Александр Сухов - Армагеддон объявлен

Получив таким образом родительское благословение, влюбленный юноша тут же приобрел билет на ближайший поезд и отправился на северо-восток Герфандского материка, где на самом побережье Восточного моря, в горах Шота, пасли овец пастухи славного клана Эдельвейс…

Когда «бдительные» стражники дружно протопали мимо его укрытия, он подождал на всякий случай еще с минуту и, мягко ступая обутыми в кожаные мокасины ногами, неспешно двинулся в направлении спящего крепким сном становища. Конечно, с помощью своего чародейства он вполне мог бы усыпить всех стражников, а также мающихся от хронической бессонницы стариков и старух. После чего без всякого опасения проникнуть в жилище вождя и умыкнуть его дочь. Но присутствие в поселении огров кланового шамана никак не позволяло воплотить этот чрезвычайно простой и эффективный план в жизнь. Впрочем, и без всяких шаманских штучек и ухищрений Зуур был ловким парнем и прекрасным бойцом.

Шатер Пферда эзд Данга обнаружился быстро – недаром весь позапрошлый вечер Зуур щедро угощал пивом одного пастуха из местных, выгуливающего свое стадо на альпийских лугах километрах в двадцати от главного кланового становища. Легкий взмах острого, как бритва, ножа – и крепкие воловьи шкуры, ставшие со временем прочнее панциря рогатой черепахи, расступились, освобождая проход на женскую половину обиталища вождя Эдельвейсов. Слабых отблесков пламени костра, горящего метрах в двадцати, вполне хватало, чтобы хорошенько рассмотреть внутреннее убранство спальни. Ненаглядная Карикюль мерно посапывала, уткнувшись носом в бок какой-то дамы в возрасте, то ли своей родной матушки, то ли какой иной родственницы. Чтобы ненароком не случилось суматохи, Зуур сначала потихоньку растолкал почтенную женщину и, после того как та открыла глаза, осчастливил ее крепким ударом своего могучего кулака прямо по голове. Стоит ли объяснять, что после столь весомого аргумента глазки ее сначала собрались в кучку, затем тут же закрылись, и дама вновь погрузилась в еще более крепкое забытье. Затем наступила очередь «виновницы торжества». Как только Карикюль очнулась ото сна, на ее прекрасную головку опустился кулачище возлюбленного. Упаковать бесценную добычу в полотняный мешок и бесшумно покинуть шатер вождя с ношей за плечами оказалось для него делом плевым.

Зуур эр Шуур вполне мог бы оставить становище без всякого кипеша, но на самой его окраине неожиданно для себя он заприметил двух костоломов из числа тех, что не так давно пытались сделать из него отбивную. Тут уж ретивое взыграло в груди неугомонного огра и, отложив в сторонку свою ношу, он как можно тише подкрался к обидчикам. Первого он сразу же отправил в глубокий нокаут чудовищным ударом кулака в висок. Второй боец не растерялся и попытался оказать сопротивление, но куда уж там – умелому апперкоту правой он не смог ничего противопоставить и тут же лег рядышком со своим приятелем. Благо от неожиданности не успел поднять тревогу. Попинав немного ногами распластанные на дороге тела, Зуур получил полное моральное удовлетворение за перенесенные страдания. И вскоре он уже топал бодрым шагом с драгоценной ношей за плечами прочь от поселения своих будущих родичей. Время от времени он останавливался, чтобы навести легкий морок и запутать следы.

К обеду следующего дня Зуур эр Шууру удалось успешно достигнуть побережья Восточного моря, где в одной из уютных бухточек влюбленного огра поджидал арендованный паровой катер. На нем он планировал добраться до столицы восточных земель Рутании Усть Великого, а оттуда, погрузившись на поезд, отправиться в родной Кряжск. Все это время находившаяся в мешке из-под муки Карикюль – Весенняя Капель не подавала признаков жизни. Оказавшись в относительной безопасности, безумно влюбленный огр первым делом поспешил убедиться в том, что с его возлюбленной все в полном порядке. Прямо на палубе катера он сноровисто развязал мешок и, получив чувствительный удар по лбу крепкой девичьей пяткой, наконец-таки открыл глаза…

Эниэль обнаружила себя полностью обнаженной, в каком-то розовом тумане, в подвешенном между небом и землей состоянии. Розоватая дымка не позволяла что-либо видеть дальше вытянутой руки, но данное обстоятельство девушку совершенно не беспокоило, поскольку все ее существо охватило состояние такого неслыханного блаженства, какого она не испытывала ни разу в жизни.

Время от времени откуда-то из глубин розового марева появлялись странные непонятные создания. Это были теплые пушистые и очень приятные на ощупь шары, ленты и нечто змееподобное, но ничуть не опасное. Порождения тумана неторопливо подплывали к Эниэль, обвивали ее или просто прикасались к ее бледной коже. Каждое такое прикосновение дарило девушке очередной прилив неслыханного блаженства, сопоставимого по эмоциональному воздействию с оргазмом. Все ее существо то воспаряло в заоблачные высоты, то низвергалось в темные бездонные ущелья, а потом вновь возносилось ввысь.

«Ух, ты! – подумала эльфийка в момент относительного затишья этой необъяснимой с точки зрения здравого смысла эйфории. – Куда же это меня вдруг занесло? Наверное, я умерла и попала в Рай, предназначенный специально для таких, как я, любвеобильных женщин».

Между тем появляющиеся из туманного марева существа (или чем они были на самом деле) становились все более и более активными. Они все чаще и чаще выныривали из розового мрака, все настойчивее и настойчивее обвивали тело девушки, доводя ее до полного исступления. В конечном итоге все превратилось в один сплошной оргазмический кошмар. Теперь Эниэль уже не считала, что попала в благодатный Рай, скорее это был Ад – наказание тем самым, чего более всего она жаждала в земной жизни. Она кричала, плакала, умоляла, чтобы ее избавили от невыносимых душевных и телесных мук. Но розовое Ничто оставалось равнодушным к мольбам наказанной по заслугам блудницы и продолжало выплескивать из своих недр одно за другим кошмарные порождения, каждое из которых было намного изощреннее, нежели предыдущее. Едва Эниэль удавалось немного попривыкнуть к определенной степени сладострастных мук, как гадкие ленты, змеи и шары увеличивали свой натиск.

Неожиданно отпустило. Непрерывные сокращения в нижней области живота прекратились, пылающий огонь, терзавший лоно, если и не погас вовсе, значительно поутих. Эниэль вообразила, что ее муки вот-вот должны закончиться, но не тут-то было, прямо из розового марева сформировалась ухмыляющаяся физиономия Зуур эр Шуура и наставительным тоном изрекла:

– И падут в пучину сладострастия все блудницы, и развратники, и растлители малолетних, и содомиты, и все прочие, отринувшие заветы Господа нашего! И получат они сверх меры то, чего более всего алкали в бренной жизни! И муки их будут невыносимы! И познают они, что есмь грех и что есмь истинное наказание. Так быть посему! Аз изрек!