Александр Щеголев - Львиная охота

- Сначала он прочесал всю пригородную зону, - принялся рассказывать Лазар. - Самогон ему так и не продали, зато пошутили, что местные винокурни будто бы тайно разливают вино в экспортном варианте, без этих присадок. Он поперся в порт - ползать на брюхе перед агентами по снабжению и штурманами, а вернулся уже на полицейской машине. Тогда он потащил меня в яхт-клуб...

- Зачем в яхт-клуб? - не понял я.

- На каждой приличной яхте есть запас спирта. Но со всякой шпаной там разговаривать не станут, поэтому он взял меня.

- Хрустящий воротничок, - сказал Вячеславин с вызовом.

- Ради кого я старался, свинья? - спросил Лазар.

- Злой ты, как габровец, - огорчился Ваня, после чего спросил у барышни с нарочитой громкостью: - Ну, вы поняли свою ошибку?

- "Одеть" можно только кого-то, например, человека, - ответила она, глядя на известного прозаика с восхищением и преданностью. - В родительном падеже. А предметы в винительном падеже "надевают": то есть "надела шляпку", "надел кепочку"... (Она кокетливо посмотрела на меня.)

- И никак иначе, - с удовлетворением закончил Иван.

Он внимал правильному ответу, приняв вид большого мастера (принявши!). Меж их склоненными головами трепетала рукопись, испорченная красными подчеркиваниями и ехидными пометками на полях. Девушка явно хотела взять Вячеславина под руку, но не решалась, а рукопись, очевидно, была собственного ее сочинения. Мне стало жаль юное дарование. Коли речь зашла о разнице в употреблении слов "одел" и "надел", значит, разговор за литературу велся по крупному, ибо вопрос этот имел не просто важное, но принципиальное значение, особенно когда Большие Мастера вразумляли пишущую молодежь... Коридорный, как это ни смешно, тоже держал в руках рукопись, и смотрел он с точно такой же преданностью, но только на Стайкова. Каждому ученику - по Учителю! Очевидно, я ненароком попал на летучее заседание творческого семинара.

- Если решили публиковаться на русском языке, на языке Пушкина и Фудзиямы, извольте освоить грамоту в совершенстве, - сурово покивал Вячеславин девушке.

- Что вас сдернуло в такую рань? - спросил я Лазара.

- Вломились какие-то болваны, - пожаловался тот, - сначала к Ване, потом ко мне. Вас искали, Максим, под все подряд кровати заглядывали. Мы решили, что вам требуется помощь. Какие-то неприятности?

- ...Или вот, пожалуйста, написали вы "отнюдь", - с ленцой вещал Вячеславин. - Так нельзя, голубушка, после "отнюдь" не ставится точка. Это усилительная частица, которая самостоятельно не употребляется, а только в связке с отрицательной частицей "не" или междометием "нет". "Отнюдь нет", "отнюдь не гений", и никак иначе. Даже дурной вкус не может служить оправданием безграмотности.

Голубушка благодарно принимала обидные речи, соглашалась решительно со всем.

- Никаких неприятностей, сплошь одни приятности... - успокоил я Стайкова и обратился к коридорному. - Арно все еще в моем номере? Или домой ушел?

- Его забрали в полицию, - сказал тот беспечно.

- Ах, - сказал я, - вот оно как.

- Да вы не волнуйтесь, - сказал он, - я им все разъяснил. И про то, что Арно - ваш друг, и про то, что вы сами пригласили его к себе. Может, кстати, он уже дома.

Увели мальчика, подумал я, подарили герою новое приключение. И хорошо бы это в самом деле была полиция, потому что нет никаких оснований полагать, что это была именно полиция. Так или иначе, Арно в номере отсутствует, значит заходить туда совсем не обязательно. Ни одна вещь, привезенная мной из внешнего мира, не стоила и минуты сегодняшнего дня, а документы и деньги всегда у меня с собой. Оставь материальный мир врагам и стань свободным. Вот разве что мясные консервы - жалко... Я вызвал грузовой лифт и снова отвлек молодого человека:

- Он ничего для меня не передавал?

- Арно? - спросил коридорный. - Да-да! Простите, чуть не забыл. Ночью вам звонил товарищ Дмитрий Фудзияма, сказал, что весь вечер вас разыскивал и просил навестить его, как только вы сможете. Арно сказал ему, что вы его непременно навестите.

Новость потрясла всех маститых литераторов. Включая меня. У Стайкова с Вячеславиным вытянулись лица, и лишь молодежь спокойно поглядывала на нас, не понимая истинного значения случившегося. Учитель пожелал с кем-то встретиться, позвал кого-то к себе... неслыханное дело! Жаль, что обсуждать с коллегами варианты и версии не было у меня ни желания, ни времени, поэтому я молча сделал всем книксен и нырнул в подъехавший грузовой лифт. Почему грузовой? Потому что он спускался до подвала, имея выход в подземном гараже.

- Расскажешь потом, что да как, - вымучил Ваня с таким видом, словно его рвать потянуло.

Простодушный коридорный, едва я покинул общество, полюбопытствовал, что такое "батидо" и чем оно отличается от "октли", и трезвенник Стайков, думая о чем-то своем, пустился в объяснения - по инерции, все по инерции, а Вячеславин по инерции принялся растолковывать барышне, почему пожарные в прошлом веке обижались, когда их называли по безграмотности пожарниками, однако я уехал, не успев послушать. Простите, братцы, думал я, нескоро мы теперь увидимся. Они так и стояли с вытянутыми лицами, и каждый, наверное, видел себя на моем месте, и каждый страстно хотел бы оказаться на моем месте, но место это сегодня было занято. Простите, друзья мои, классики мои милые, но быть вам теперь с вытянутыми лицами - на всю оставшуюся жизнь...

Возвращаться в отель я не собирался.

Пухленькая фрау Балинская была уже внизу, готовая к отъезду. В широком белом сарафане. И автомобиль был готов, пригнан из бокса. Подержанный "фиат-пластик", выпускаемый по лицензии Волжского автозавода.

- Как мне тебя называть? - спросил я, когда мы выезжали из-под земли на поверхность.

- Инна, - улыбнулась она.

- Как? - вздрогнул я. Ей-богу, для одного отеля - многовато Инн. Если, конечно, дама не позволила себе милую шутку. Она опять улыбнулась, зато меня окончательно отпустили спазмы неконтролируемого веселья. - И кто ты у нас такая? - спросил я.

- Я твой телохранитель.

- А кто была та серьезная бабуля с миноискателем?

- Это не бабуля, а моя мама. Она в другом номере живет.

Мы завернули на Приморский спуск и поехали к морю. За панелью водителя сидел я, присвоив себе право выбирать цель поездки, и я же выбирал темы для беседы. Впрочем, о чем можно и о чем нельзя говорить, было пока не вполне понятно.

- Где ж вы раньше были, телохранители? - упрекнул я незнакомку.

Она молча открыла вторую панель, скрытую в дверце, и принялась нажимать на кнопочки. Загорелся экран бортового монитора, показывая мне запись. Некий персонаж, высунувшись из-за кустов, целился в другого, который прогуливался по темной безлюдной улице. Роли в этом любительском кино талантливо исполняли мы с Киухом.