Олесь Бердник - Звездный корсар

— Проклятие! — рявкнул Кареос, ударив ладонью, по подлокотнику кресла. — Что случилось? Почему ты — лидер экспедиции — жив?!

— Ты не дослушал, — виновато отозвался космонавт. — Люди живы. Все до одного.

— А корабль?

— Цел.

— Тогда… он? — упавшим голосом произнес Правитель.

— Корабль и люди в плену, — с горечью молвил космонавт. — Нас пленил Звездный Корсар.

Гледис вздрогнула от неожиданности. Звездный Корсар?! Снова это зловещее имя.

Она уже несколько раз слышала о нем. В спокойный поток планетной жизни весть о Корсаре всегда врывается, словно исполинский камень в гладь озера, порождая волны слухов и смятение. О Звездном Корсаре ходили легенды, но считалось недозволенным и даже неприличным нарушением хорошего тона говорить о нем (и даже вспоминать) в респектабельной семье или культурном обществе.

— Где он встретил вас? — спросил Правитель.

— Перед поясом астероидов.

— Вы защищались?

— Да. Был включен гравитационный и лучевой комплекс защиты.

— И что?

— Все напрасно! — вздохнул с горечью космонавт. — Люди Корсара прошли защитное поле, словно его и не было. Каким-то образом они заблокировали автоматику корабля. Нас привели в шлюз на одном из астероидов.

— Ты видел ЕГО?

— Да. Он говорил с нами. Я помню все, что он сказал.

— Погоди! — нетерпеливо сказал Правитель. — Где ты теперь?

— В космопорту, на главном спутнике Дориане.

— Вылетай немедленно ко мне. Нигде не задерживайся. Еще несколько вопросов: он отпустил тебя?

— Да. Он никого не задерживал.

— Значит… они остались там добровольно? — ужаснулся Кареос.

— Да.

— А ты?

— Я человек чести и долга, — с достоинством ответил лидер экспедиции.

— Спасибо, — тихо произнес Правитель. — Я не забуду этого. До встречи. Я жду.

Экран потемнел. В зале плыла напряженная тишина. Гледис вздохнула. Кареос резко повернулся, остро взглянул на девушку. На какое-то мгновение его лицо исказила гримаса недовольства.

— Ты здесь?

— Да, мой милый, — тревожно ответила она. — А разве ты не знал?

— Нет, нет. Ничего. Ты все слышала?

— Да, мой повелитель. Снова это имя — Звездный Корсар. Оно тревожит меня.

— Тебе кто-то говорил о нем? — удивился Кареос.

— Ничего определенного. Слухи. Но у тебя неприятности? Расскажи мне. Быть может, я помогу тебе?

Правитель громко рассмеялся.

— О наивная милая девочка! Она — хочет помочь. Это любопытно! Нет, в самом деле, я не шучу! Я восхищен! Ха-ха-ха!

— В очах твоих тревога. Ты смеешься, но… неискренне. Если любишь меня, расскажи про Корсара. Почему он сеет тревогу и зло? Разве планета не может укротить его? Почему он враждует с людьми? Зачем пленил экспедицию? Захвати его — ведь ты всесильный?!

Правитель нахмурился. Внимательно смотрел на девушку, словно изучая ее. Потом тихо молвил:

— Все не так просто, моя крошка. Это — сильный и опасный враг. Конечно, планета не боится его, но в космосе… Там он имеет много укрытий, пиратских кораблей, гаваней для звездолета…

— Зачем ему это? — удивилась девушка. — Разве не лучше жить на планете? Весело, счастливо, вместе со всем человечеством…

— Честолюбие! — сказал Правитель, покачивая головою. В его словах слышались сочувствие и печаль. — Страшный бич — честолюбие! Для одних оно — тяжесть ответственности. Для иных — ненасытная жажда власти. Да, властолюбие движет им.

Таким он был еще в молодости.

— Ты знаешь его? — поразилась Гледис.

— Знал, — вздохнул Кареос. — Но зачем это тебе?

— Нет, нет! Я все хочу знать. Пусть частица твоей тяжести ляжет и на мои плечи.

Я не хочу быть куклой рядом с тобою, а достойным помощником…

— Достойным помощником… — повторил Правитель печально и протяжно, из-под прикрытых век глядя на подругу. В нем созревала какая-то тяжелая дума. — Не ведаю, чем ты могла бы помочь мне, птичка горная, но пусть будет так. Я расскажу тебе про Корсара, о нашей с ним дружбе, о том, что навсегда разъединило нас…

Садись сюда, рядом со мною. Слушай…

Впервые мы встретились с ним, и познакомились в Экваториальной Школе Астропилотов. Обоим было по две звездные спирали — увлекающиеся, романтические парни. Юность и мечта, стремление к тайне и бесстрашие сблизили нас.

Экзаменационный Квантомозг отобрал нас в экипаж очередной междузвездной экспедиции. Характеристики были разные, возможно, даже полярные, но такое решение Планетарного Киберцентра имело смысл. Я сторонник уравновешенных, целесообразных действий. Он парадоксальный мыслитель с элементами авантюризма.

Возможно, Квантомозг имел в виду синтез полярностей в условиях чрезвычайно сложного полета к иным светилам. Впрочем, синтеза не получилось. Это стало ясно намного позже, в космосе. А на планете мы побратались. Дали священную клятву жить и действовать во имя познания, для счастья мыслящих существ.

— Как это прекрасно! — прошептала Гледис.

— Что? — нахмурился Правитель.

— Клятва, которую вы дали…

— Возможно, — кивнул Кареос, искоса взглянув на девушку. — Но то был романтический туман, неосознанное стремление души к тайне, к неведомому. Разум еще не мог трезво анализировать реальное течение событий и строгие, неумолимые закономерности Мироздания, коих невозможно ни устранить, ни нарушить. Не возражаю — мне до сих пор жаль тех далеких детских мечтаний и стремлений. Но достаточно об этом… Мы несколько раз летали к периферии Системы Ара, побывали на далеких холодных планетах, строили опорные базы научных астроцентров, изучали иные формы жизни в соседних мирах. Я был командиром экспедиции. Он — моим заместителем, помощником и соратником…

— Погоди! — удивленно воскликнула Гледис, дотронувшись ладонью до руки Правителя. — О ком же ты рассказываешь? Ведь твоим помощником во всех ранних экспедициях был…

— Гориор, — сурово отозвался Правитель.

— Гориор, — повторила девушка, и грусть проплыла в ее темно-синих очах. — На площади в Центральном Мегалополисе вы стоите с ним вдвоем. Обнявшись. Смотрите в небо. В необъятность. Туда, где кружатся птицы. Откуда льются лучи далеких звезд. Куда устремляются мысли мечтателя. Миллионы людей любуются вами — тобою и твоим побратимом. Сколько раз я склонялась перед вашим мужеством. Ты и Гориор — неразлучные братья. Как же…

— В этом — трагедия, — сказал Кареос.

Девушка внимательно глядела ему в глаза. В лице Правителя отразилась скорбь, уста окаменели. Помолчав, он угрюмо произнес: