Ральф Питерс - И летели наземь самураи...

     Все годы службы в армии он четко осознавал себя частью истории. Он знал, что обладает даром, необходимым для того, чтобы рассказать об этом в книгах, которые он собирался написать. Но это потом. Сейчас же он был частью чьей-то чужой истории. Сейчас сумасшедшие со знаменами и именем Аллаха на устах ворвались в жестокие законы цивилизации. Это были события из давно ушедших времен.

     Пулеметы методично стреляли, возводя барьер из человеческих тел в том месте, где когда-то были стальные ворота. Но азербайджанцы один за другим просто перелезали через груду тел своих собратьев, продолжая свой мученический путь.

     Темная фигура подняла руку, чтобы что-то бросить, но не успела. Взрывом гранаты разбросало кучу трупов, в которую упал этот человек.

     — Терребок, — крикнул Клоет, не отрываясь от оружия, — принеси еще патронов.

     Один из сержантов пробормотал что-то в ответ и быстро побежал к лифту.

     — Сумасшедшие, — сказал Клоет громко, в его голосе слышалось восхищение, смешанное с осуждением. — Они сумасшедшие.

     Автоматическое оружие, изготовленное в Хонсю или на мысе Доброй Надежды, работало прекрасно. Нападение опять свелось к перестрелке одиночными выстрелами между несколькими стрелками, ведущими огонь из гущи мертвых и раненых, и защитниками здания штаба.

     Клоет открыл кожух пулемета, чтобы охладить его. Он откинулся к стене.

     — Дерьмо, — сказал он. Затем, заметив Нобуру, засмеялся громко. — Ехать так далеко, чтобы стрелять в цветных. — Он широко улыбнулся, и его белые зубы ярко заблестели на покрытом пороховой гарью лице. — Смешно, но я не помню, чтобы об этом говорили хотя бы на одном из инструктажей. — Забыв о вежливости, он пристально смотрел на Нобуру как человек, точно знавший, что все летит в тартарары и кто в этом виноват.

     Нобуру ничего не сказал. Он просто посмотрел на тяжелые черты лица этого человека. Кожа Клоета блестела в свете горящих вокруг пожарищ, и он был одинаково похож и на трудновоспитуемого рядового, и на полковника.

     — Знаете, они все ушли, — продолжал Клоет. Он пощупал рукой карман своего кителя и вынул помятую пачку сигарет. Там, вдали, опять послышались одиночные выстрелы. — Это наши местные националисты, — сказал он, держа помятую сигарету во рту. — Все оставшиеся силы безопасности союзников. За исключением пары до смерти напуганных офицеров, которые в любом случае ничего не стоят Все они перебежали к этим сумасшедшим типам. — Он бросил сгоревшую спичку в сторону толпы. — Они взяли свое оружие и смылись. Слава Богу, что у нас на некоторых сторожевых башнях были часовые япошки. — Прищурившись, он посмотрел на Нобуру. — Я хотел сказать, японцы.

     Вдалеке раздался новый звук. На этот раз пение. Азиатская мелодия была одинаково непривычна для слуха Нобуру и для слуха Клоета. Вначале были слышны только несколько голосов. Затем их поддержали другие. Скоро пение было громче пулеметного огня, оно отражалось от стен, разносилось по улицам, и отраженный звук казался совсем другим, и создавалось впечатление, что несколько отстоящих друг от друга групп поют одновременно.

     — Кровавый концерт, — заметил оставшийся сержант. По тону его голоса было видно, что он нервничает.

     Клоет кивнул самому себе.

     — Их там очень много, — сказал он. Он говорил и продолжал курить, держа сигарету во рту. — Превосходство в численности, как ни говори, неплохо и с военной точки зрения.

     - Вы не обязаны здесь оставаться, — произнес Нобуру по-английски, который он несколько лет изучал в колледже. — Это уже чисто японская война. Вы можете вызвать одно из ваших транспортных средств, чтобы вывезти своих людей. — Нобуру взглянул на огромную фигуру полковника, растянувшуюся прямо около его колен. — И вы сами тоже можете улететь.

     Клоет засмеялся, причем так громко, что его смех был отчетливо слышен на фоне пения толпы.

     — Это очень щедро с вашей стороны, генерал Нобуру. Чрезвычайно щедро. Но пока мы собираемся болтаться здесь.

     Рядом с ним другой южнбафриканец устало фыркнул от смеха. Но Нобуру не понимал, почему они смеялись.

     — Как хотите, — сказал он, — можете остаться и принять участие в сражении. Но я освобождаю вас от выполнения условий вашего контракта, учитывая изменившиеся обе…

     — Ну хватит, — сказал Клоет. — Я убежал бы отсюда, если бы мог. Но ваши местные дружки захватили взлетно-посадочную полосу, пока вы смотрели свои чудесные сны. Сейчас Баку — закрытый город. — Своими фарфоровыми, как у животного, глазами Клоет посмотрел вверх. — Можно пожалеть ребят на взлетнопосадочной полосе. Толпа настроена далеко не гуманно.

     Два человека появились из защищенного прохода, ведущего от лифта и лестничной клетки. Один из них был очень большим и расхля банным, и его руки и ноги казались вялыми, даже несмотря на тяжесть ящиков и коробок, другой, тащивший автомат, был небольшого роста и очень собранным. Это были сержант Терребок, принесший боеприпасы для Клоета, и Акиро.

     Южноафриканец сбросил ящики с боеприпа сами один за другим.

     — Это последние, сэр, — сказал он Клоету. Затем он повернул лицо в ту сторону, откуда раздавалось пение. В профиль он был похож на собаку, почуявшую очень крупную дичь. — Страшновато, не правда ли? — сказал он.

     Пулеметная очередь заставила его пригнуться и опуститься на колени.

     — Господин генерал, — сказал Акиро. Несмотря на то что он говорил шепотом, его слова звучали очень резко. Затем он начал говорить очень быстро по-японски, чтобы южноафрика нец не смог понять его. — У нас возникли непредвиденные трудности.

     Нобуру чуть было не рассмеялся вслух. Ему показалось, что Акиро приобрел удивительный новый талант к преуменьшению.

     — Ну, — сказал Нобуру, заставляя себя сохранять серьезность, — продолжайте же, Акиро.

     — У нас нет достаточного количества боеприпасов для стрелкового оружия. Никто не предполагал… Казалось, нет необходимости иметь запасы боеприпасов, так как никто не думал, что может возникнуть подобная ситуация.

     — Да, — согласился Нобуру, — не было абсолютно никакой необходимости. Что еще?

     — Если они вдруг продолжат наступление на штаб, полковник Такахара не знает, сколько еще времени мы сможем поддерживать плотность огня, необходимую для отражения противника. Может, одну атаку, самое большее — две. — Акиро откинул голову, как лошадь, стряхивающая капли дождя. — Я все еще не могу поверить, — сказал он, — что американцы настолько умны, что могут манипулировать нашими союзниками.