Александр Соколов - Тайна прикосновения

— Володя, Володя! — пробовала Паша остановить брата.

Володя бодрыми шагами направился прямо в ординаторскую. Там он обнаружил нескольких мужчин в белых халатах.

— Кто из вас хирург? — громко спросил он без прелюдий.

— В чём дело, молодой человек?

— Дело в том, что я — разведчик, брал «языков» в немецком тылу. А уж хирурга возьму — не пикнет! Пойдёт туда, куда скажу! Показать, как это делается?

— Да объясните, наконец, в чём дело? — повысил голос немолодой мужчина с бородкой.

— Я должен объяснять вам? Вы объясните мне, почему вторые сутки к бывшему фронтовику с вывернутой ногой никто из вашего брата не подходит?

— Да у нас.

— Что у вас? Я видел, как вы возле немцев крутитесь, а на мою сестру, фронтовичку, вам плевать! На эту комнату мне одной гранаты хватит!

Врач возле кровати Паши появился через пять минут.

Только через двое суток после травмы Паше вправили ногу в сустав, а потом повезли в гнойную хирургию. Здесь Паше пришло время удивиться: ею занялся известный хирург — еврей, доцент, бывший фронтовик Кесель. Он с улыбкой отодвинул в сторону хирурга Дмитриеву: «После визита в ординаторскую разведчика его сестру может осматривать только фронтовик!» Когда врач понял, что у его подопечной подскочила температура, улыбаться перестал, сухо отдавал команды сёстрам.

Паша видела свою распухшую ногу, видела, как хирург взял ножницы и стал поднимать шов. Мгновенно послышался звук выходящего воздуха, с характерным, знакомым Паше запахом гниения запущенных ран.

— Орошающий раствор! — приказал врач и, обколов ногу новокаином, принялся пинцетом доставать из раны куски угля и шлака.

Паша отвернула голову, чтобы не видеть изуродованную ногу, — она поняла, что если и не лишится её вовсе, то. никогда не сможет полюбоваться в зеркало на свои стройные ноги! Её обуяла ярость к пьяному фельдшеру: ах ты говнюк, скотина пьяная, нелюдь ты сволочная — если б я могла тогда встать, убила б! — шептали её губы, и она вдруг вспомнила о своей маме, раздавленной такими же подонками, как этот фельдшер-убийца. Что это — судьба?

Рентген показал кроме вывиха перелом тазовых костей, перелом ключицы, ушиб головного мозга. Паша никому не сказала, что она на третьем месяце беременности, — сейчас ей требовалось переливание крови, и она металась в бреду.

И — опять Мильман! Поехал в институт переливания крови, договорился, чтобы её забрали туда, к профессору Овчинникову.

Зиночка с Лёней курсировали между двумя больницами по очереди. Аня бросила мужа и выехала в «Комсомолец» смотреть за маленьким Санькой. Только через две недели стало ясно, что крепкий организм Паши берёт своё, когда она впервые стала с аппетитом есть.

Как только Зина появлялась в палате, первый вопрос, который она слышала, был: «Ну как там Ваня?». Казалось, можно было порадоваться: врачи поставили её мужу диагноз «мелкоочаговая пневмония». Но, сделав ему реакцию Видаля, обнаружили тиф — Иван лежал в инфекционной больнице.

«Не волнуйся, там врачи делают всё, что нужно. Правда пока аппетита нет, ест через силу, только в жидком виде, я ношу ему бульон куриный.» — успокаивала Зина. Но всё же на душе у Паши было тревожно.

Закованная в металлический каркас, она лежала на деревянном щите, чтобы кости срослись правильно.

Тем временем жизнь в бывшем имении графа Орлова, а теперь в совхозе «Комсомолец», обозначенном топографами на картах как «участок № 12», продолжалась. Бразды правления, по наказу Ивана, взял в руки Вениамин Михайлович Зотов, человек трезвый, вдумчивый, в котором удачно сочетались теоретические знания и опыт.

Уборочная в этом году была закончена с впечатляющими результатами, корма заготовлены, и теперь надо было побеспокоиться о сохранности зернового фонда и закончить кое-какие опыты по селекции злаков.

Не забывал Зотов и семейство Марчуковых. Каждый день он поднимался на второй этаж глянуть Борькины уроки, а жена помогала справляться Феклуше с полуторагодовалым Санькой, когда Мария Фёдоровна была на работе.

Вскоре подъехала «мама Аня», затем пожаловал редкий гость из Новохопёр- ска — Иван Степанович Киселёв. Он ходил с палочкой, припадая на правую, простреленную, ногу, но привёз с собой в сумке рубанок и ножовку, специальный столярный клей, попросил у Зотова досок и стал мастерить в коридоре новую детскую кроватку. Ещё он привёз для внука мешок с мятными пряниками, облитыми сахарной глазурью. Эти пряники, купленные им в сельском продмаге, стали предметом шуток Марии Фёдоровны и Феклуши:

— Боря, детка, не урони пряник на ножку! Потом хромать будешь, как дедушка! — смеялась Мария Фёдоровна, когда Ивана Степановича рядом не было. Впрочем, дед научил внука размачивать пряники в воде, чтобы становились мягкими, и Борька не успокоился, пока не перетаскал все. Вечерами бывший есаул Войска Донского садился в кресло, его словно отполированная лысина над сократовским лбом, отражала свет от электрической лампочки. Он надевал на крючковатый нос очки, раскрывал газету и читал вслух: «Империалистические круги США замышляют.»

Всё было бы неплохо, но вскоре дед закончил строгать и пилить, поставил на горячую печку металлическую чашку с клеем, чтобы растопить сухие гранулы. Вонь стояла в квартире ужасная! Феклуша схватила Саньку и унесла вниз, к Зотовым, потом пооткрывала все окна.

На тяжёлых портьерах — любимом месте поселившихся у Марчуковых бесплотных призраков-воздушностей — была паника.

— Бр-р-р. Кошмар! Я не могу находиться в этой вонище, Розенфильда! Не зря этот клей на плите называется «казеиновым»! А на улице — болотная сырость, которая у них зовётся ноябрём!

— Не стони, Амелия! Полетели к Зотовым, у них мило, да и Санька с Борей сейчас там.

Глава 22. МЕРА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО — В ЧЕЛОВЕКЕ

Свою регулярную беседу в лектории на тему «Всё о человеке» Создатель проводил в хорошем расположении духа. Он только что обобщил хорошо подобранную, выверенную информацию о землянах и был полон оптимизма.

Пространную речь о качественных изменениях в человеческом сознании Творец неожиданно начал с выдержки из «Саламбо» Флобера, приведя дословный перевод старой мамертинской песни, которую пели греки-наёмники в садах Га- милькара: «Своим копьём и мечом я вспахиваю землю и собираю жатву: я — хозяин дома! Обезоруженный противник падает к моим ногам и называет меня Властелином и Царём!»

Так думали древние, и от этого убеждения современный человек избавится ещё не скоро. Но! Я говорю вам: познайте всё сущее, чем полон человек, с чего начинал он и когда впервые почувствовал себя человеком? Кто может ответить на этот вопрос?