Сергей Щеглов - Банной горы хозяин

– Он так сумел людей использовать, – ответил Григорий, – как никто доселе. Могучий колдун и мудрый, не чета обычным противникам. Вот только насчет другой планеты, Валентин Иванович, не торопились бы вы. Послушайте сначала, что я вам расскажу.

– Ну, тогда за Нострадамуса, – поднял рюмку Валентин. Намек Григория на местное происхождение данного персонажа обещал любопытный поворот разговора. Закусив груздем побольше, Валентин оперся на спинку стула и приготовился слушать.

– Вы ведь знаете, наверное, уже, – сказал Григорий, опорожнив собственную рюмку, – что все колдуны когда-то были людьми?

Где-то я это уже слышал, наморщил лоб Валентин. Ах да, все взрослые когда-то были детьми. Интересно, можно ли отсюда сделать вывод, что колдуны к старости снова становятся человечными?

– Нострадамус прочел мне память Могутова, – кивнул Валентин. – Когда-то Иван Анатольевич тоже был простым деревенским парнем.

– А сейчас он лучший ученик Юлиана, – произнес Григорий и резко замолчал, поднял указательный палец к уголку правого глаза. – Простите, пожалуйста, старческая сентиментальность… давно не воевал… сейчас пройдет.

На жалость давит, подумал Валентин. И что самое интересное, получается.

– Расскажу я вам как-нибудь про Юлиана, – пообещал Григорий, справившись с притворным волнением. – Не всякое волшебство у него получалось, но когда пейзажи творил – сердце радовалось. Плохо поэтам да художникам на войне приходится!

– Если Юлиан был плохим бойцом, – удивился Валентин, – зачем вы его на войну отправили? Разве трудно было понять, что в Демидовске всякое может случиться?

– Юлиан сам захотел, – вздохнул Григорий, – да и сами же видели, на что железные люди способны. Вы вот даже теперь во мне сомневаетесь, хотя я один раз с этим чудищем уже сталкивался. А Юлиан отправлялся и вовсе незнамо куда, зачем же рисковать лучшими бойцами?

Любопытные у них отношения в Ордене, подумал Валентин. Прямо как в древней фантастике, касательно наименее ценных членов экипажа.

– Значит, вы ожидали нападения? – спросил он, нахмурясь.

– Ну конечно же, Валентин Иванович! – воскликнул Григорий. – Когда Иван Анатольевич еще только про череп сообщил, уже понятно стало, что ваша корпорация по всему миру действует и наверняка к себе внимание нехороших существ привлекла. Демидовск для нас сразу же в зону смерти превратился, мало того, что там незнакомый колдун обосновался, которого вы Нострадамусом называете, так еще и враги наши в любой момент объявиться могли. Я, признаться, поначалу на вас с Нострадамусом грешил, когда прощальный зов от Юлиана услышал, но теперь, – Григорий приподнял правый локоть и покачал свесившейся вниз кистью, кивнул своим мыслям, – теперь вижу, что это кто-то другой был. Если бы, Валентин Иванович, меня убить хотели, давно бы уже убили. Так что интерес у вас ко мне имеется; может быть, сразу его и скажете?

– А чего скрывать, – хмыкнул Валентин. Официальная версия пока не требовала пересмотра. – Нострадамусу нужна Сила Черного Камня, сам он ее быстро добыть не сможет, вот к Ордену за помощью и обратился. Юлиану я вкратце уже рассказывал, могу, если надо, повторить.

– Чего Нострадамусу надобно, – философски заметил Григорий, – того ни вы, ни я знать не можем. Слишком уж сильный он колдун, целый город заколдовать сумел, неужели и нас с вами не обманет? Не про него, про вас говорю, Валентин Иванович; вы ведь ради меня жизнью рисковали, с железным человеком схватились врукопашную! Неужели Нострадамус вам такое приказывал?

Очень интересно, подумал Валентин. Откуда он знает про рукопашную?! С виду – лежал на переднем сиденье без сознания и помирал от потери крови. А на деле, выходит, чуть ли не с блокнотом в руках за всей переделкой следил?!

Если так, решил Валентин, то он и вправду может с терминатором справиться. Попросить, что ли, Анисимова, чтобы оставил одного на такой случай?

– Я вообще не люблю, когда кого-то убивают, – сказал Валентин. – Колдуна там или человека, без разницы. А врукопашную бросился, потому что слишком близко от вас терминатор находился, по-другому не получалось. Замечу также, что терминаторы одинаково опасны на любом расстоянии – у них и боевой лазер, и скорострельная пушка имеются.

– Значит, не приказывал вам Нострадамус меня спасать, – огорчился Григорий. – Только посмотреть, уцелею ли в схватке с чудищем? И если уцелею, дальше Силу просить, а если нет – другой дорогой двигаться?

– Примерно так, – не стал возражать Валентин. – Сами понимаете, терминаторы – так мы промеж себя этих ваших называем – не самые страшные враги, если вы даже с ними справиться не сможете, то и в остальном на вас надежды мало.

– Понимаю, – приложил Григорий правую ладонь к сердцу, – все понимаю, Валентин Иванович, и правоту Нострадамуса признаю. Ослабел наш Орден в последние годы, одолели нас чудища окаянные. Если бы не вы, убил бы меня железный человек, выпытал бы перед смертью, где патриарха Марциана разыскивать, – и конец бы нам всем неминуемый.

Сердце Валентина стукнуло чуть сильнее обычного, и Обруч вдарил времени по тормозам. Патриарх Марциан, повторил про себя Валентин; если Григорий – министр иностранных дел, то Марциан этот должен быть президентом, или по меньшей мере – премьер-министром! Еще хоть какую-нибудь зацепку, подумал Валентин, переносясь под сводчатое небо григорьевской памяти. Лицо, звук, место последней встречи? Ничего. Только пронзительный свист ветра да проносящиеся мимо клочья тумана. Хотя стоп, тумана в прошлый раз не было. Ближе, ближе, хотя бы вон за тем облачком; есть!

Валентин переместился в центр небольшого туманного вихря, изнутри оказавшегося сотканным из сотен лаконичных, напоминающих иероглифы черно-белых картинок. Они мелькали в воздухе, постоянно меняясь местами, складывались в разные комбинации, иногда напоминавшие надписи на неизвестном Валентину языке, но главным образом вызывавшие ассоциации с психологическими тестами. Покружившись с минуту в этом вихре, Валентин признал свое поражение и вернулся в собственное сознание, еще раз убедившись, что мысли колдунов следует читать с помощью шприца, а не Обруча. Нарушить ментальную защиту Григория мог бы разве что десяток мощных боевых заклинаний – но по врожденной деликатности Валентин решил оставить такой «допрос под обстрелом» на крайний случай.

– Патриарх Марциан – высший иерарх Ордена? – спросил Валентин, воспользовавшись удобным предлогом. – Если терминаторы убьют его, Орден перестанет существовать?

– Не только Орден, Валентин Иванович, – вздохнул Григорий. – Все мы погибнем, от мала до велика, все русские колдуны, одни раньше, другие позже. Беда пришла на русскую землю, а встретить ее нечем. Надеялись мы, что оставят нас в покое, а вон как получилось… Вы уж простите, Валентин Иванович, – спохватился колдун, – простите причитания мои, тяжело на душе, вот и рвется наружу. Даже если возьму верх над одним железным человеком, на Западе сотню новых сделают – а у нас бойцов сколько было, столько и останется. Впору самому у Нострадамуса помощи просить, – заключил Григорий, – против врагов иноземных.