Владимир Михальчук - Клыки Судьбы

Королева стояла на балконе и наслаждалась чистейшим горным воздухом. На юге и востоке, куда не глянь, шумели густые леса. Север и запад заслоняли седые горы. За ними шумело море. В безветренную погоду, если напрячься, чуткое ухо могло бы расслышать далекий шум прибоя. Симиминийские горы, названные в народе "Клыкастыми", отгораживали столицу от страшных штормов и холодного ветра, свистящего над изумрудными просторами моря Страсти и океана Драконов. Но ледяные щупальца ветра доносились даже сюда. Хатланиэлла облизнула губи и почувствовала соленые брызги морской воды.

Женщина облокотилась на толстые каменные перила и посмотрела вниз. Прямо перед ней раскинулась многолюдная площадь. В отличии от столицы Преогара, здесь не нашлось бы и одной виселицы. Среди угрюмых варваров любое преступление каралось немедленной смертью, к тому же никто не догадывался повесить убитого преступника для развлечения толпы. Зато Велунград мог похвастать другой достопримечательностью.

В центре площади ровным кругом построились два десятка каменных кроватей. Именно с их помощью проводился ежегодный конкурс Художественного Храпа в честь Богини Сна.

Леди Хатли окинула взором крепкие срубы, окружающие площадь. И внезапно вспомнила.

– Кутлу-Катлик говорил, что наш сын много раз побеждал в этом конкурсе. Что он самый известный хропун Симимини… Где мой сын?!! - заорала она.

Трешка вздрогнул, но ничего не ответил. Лишь потянулся, и широкая дубовая кровать заскрипела под его тяжесть.

– Где моя кровинка, я тебя спрашиваю?!! - бесновалась королева. Она подскочила к Толстяку и попыталась стащить его за ногу с кровати. Это ей не удалось.

Ведьма поскользнулась на полу и шлепнулась на холодные камни. Впрочем, так и не отпустив босую ступню свиноборотня.

– Это ты мне? - лениво заметил Толстяк. - Надо было за своим сыном присматривать раньше. А не срывать одежду и прыгать ко мне в объятия.

Леди Хатли задохнулась от возмущения. Но промолчала и не продолжила скандал. Она прекрасно понимала, что забыла о сыне. Оставила его труп изгнить на болотах.

– Какая же я сволочь, - безличным голосом произнесла ведьма. Ей показалось, что эти слова - четкий итог за всю жизнь. - Бессердечная тварь…

– Не могу утверждать, - не согласился Трешка. - Мы с тобой едва знакомы.

Королева не обращала на него внимания.

– Но ничего, - бормотала она. - Скоро мы завоюем мир, а потом я тебя найду. Слышишь, Айфос-Фук?

Погибший рункур на этот момент пребывал в недрах Мрачных Подземелий. Даже услышь он это обращение, ничего бы не ответил. Говорят, у бессмертных душ нет ни рта, ни глаз, ни даже ушей. Бедные покойники находятся в вечном беззвучном мраке. И даже пожаловаться некому.

– Все готово? - рыкнула Хатланиэлла на вошедшего симиминийца.

– Да, моя повелительница, - тот низко склонился. Из пробитого черепа хлынула кровь. - Все боеспособные воины ожидают твоего выступления. Прошу на балкон.

Королева бросила на Толстяка презрительный взгляд и ступила на балкон. Трешка пожал плечами и последовал за ней.

Внизу толпились тысячи людей. Все как на подбор с пшеничного цвета бородами, в шапках-махуках и кожаных доспехах. У каждого в руках увесистый лабрис, обычный топор или короткий меч. Симимнийцы смотрели на жену Большого рункура кто с интересом, кто с восторгом.

Хатланиэлла запоздало вспомнила, что не успела переодеться.

"Стою с голыми сиськами перед целой толпой, - подумала она. - И даже стыда не чувствую. Какая же я испорченная дрянь, действительно".

Кто знает, откуда у королевы такие мысли. Может, подействовало убийство дочери. П может рано или поздно совесть приходит к каждому? Неизвестно. Но ведьме удалось победить этот порыв самокритичности.

– Слушайте меня, храбрецы! - громко сказала леди Хатли. - Как вы знаете, мой муж ушел сражаться с Эквитеем, безобразным корольком, который когда-то выгнал нас из Киринти.

– Смерть Эквитею! - крикнули из толпы.

Королева благосклонно кивнула и продолжила.

– Я прибыла к вам, вернулась в родной замок только с одной целью. Хотите знать с какой?

– Скажи нам, жена Большого рункура!

Хатланиэлла скривилась. Она вспомнила, что в варварской среде женщины практически не пользовались влиянием или уважением. У большинства даже не имелось собственных имен. Каждую представительницу слабого пола называли или "ты", или "жена такого-то и такого-то".

"Ну я вам сейчас! - пронеслась довольная мысль".

Королева кровожадно улыбнулась и раскрыла руки над толпой.

– Слушайте меня, свободные жители Велунграда, слушайте меня! Сегодня первый день нового мира! Мы идем, и завоюем весь материк! Слушайте меня!

– Мы слушаем! - многоголосное эхо разнеслось до самых подножий гор.

– Слушайте меня, свободные жители Велунграда! Отныне весь мир принадлежит вам и мне! Слушайте меня, свободные люди! Мои рабы…

Последние слова Хатланиэлла произнесла почти шепотом - опять надорвала голосовые связки. Но это не помешало ей использовать страшное заклятие, тайком подсмотренное в маминой книге заклинаний.

Варвары ахнули, очарованные разворачивающимся действом.

Из растопыренных пальцев королевы выросли длинные серебряные когти. Они замерцали, генерируя маленькие синие молнии. Если бы кто-то сравнил их с разрядами хомункулюсов, то не нашел бы никакой разницы. Молнии трещали, искрились, сталкивались между собой. Между широко разведенных ладоней ведьмы они сплелись в тугой комок. Энергетический шар вертелся с бешеной скоростью, создавая все новые всплески колдовства. Он увеличивался, словно вдыхая воздух, наливался цветом и ужасающей мощью.

Королева подняла сияющий шар над головой и обрушила его вниз, на площадь. Симиминийцы в ужасе закричали. На улочках и среди каменных кроватей на какие-то мгновения опустился настоящий хаос. Люди бежали не видя дороги, бились друг о друга, падали. Самых слабых затоптали в первое же мгновение.

А заклинание ужа распростерло смертоносные щупальца над толпой. Змеящиеся молнии ударили разом, в один миг. Сверкающий дождь длинными энергетическими зигзагами упал на варваров. Тонкие паутинки разрядов одновременно ударили по беспорядочно колеблющимся шапкам-махукам. Раздался страшный крик, орал каждый из многих тысяч несчастных симиминийцев. Головы лопались будто переспелые персики, из глаз и ушей брызгала кровь.

Умерли все. В одно мановение ресницы королевы. Колдунья невозмутимо возвышалась на каменном балконе дворца и смотрела вниз, на творение своей мерзкой душонки. Трешка молчал, но мелкое постукивание зубов сообщали о его отношении к массовому убийству.

В грязи валялись тысячи людей, еще несколько секунд назад живых и невредимых. Кровь залила ближайшие улицы. Где-то за гранью восприятия заголосили женщины, заплакали дети. Мертвую тишину прорезали плач и рыдание - родные оплакивали погибших воинов.