Вадим Проскурин - Пламя Деметры

— Расскажи мне про Ивана, — попросила Галя. — Ты говорил, у него была очень интересная жизнь.

— Да, жизнь у него была интересная, — подтвердил Рамирес. — Только «интересная» не всегда значит «достойная». Иван родился на Земле, в трущобах Санкт-Петербурга. Иногда он рассказывал мне про свое детство… Грязный загаженный мегаполис, дворы, заваленные дерьмом до крыш, торговцы осшином на каждом углу, каждая третья женщина — проститутка… Мое детство тоже было непростым, но с детством Ивана оно не идет ни в какое сравнение. Иван начал жизнь с самого дна. Ему повезло, что он не стал наркоманом, как большинство сверстников, и еще раз ему повезло, когда школьный учитель открыл в нем талант к электронике и стал учить по-настоящему. Этот учитель поставлял молодых специалистов в одну банду. В семнадцать лет Иван стал главным техником этой банды, причем он не только вскрывал электронные замки, но и планировал операции. Еще два-три года — и он бы возглавил банду и прожил бы еще два-три года, главари банд долго не живут. Но в один прекрасный день банду накрыла полиция. Ивану повезло в третий раз — следователь, который его допрашивал, немного разбирался в электронике, он смог оценить талант Ивана. Ивану предложили судебную сделку — с него снимают все обвинения, а он подписывает пятилетний контракт с любой из корпораций, работающих на Гефесте. Тогда он еще не знал, что представляет собой эта планета, он думал, что слухи об ужасах Гефеста придумывают зеленые. Зеленые тогда развернули целую кампанию в прессе, они даже чуть не получили большинство в европейском парламенте. Короче говоря, Иван согласился отправиться на Гефест и пополнить собой армию шахтеров «Уйгурского палладия». У Ивана не было никакого образования, никаких дипломов, но он много читал, постоянно лазил по глобальной сети, он был более образован, чем большинство людей с дипломами. Он никогда не смог бы подняться выше должности простого рабочего, но по сути своей он был настоящим инженером. Он работал с полевыми роботами гораздо лучше, чем инженеры с дипломами, он был электронщиком от бога.

— Он не был похож на квалифицированного электронщика, — заметила Галя.

— Это неудивительно, он ведь никогда не был студентом, никогда не крутился среди образованных людей, он был пролетарием, но он был самым толковым и самым лучшим пролетарием из всех, кого я знал. И не только по профессиональным качествам, но и по человеческим. Я сам принимал его в братство.

— Но он устроил такую истерику…

— Он никогда не умел пить. Водку он пил еще более-менее, водку все русские пить умеют, а вот амброзия убивала его наповал. На самом деле это я виноват, я так обрадовался, что мы здесь все собрались, и совсем забыл про это… Надо было налить ему водки или вина. Черт возьми, я вообще ни о чем таком не подумал! Даже пистолет у него не забрал.

— Не убивайся, — Галя прильнула к Рамиресу. — Ты не можешь всегда предусматривать все детали, этого никто не может. Он сам виноват. Не умеешь пить — не пей, знаешь, что начнешь буянить, — отдай пистолет заранее. Это же очевидно!

— Молодым всегда все очевидно, — буркнул Рамирес. — Знаешь, Галя, в жизни все не так просто, как тебе кажется. Если бы каждый, кто по пьяни начинает буянить, заранее сдавал пистолет, криминальным репортерам было бы не о чем писать. Так о чем я…

— Ты говорил, что принимал Ивана в братство.

— Да, я принял его в братство. Пожалуй, в нашей ячейке он был единственным, кто без остатка отдавал себя делу братства. Дзимбээ всегда был себе на уме, Дева — хоть и умная баба, но развратная, как кошка, для нее мужики всегда были на первом месте. Кроме одного случая… Ши Хо никогда не отличалась большим умом, ей даже манифест братства было трудно понять.

— Кстати, как она к вам попала?

— Ее Дева притащила. Тогда Дева попыталась поменять ориентацию, у нее был роман с Ши Хо, но потом он сам собой заглох, они просто стали подругами. Тогда Дева и привела Ши Хо в братство.

— Разве у вас можно просто так взять и привести нового члена? Я имею в виду, у вас же была секретная организация.

— Дева не должна была так делать, я ее потом ругал за это. Но куда деваться, если она все уже ей рассказала? Пришлось принимать явочным порядком. Если бы Сингх узнал, поубивал бы всех.

— Сингх тоже был с вами? Тот самый Сингх?

— Да, тот самый, он, кстати, сам принял меня в братство. Это потом уже я основал свою ячейку.

— А в ячейку Сингха кто входил?

— У него не было своей ячейки. Он занимал очень высокое место в иерархии братства, я не удивлюсь, если он был самым главным из нас на Гефесте. Обычно такие люди сами не занимаются вербовкой новых членов, случай со мной был особым.

— Ты сделал что-то очень важное для братства?

— Вроде того. Только теперь это больше не важно. Теперь от меня только одна польза — промывать мозги через телевизор.

— А что это была за вещь?

Рамирес замялся. С одной стороны, Дзимбээ запретил об этом рассказывать, но, с другой стороны, теперь, когда Деметра изолирована от всего человечества, какая, к черту, в этом может быть тайна?

— Это был нерадиоактивный ядерный заряд, — сообщил Рамирес. — На Гефесте мы нашли неизвестный науке нерадиоактивный металл, из которого можно сделать ядерную бомбу. Такими бомбами мы подорвали вокзалы.

— Так вот почему у вас все получилось! — воскликнула Галя. — А я все думала, как же это детекторы радиации ничего не зафиксировали.

— Ты разбираешься в ядерной физике? — подозрительно спросил Рамирес.

— Нет, что ты! — хихикнула Галя. — Я просто смотрела один фильм про террористов, там их засекли как раз с помощью детекторов. Я потом думала, как это вы все взорвали и никто ничего не заметил. А теперь поняла.

— Только никому не рассказывай, — строго сказал Рамирес. — Дзимбээ считает, что это великая тайна.

— Не скажу, — пообещала Галя. — Слушай, а Дзимбээ сам верит в дело братства?

Рамирес неуверенно пожал плечами.

— Раньше я был убежден, что да, а теперь даже не знаю. Он стал так похож на свиноголового… Я понимаю, работа…

Это очень тяжелая работа — командовать особым отделом. Ты ведь слышала, что он говорил по этому поводу?

— Мне показалось, это была отрепетированная речь.

— Почему?

— Не знаю, просто показалось. Как думаешь, Дзимбээ не предаст дело братства?

— А почему он должен его предать?

— Все, кто занимает подобный пост, рано или поздно становятся предателями. Мюллер, Берия…

— И все, всего два случая на все революции. Ты преувеличиваешь, Галя.

— Может быть… да, наверное. Но я боюсь…