СБОРНИК - «ДОЖИВЕМ ДО ЯНВАРЯ»

Вот она, ЧАЭС. В свете дня пропадали иллюзия сказки и очарование неясных силуэтов, обнажая голую правду. Это место не просто смертельно опасно, – это первая ступенька на долгой лестнице, упирающейся в двери ада.

– Я пришел к тебе.

Нога уверенно ступила на потрескавшийся бетон. Олвидар словно поймал волну, ту ниточку, что проведет его по лабиринту к Монолиту.

– Я знаю, где ты прячешься.

Всюду торчали жидкие пучки пожухлой травы и невысокий чахлый кустарник. Растительность еле заметно шевелилась, наблюдая сотнями глаз за незваным пришельцем. Жуки переростки, плотоядные хомяки, кролики с глазами вампиров буравили взглядами завзятых мясников спину сталкера, мысленно деля его между собой. В одном из кустов завязалась потасовка, прозвучал одинокий выстрел, Олвидар убрал пистолет. По трещине бетона текла кровавая струйка, в злополучном кусте рвали в клочья еще не остывшее тело.

– Я ЕЩЕ ЖИВ И ДАЖЕ НЕ РАНЕН, ЕСЛИ ВЫ, ТВАРИ, ПОНЯЛИ, О ЧЕМ Я, ХВАТИТ НА МЕНЯ СМОТРЕТЬ!

Звуки стихли. Животные насторожились, но даже не попытались выполнить просьбу путника (те из них кто моргнул не в счет). Олвидар дошел до дверного проема. Из помещения смердело как из пасти прокаженной псины. Человек сделал глубокий вдох, задержал в себе воздух, показавшийся ему чище горного. Запрокинул голову, махнул рукой солнцу. Натянул респиратор, ночной визор и шагнул в подсвеченную зеленым темноту. Тут же к нему метнулся неясный силуэт, нанес удар и растворился в темноте. «Всего лишь соска?! Одна?!». Кровосос заходил со спины. Олвидар забыл про визор, превратившись в слух: еле различимый хруст бетонной крошки, дыхание кровососа. Удар на семь часов. Мощная рука впечаталась в грудь мутанта, хрустнули ребра. Тот взревел обиженно и раздосадовано, бросился на обидчика, оставив на спине бронежилета три глубоких царапины. Пружина гипертрофированной конечности еще раз раскрутилась, на этот раз удар был точен. Череп мутанта сопротивлялся пару секунд, а потом лопнул, зажатый между бетонной стеной и кулаком. Тело медленно сползало на загаженный пол. Щупальца недоеденным мертвым осьминогом свисали на грудь.

– Я буду жить! – провозгласил сталкер и шагнул к следующему дверному проему, из-за которого просачивался свет сороковаттной лампочки.

Бледно-желтый круг мнимой безопасности, а за ним стена мрака и неизвестности. Олвидар осмотрелся: стены, заляпанные бурыми полосами, складывающимися в примитивные рисунки, кучи испражнений и вонь, просачивающаяся даже сквозь дыхательный фильтр. В темноте чьи-то фосфорицирующие глаза отразили свет лампочки. Громыхнуло. И в сталкера полетел деревянный ящик. Олвидар сместился в сторону. Снаряд ударился о стену за его спиной и разлетелся в щепки. Следом летели еще пара ящиков. Резким броском гипертрофированной конечности отбил один ящик, на пол упали алые капли крови, уклонился от второго, неожиданно о шлем ударился огнетушитель, сбивая визор. Мир перед глазами взорвался, превратившись в тошнотворную мешанину ярких кругов. На мгновенье перед лицом всплыл образ Любанечки. Она что-то говорила и тревожно смотрела в лицо. Олвидар упал на колени, потом распластался на загаженном полу, выхватил из-за спины винтовку и выжал спусковой крючок. Громкое эхо оглушило, отдача стукнула прикладом в фильтр, рот наполнился солоноватой слюной. В темноте кто-то жалобно хрюкал, кто-то убегал. Сталкер подобрал визор – работает. За пеленой темноты на полу корчился бюрер. Олвидар подошел к нему, вытащил из кобуры «волкер» и разрядил всю обойму в голову. Жирное маслянисто-серое тело затихло. Пришелец сменил обоймы, сорвал дыхательный фильтр, сплюнул. В нос ударило зловонье жилища бюреров, приступ тошноты скрутил все внутренности. Фильтр поспешно вернулся на лицо. За поворотом опять было светло. Олвидар быстрым шагом направился туда. В дальнем углу коридора что-то скреблось, прячась за металлическими шкафчиками. Пришелец направился в ту сторону, справа открывался очередной темный коридор. «Мне туда. Почему туда не убежал бюрер?». Олвидар заглянул в темноту: по всему полу распласталась сетка «электры», голубые всполохи пробегали от угла к углу. Сталкер прошел к шкафчикам. За изъеденной ржавчиной некогда покрашенной в синий цвет дверцей сидел бюрер. Олвидар подцепил дверь винтовкой, распахнул ее. На него уставились два заплывших жиром глаза. Мутант раскачивался из стороны в сторону, баюкая простреленную руку, пол вокруг был залит зеленой жижей. Злой гипнотический взгляд вцепился в глаза человека. Безгубый рот начал кривиться в подобии ухмылки, на безволосом бугристом черепе набухли вены. Олвидар слишком поздно заметил движение слева. Металлический стеллаж врезался в плечо – хруст костей. Резкая боль пробежала по всей руке и зафиксировалась пульсирующий точкой в ключице. Земля убежала из-под ног, винтовка выпала из непослушных рук. Бюрер с победоносным криком вырвался из тесноты шкафчика и остановился у распластавшегося на полу человека. В лицо Олвидару заглядывал карапуз с глазами цвета грозового неба над Зоной и улыбался. Сталкер попытался выдавить ответную улыбку – малыш воспринял это как сигнал и выстрелил в него из водяного пистолета. Мужчина дернулся, в Зоне после выстрела в лицо не выживают, открыл глаза, над ним нависала туша мутанта. Резким выпадом Олвидар схватил нахальное существо третьей рукой за короткую толстую шею. Мутант захрипел, начал царапаться. Не отпуская добычу, сталкер поднялся на ноги, скинул рюкзак, обернулся к нему и сказал:

– На тот свет налегке, – и шагнул к логову «электры».

Несколько метров до заветного прохода были залиты кровью из разодранной в кровь руки Олвидара и испражнениями мутанта. Сталкер размахнулся и швырнул извивающееся, измазанное собственным дерьмом тело ближе к центру комнаты. Аномалия благодарна приняла жертвоприношение, разряжая в бюрера тысячи вольт.

– Да упокоит Зона-Матушка твою душу, – сказал Олвидар, стоя над обугленным трупом мутанта, и прошел в следующую дверь.

Перед ним открылось просторное помещение, наполненное сиреневатым светом. Потолок и стены тонули во мраке, визуально увеличивая помещение до размеров вселенной. В центре, на возвышении из костей, сталкерской экипировки, артефактов и прочего хлама пульсировал в такт биению сердца камень цвета крови. С двух сторон от Монолита стоял его почетный караул в виде последователей из одноименного клана. Исхудавшие тела, высохшие постаревшие лица, растрескавшиеся губы, от них к подбородку спускались ручейки засохшей крови. Олвидар продвинулся на пару шагов вперед – «монолитовцы» не отреагировали на этот маневр, в их глазах застыло благоговение и вечное счастье.