Александр Соловьёв - Дороги Богов

Дракон притормозил и сдал вправо, пропуская их.

– Вот дерьмо, – пробормотала Лана, когда они пронеслись мимо монстра, размеры которого превосходили железнодорожный состав.

Через миг они снова неслись в Пустоте, предпринимая попытки замедлить скорость движения.

– Что мы делаем? – спросила Лана.

– Пытаемся остановиться! – крикнул Макс.

– Нам не справиться с тварью!

– Будь что будет, – пробормотал Макс, и в этот миг раздался страшный рев, и из пустоты вынырнула распахнутая пасть, наполненная частоколом зубов – заостренных белых обелисков.

Схватившись за плечо Заро, Лана изо всех сил швырнула дубину в пространство между зубами. Дубина поранила нёбо и провалилась в черную бездну драконьей пасти. Из раны брызнула кровь.

Дракон лязгнул зубами и снова распахнул пасть.

Макс на лету развернулся и, цепляясь руками за Лану и Заро, стал продвигаться к чудовищу.

– Что ты делаешь?! – крикнула Лана.

Макс сгреб её, привлек к себе и поцеловал. Затем оттолкнул и, повернувшись к дракону, бросился в пасть.

Пасть захлопнулась и тут же открылась снова, издав громоподобный рык. На миг Лана увидела Макса, вонзающего дубину в красное нёбо дракона. В следующее мгновенье пасть снова захлопнулась и исчезла в пустоте, а когда появилась вновь, Макса в ней не было.

Неожиданно пустота расступилась, и Лана с Заро увидели огромный злобный глаз.

Это был не глаз зверя.

Может, перед тем, как убить, дракон хотел понять, кто они такие, эти странные маленькие существа, вступившие в неравную битву.

– Ашам-Ху! – крикнул Заро. – Сделай своё дело!

Но дракон не пошевелился.

Тогда координатор оттолкнулся от Ланы и, оказавшись рядом с драконьей мордой, изо всех сил саданул его по носу.

По морде дракона прокатилась волна. Все бугорки и шипы мгновенно натопорщились.

Пасть распахнулась, и вследующий миг надвинулась темнота.

Глава 23

Пальцы были узловаты, запястья бугристы, предплечья непомерно рельефны, и вообще, руки персолипа весьма напоминали грифельные эскизы.

– Собственно говоря, давай-ка вот с чего начнем, – неожиданно спохватился Вадим. – Сам бы ты какую предпочёл себе внешность? Пол? Возраст? Расу? Цвет волос?

Персолип, представлявший собой к этому времени странный симбиоз краба, медузы и человека, судорожно вздохнул.

«Всё равно, – ответил он. – Хоть все эти понятия в моем словарном запасе имеются, но я слеп и не до конца разумею, что они обозначают. Впрочем, насчет пола могу сказать: я предпочел бы быть мужчиной».

– Это почему же?

«Статистика общественного мнения. Подавляющее большинство представителей мужского пола и четвертая часть женщин хочет быть мужчинами. Должно быть, мужчиной быть проще».

– Ага. Значит, даже ты опираешься на статистику и общественное мнение?

«Поневоле. Ведь я накапливаю всю мыслительную силу, которая ко мне приходит. Вы уверены, что у вас получится превратить меня в двуногого?»

– Нет, не уверен.

Вадим нпринялся подправлять руки, придал гибкость лучезапястным суставам, слегка вытянул пальцы. Наконец ему удалось сделать руки достаточно изящными, но, вместе с тем, вполне крепкими.

«Есть ещё пожелания, если позволите», – подал голос персолип.

– Валяй.

«Можете сделать так, чтобы кожа у меня была черной, как у повелителей земли?»

– У каких ещё повелителей?! О ком ты?

«О капоидной расе, разумеется».

– Говори яснее.

«Я имею в виду бушменах. Народ, который управляет всеми процессами, происходящими на земле».

– Думаю, ты что-то путаешь, друг. Земля не принадлежит ни неграм, ни белым. На земле несколько развитых держав, три десятка преуспевающих и полторы сотни бедных. Черные повелители, о которых ты говоришь, обитают преимущественно на экономически отсталом континенте, а именно в слаборазвитой Ботсване, если не ошибаюсь.

«Я ничего не путаю. Во-первых, бушмены не негры, а капоиды. Во-вторых, они в самом деле управляют планетой».

– Ладно, бог с тобой. Давай об этом как-нибудь потом. А сейчас, раз уж ты настаиваешь, я попробую сделать тебя бушменом. Только имей в виду, я не антрополог и не генетик, и поэтому не обессудь, если случайно обнаружишь в своей крови нежелательные примеси.

Закончив с руками, Вадим приступил к созданию головы.

– Бушмены… бушмены… – бормотал он, пытаясь вспомнить, как выглядят представители маленького народа. Интернет, фотографии, журналы, музеи… Где же он мог их видеть?

Вадим закрыл глаза и прошептал:

– Ажна.

Почему с ней теперь так сложно?

Руки, управляемые творящим подсознанием, задвигались, а вязкая масса стала постепенно менять форму.

Через несколько минут Вадим открыл глаза.

Щурясь от яркого света, который источал мир пустотного пузыря, раскинув ноги, вращая глазами, на траве сидел маленький худощавый темнокожий человек. Дыхание было прерывистым, мимика – безумной.

– Ну, с превращением тебя, что ли, – сказал Вадим. – Теперь мы похожи.

Он слегка двинул бровью, и смуглое тело бушмена покрылось ярко-оранжевым латексом.

Бывший персолип поднял руки, которыми до этого упирался в землю, и шлепнулся спиной в траву.

– О-о-о! – простонал он.

«Научи меня управлять голосом» – попросил он мысленно.

– Практикуйся, – пожал плечами Вадим. – Ты должен до всего дойти сам.

Он встал и окинул взглядом свой не слишком удавшийся мир и вновь посмотрел на барахтающегося в траве бушмена.

– Ну вот и всё, – сказал Вадим. – С этой минуты объявляю себя странствующим рыцарем, будешь моим оруженосцем. Ну и учителем, разумеется. В тебе знаний побольше, чем в любой энциклопедии, и потому назову тебя Аристотелем. Помнишь, ты хотел стать участником подвига? Ну так вот, теперь у тебя есть возможность прогреметь. Кашатер Расин и его друг Аристотель. Каково?

– О-о-о! – отозвался бывший персолип. – Бтыс… хлл… гах…

– Вот и отлично! Пустотный пузырь будет нашим домом и средством передвижения до тех пор, пока не найдём себе более подходящее жильё.

Вадим нагнулся, ухватил Аристотеля за плечи, одним движением поставил на ноги. Колени Аристотеля подкосились, но Вадим строго крикнул:

– Стой!

Новорожденный выпрямился и замер. «Так лучше?» – спросил он мысленно, но руки его тут же сами собой подлетели вверх и неуклюже обхватили Вадима за плечи. Бушмен провис дугой, как тряпичная кукла, и Вадиму снова пришлось придать ему вертикальное положение. На этот раз Аристотель устоял. Он принялся отчаянно махать руками и, наконец, видимо, сообразил, как удерживать тело прямо. Его губы растянулись в довольной улыбке, а взгляд сосредоточился на лице Вадима.

– Пси… бо… бо… – пробубнил бушмен.