Коллектив авторов - Фантастика 1981

Какая-то сплошная стандартизация…

— Унификация, — уточнил Леонид.

— Пусть так. В любой лаборатории чуть ли не одно и тоже оборудование. Я в твоем хозяйстве ни бельмеса не смыслю, а приборы те же, что и у меня…

— Кибернетизация всех наук — так, кажется, было написано в какой-то статье, — подал голос третий. — Слушайте, Леонид Сергеевич, у вас можно раздобыть стакан воды?

Он достал из кармана полоску целлофана, в которую, как пуговицы, были запрессованы какие-то таблетки, надорвав, вылущил две на ладонь.

— Что это у вас, Дмитрий Константинович? — спросил Леонид.

— Триоксазин. Нервишки пошаливают, — извиняющимся голосом ответил тот.

Леонид вышел в соседнюю комнату. Послышалось журчание воды.

— Пожалуйста. — Леонид протянул Дмитрию Константиновичу конический мерный стакан. Тот положил таблетки на язык и, запрокинув голову, запил.

— Фу, — сказал он, возвращая стакан. На лице у него застыла страдальческая гримаса. — Ну и гадость!

— Гадость? — удивленно переспросил Леонид. — Это же таблетки. Даже вкуса почувствовать не успеваешь — проскакивают.

— Галушки сами скачут. А эти штуки и стаканом воды не запьешь. Или не привык еще?

— И хорошо, — вставил Николай. — Я лично предпочитаю доказывать свою любовь к медицине другими способами.

— Да вы садитесь, садитесь, — предложил Леонид. Сам он отошел к столу у окна и, включив бра, возился там с чем-то.

— Помочь тебе? — спросил Николай.

— Спасибо, Коля. Я сам.

— Раз так — и ладно. В самом деле, Дмитрий Константинович, давайте-ка сядем.

Дмитрий Константинович сел за стол, по-ученически сложив руки перед собой;.Николай боком примостился на краю стола, похлопал себя по карманам.

— Леня, а курить здесь можно?

— Вообще нельзя, а сегодня можно.

— Тогда изобрази, пожалуйста, что-нибудь такое… Ну, в общем, вроде пепельницы.

— Сам поищи.

— Ладно. — Николай пересек комнату и стал рыться в шкафу. — Это можно? — спросил он, показывая чашку Петри.

— Можно.

Николай снова пристроился на столе, закурил.

— Разрешите? — спросил у него Дмитрий Константинович.

— Пожалуйста! — Николай протянул пачку. — Только… Разве вы курите?

— Вообще нет, а сегодня можно, — усмехнулся тот.

— Все. — Леонид щелкнул выключателем бра. В руках у него было нечто, больше всего напоминавшее парикмахерский фен, — пластмассовый колпак с четырьмя регуляторами спереди и выходящим из вершины пучком цветных проводов.

— Может, посидим немного? — спросил Дмитрий Константинович. — Как перед дальней дорожкой?

— Долгие проводы — лишние слезы, — резко сказал Николай. — Начинай, Леня.

Леонид сел в огромное кресло, словно перекочевавшее сюда из кабинета стоматолога; нажав утопленную в подлокотнике клавишу, развернул его к вмонтированному в стену пульту со столообразной панелью, надел «фен» и стал медленными и осторожными движениями подгонять его по голове.

— Коля, — сказал он, — автоблокировка включена. Но на всякий случай. Вот тут, в шкафчике, шприц и ампулы. Посмотри.

— Посмотрел.

— Возьмешь вот эту, с ободком…

— Эту?

— Да. Обращаться со шприцем умеешь?

— Я умею, — сказал Дмитрий Константинович. — Вернее, умел когда-то.

— Думаю, это не понадобится. Но в крайнем случае придется вам вспомнить старые навыки.

— Долго это будет?

— Сорок пять минут.

— Долго…

— Начнем, пожалуй! — Леонид откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Ни пуха ни пера! — сказал Николай. — А я пошел к черту. Возвращайся джинном!

Он тихонько, на цыпочках подошел к Дмитрию Константиновичу, сел, положил перед собой сигареты.

До сих пор их было трое. Теперь двое и один.

ЛЕОНИД

Через пять минут я усну. И проснусь — кем? Самим собой? Всемогущим джинном? Или просто гармонической личностью с уравновешенным характером и хорошим пищеварением?

Не знаю. Лучше бы сейчас ни о чем не думать. Не думай!

Не могу. Уж так я устроен. И вообще самое трудное — это не думать об обезьяне. Зря я ввязался в это дело. Ввязался? Я же сам все это затеял. Но нужно было бы еще попробовать…

Не могу я больше пробовать — это мой единственный шанс.

Вот уж не думал, что я так тщеславен. Тщеславен. И жажду, чтобы мое имя вошло в анналы. Может быть, завтра войдет…

Еще четыре с половиной минуты. Нет, надо успокоиться. Упорядочить мысли. Так я, того гляди, и не усну. Может, это мне стоило проглотить триоксазин? Давай упорядочивать мысли.

Пожалуй, все началось с шефа. Или с Таньки? С шефа и Таньки. Вечером Танька сказала, что ей надоело со мной, что из меня никогда не выйдет не только ученого, но и просто мужа. И ушла. Это она умеет — уходить. «Всегда надо уйти раньше, чем начнет тлеть бумага» — так она сказала и изящно погасила папиросу. Курила она только папиросы. Когда ребята ездили в Москву, то привозили ей польские наборы: сигареты она раздавала, а папиросы оставляла себе. Впрочем, курила она совсем, немного.

Тогда я пошел в аспирантское общежитие, и мы с ребятами до утра расписывали «пульку» и пили черный кофе пол-литровыми пиалами. А утром меня вызвал шеф. Я его люблю, нашего шефа. И уважаю до глубины души.

Только ему-то этого не скажешь: он великий. Вообще, па-моему, все ученые разделяются на три категории: великих теоретиков, гениальных экспериментаторов и вечных лаборантов.

Шеф — великий теоретик. Я вечный лаборант, и это меня не слишком огорчает. Ведь всегда нужны не только великие, но и такие, как я. Собирателя фактов. Меня зто вполне устраивает. Больше, я люблю это. Когда остаешься один на один с делом нудным и противным, когда тебе нужно сделать тысячу энцефалограмм, изучать и делать выводы из сопоставления которых будут другие, — вот тогда ты чувствуешь, что без тебя им не обойтись. И тысяча повторений одной и той же операции уже не рутина, а работа.

Так вот, меня вызвал шеф.

— Леня, — он у нас демократ, наш шеф, — Леня…

Я уже знал, что за этим последует. Да, конечно, меня держат на ставке старшего научного сотрудника. У меня же до сих пор нет степени. И ведь я умный парень, мне ничего не стоит защититься в порядке соискательства. И языки я знаю, а ведь как раз это камень преткновения у большинства. И тем у нас хоть отбавляй. Вот, например: «Некоторые аспекты динамической цифровой модели мозга». Чем не «диссертабельная» тема?

И в самом деле, подумал я, почему бы не взяться?

— Владимир Исаевич, — сказал я, — давайте. «Некоторые аспекты динамической цифровой модели мозга» — это же замечательно!