Михаил Емцев - Уравнение с Бледного Нептуна (сборник)

В Хокай-Рох, наконец, пришла зима. Снег, липкий, тяжелый, лег на землю и растаял. Снова лег и снова растаял. Горячая живая земля сражалась с холодным небом, и от этой борьбы растекались смолистые речки, в воздух поднимался плотный бирюзовый туман.

— Эк его развезло! — говорил Карабичев своим спутникам, жадным взглядом пытаясь пробить густые клубы серого тумана, заволакивавшего долину,

Спутники молчали. Бледные сосредоточенные мужчины, серьезные женщины, юноши и девушки, заполнявшие этот тяжелый автолет дальнего следования, были погружены в себя, в напряженное состояние ожидания.

— Ничего не видно, — объявил водитель, — идем на посадку вслепую.

Они благополучно приземлились неподалеку от станции. Безмолвное здание мрачно смотрело на них слепым взглядом темных окон.

— А биотозу не видно! — сказал кто-то из прибывших.

— Да, — отозвался Карабичев, — туман сильный. Ну, пойдемте.

Захватив свертки, чемоданы и саквояжи, они зашагали по грязи к станции. Внезапно одна женщина остановилась и воскликнула:

— Смотрите, смотрите!

Она указывала рукой на свеженасыпанный холм земли. По глянцевым бокам его тянулись черные струи воды. На вершине холма была воткнута палкя с неумело приколоченной дощечкой.

— Могила… свежая…

Карабичев склонился над могилой.

— Ничего не пойму… тушью от руки написано, Все смыто. Здесь лежит… Нет, непонятно. Ладно, пошли, там разберемся.

Во дворе станции было пусто и неуютно. Двери в дом были распахнуты. На ступенях подъезда валялись обрезки досок, куски проволоки. В углу двора стояло странное сооружение. Оно напоминало большой радиотелескоп. Решетчатый рефлектор диаметром в полтора метра, смоченный мокрым снегом, поблескивал тысячами красных бусинок, расположенных по спирали.

— Да ведь это рубиновые кристаллы! — раздался восхищенный голос. — Интересная штука, только зачем она здесь?

— На ней недавно работали. Смотри, Андрей, вот зачищенные концы, — пожилой мужчина показал на кабель, прикрепленный к распределительному щиту.

— Да, Иван Иванович, и этот провод приведет нас к ним.

Они вошли в дом гуськом. Их встретило молчание, пустые комнаты, запыленное оборудование, плесень на мокрых стенах, сор, обрывки бумаг.

— Вы слышите? — Карабичев остановился, поднял руку. Все замерли. В глухой тишине раздался отдаленный стук. "Так-так-так-так…"

— Движок! Энергия! — Карабичев уверенно пошел вперед.

На втором этаже в одной из комнат горел свет. Карабичев потянул ручку двери на себя. Дверь скрипнула и отворилась.

В комнате не было окон. Стены и потолок ее были покрыты длинными рядами свернутой спиралью проволоки, на которой раскачивались крохотные рубиновые кристаллики. Всюду в беспорядке валялась радиометрическая аппаратура, приборы, панели с кнопками, батареи. У стен стояли три кровати, на одной из них кто-то спал. Из-под одеяла торчали ноги в грязных фрелоновых носках. В углу комнаты приткнулся письменный стол, за ним сидел человек и писал. Настольная лампа проектировала на стену в виде огромного косматого облака всклокоченную шевелюру. Человек не слышал ни скрипа двери, ни тяжелого, стесненного дыхания. Рука его легко бегала по желтым страницам лабораторного журнала.

Карабичев кашлянул. Человек вскочил. Он был в очках, маленький, небритый, бледный. В глазах его отразился ужас.

— Олег! — хрипло, с отчаянием воскликнул он.

Спавший на кровати зашевелился и сел.

— Это кто? — спросил он, удивленно рассматривая Карабичева и его компанию.

— Что вам нужно?! — выкрикнул человек в очках. Карабичев выступил вперед.

— Простите нас за вторжение, друзья. Мы появились без предупреждения… но что поделаешь, нам нужно… хотя, быть может, мы сначала познакомимся?

Олег, оказалось, спал одетым. Он встал, сунул ноги в туфли и сказал:

— Отчего же, давайте знакомиться.

Человек с журналом удалился в угол комнаты. Очки его испуганно поблескивали из-за потенциометра.

— А у вас здесь совсем другая атмосфера, — сказал Карабичев, подходя к Олегу с протянутой рукой. — Как-то легчо дышится, свободнее, что ли…

Олег, отпрянув, сделал несколько шагов назад.

— Только без этого! — воскликнул он. — Без рукопожатий! Называйте свою фамилию так!

Карабичев смутился и опустил руку.

— Карабичев Андрей Анатольевич, — покорно сказал он.

Остальные уже вошли в комнату и окружили его.

За прибором послышалось движение. Человек с журналом вышел из своего укрытия и остановился в трех шагах от Карабичева.

— Кем вы сейчас работаете? — спросил он. Голос у него был резким и повелительным.

— Я нигде не работаю, — ответил Андрей.

— Где и кем вы работали в начале этого года?

— В Институте телепатии, старшим научным сотрудником.

— Олег, слышишь, он все помнит! — радостно воскликнул очкарик, обращаясь к Олегу. — Я его знаю.

— Зачем вы сюда прибыли? — последовал 'новый вопрос.

Карабичев напряженно молчал. Взгляды присутствующих скрестились. Казалось, сейчас сверкнет молния. И она сверкнула.

— Эрик, это вы? — внезапно раздался хриплый бас. Из толпы вышел немолодой седой мужчина.

— Иван Иванович?! — изумился очкарик. — Вы тоже здесь?

— Да, милый, да. Мы совсем нормальные, здоровые люди. Мы помним, мы все помним и понимаем. Правда, это нелегко нам дается. А как ты, что ты…

Голос Ермолова дрожал. Плотина прорвалась, и люди бросились обнимать друг друга. Это были настоящие человеческие объятия. Восклицания, шутки, смех наполнили комнату.

— А мы-то боялись! От нее не таких шуток можно ожидать… Сейчас самому себе не доверяешь, не то что незнакомому гостю.

— А я тебя сразу узнал, да только борода твоя в заблуждение ввела…

— Знакомьтесь: Олег Заозерский, биохимик, единственный устоявший против Души Мира.

— Брось, Эрик, ей-богу, смешно!

— Моя жена, Мария.

— Мы приехали сюда, чтобы разнести твою биотозу в клочья!

— Как?

— Постойте! — внезапно закричал Эрик. Все замолчали. — А каким образом вы здесь? Как? Кто позволил?

Ермолов подошел к Эрику.

— Сначала боль, потом через рефлекс к сознанию. И все равно нелегко. Все время находишься в чертовском напряжении. А у вас здесь нам легче, — ответил Карабичев.

— Это защита, — сказал Эрик, указывая на спирали, усеянные рубиновыми кристаллами. Он помолчал. Потом поднял листки бумаги, исписанные неровным почерком.

— А это план, план атаки…

— Защита? Идея излучателя Арефьева? А где он сам? Так и пропал? — обрушился с вопросами Ермолов.