– Я даже не знаю, как реагировать. С одной стороны приятно, что люди цепляются за жизнь, верят, что могут ещё победить, бьются за свою родину. А с другой стороны, они так нелепы. Как маленькие дети. Их поднимешь, и они беспомощно болтают ручками и ножками, – произнёс Каргин.
Те, кто сражались внутри, залезли в машины. Иванов проверил автомат. Каргин обнажил меч. А Олдман закрыл глаза, и вокруг него сгенерировалось поле…
Что вызвало удивление, ведь, конечно же, при битве никто этого не заметил.
– Так бл*ть! Я не понял, – Ярослав убрал меч в ножны. Сказал он это с долей иронии в интонации, но с чистым недоумением.
– Ты мне сам не разрешил объяснить. Тогда, у дерева… – нервно затараторил Егор.
– Вот сучёныш, научился. А? Вы гляньте! Тьфу. Ладно, потом научишь. Хотя, хрен с ними, рассказывай быстрее, – нетерпеливо обратился Каргин.
Остальные уже пошли в контратаку. Уже началась мясорубка, давка и перестрелка, но эти два человека стояли.
– Как? Как? Что ты сделал?
– Я тогда… много что делал. А потом в дерево…
– Дерево?
– Да, в дерево, в дупло.
– Там было дупло?
– Маленькое очень. Туда я его положил.
– И что случилось?
– Сначала ничего. А потом, когда я потянулся его забрать, меня очень сильно ударило током. Я толком не помню, что было. Помню только боль. Она была очень сильная. Но, что интересно, после неё не тяжело. То есть я сейчас спокойно вспоминаю, да и вообще более-менее спокоен. А если б такую же боль причиняли мне, то я бы долго не отошёл…
– Кажется, это действие кристалла. Он же может выступать как лекарство. Тоже же по сути энергия. Боль… Ну, я могу предположить, что кристалл в это время соединялся с твоими нервами. Знаешь, подключение. Именно из-за этого и боль. Может, это было что-то вроде посвящения? Версия интересная, но Вика…
– Знаешь, есть вещи, в которых не стоит разбираться. Просто надо принять и не пытаться объяснить.
***
Эта битва прошла не столько быстро, сколько легко. Люди могли задавить количеством… но лишь в очень оптимистичной теории. На деле они умирали, умирали, умирали и… умирали. Если после смерти что-то есть, во что очень хочется верить, то какие там сейчас, наверное, пробки…
Но революционерам тоже нужен отдых, поэтому пришлось срочно подыскивать место для лагеря. Но, как на зло, нет ни гор, ни лесов. Лишь пересохший котлован. Пришлось расположиться рядом с редкими кустиками, всё время оставаясь в боевой готовности.
– Я вот всё думаю… то есть, ты считаешь, что должно оставаться некое чудо? Что-то неизвестное… – Ярослав нашёл время, чтобы опять пофилософствовать.
– В некотором смысле да, – а Егор не против.
– Но зачем? Зная, как устроен мир, можно большего достичь.
– Не стоит грузить свой мозг. Некоторые вещи действительно лучше не знать. Меньше знаешь – крепче спишь. Не так ли?
– А пока не узнаешь, вообще хрен уснёшь.
– Это уже личный уровень любопытства каждого.
– А разве ты не любопытный? Каждому человеку это свойственно. Познавать…
– Уверен, что каждому?
– А, да… кроме обывателей… Но ты ж не такой.
– Ты знаешь, как работает танк? Знаешь, из чего сделан твой меч? Знаешь точный состав снега под нами? Что-то ты не слишком стремишься это узнать…
– Урыл, ничего не скажешь.
– Не всё ж тебе мастером-мыслителем быть. Кстати, твоя философия очень похожа на… забыл какой -изм. На языке вертится…
– Не-не-не. Только без этого. Систематика мировоззрения… это глупо. Не люблю я этого.
– Почему же? А как же тяга к познанию?..
– Слишком субъективное понятие. Загонять мысль в систему… это слишком. Главное, как ты мыслишь. Если ты хочешь сравниться с кем-нибудь во взглядах, то стоит обсудить конкретно интересующий вопрос. Политические взгляды… ещё да. В этом есть некий смысл, чтобы люди могли объединяться. И то люди с одними политическими взглядами очень разные. Один понимает так, другой по-другому. А теперь что в просто жизненных взглядах… Это ж полный бардак. Так что… это как раз-таки то, что просто должно быть…
– Да… тут ты тоже прав.
Они просидели некоторое время в тишине.
– Знаешь, а мы ведь ни разу не говорили с тобой о противоположном поле… – начал Егор.
– Мы и не так долго с тобой знакомы… – угрюмо ответил Ярослав. – Просто физически не успели.
– Твоё выражение лица…
– Что? – Каргин сразу схватился руками за лицо, но нащупал лишь шлем. – Ах ты су…
– Тебя выдал голос, поза…
– Нашёлся психоаналитик тут…
– Я писатель. Я вижу людей. И вижу, что эта тема для тебя болезненная…
– Не сложно об этом догадаться.
– Ну да. А вот что конкретно… Поначалу думал, что тебе нравится Вика… Ну, она тебе симпатична, но это не любовь… Я ведь прав?
– Прав-прав…
– Тяжеловато без мимики читать… Она умерла?..
– Кто? – спросил Ярослав просто для того, чтобы немного
