Геннадий Тищенко - Взгляд извне

— В позвоночнике начался необъяснимый процесс регенерации костной ткани, — скороговоркой сообщал Леруа коллегам. — Да и не только в позвоночнике… Кроме того, меняется даже состав крови!..

Неизвестно, что еще удалось бы обнаружить Леруа, но его исследования прервали локи. Они вежливо но настойчиво оттеснили землян от носилок, и Леруа вынужден был открепить от тела умирающего датчики.

Затем аборигены подняли старика на руки и понесли в чащу.

Коротко посовещавшись, земляне последовали за ними.

На большой поляне, расположенной в самой непроходимой гуще зарослей, землянам открылось нечто вроде лазарета. Раненые локи лежали прямо на земле. И в том, как они лежали, чувствовался некий порядок. Истекающие кровью аборигены были уложены возле осмий таким образом, что стопы их ног почти касались корневищ этих необычных растений.

Подойдя к самой крупной осмии, локи торжественно опустили старца к ее подножию, уперев его ноги в толстое разветвляющееся у самой почвы корневище.

Внимание Янина привлек лок средних лет с огромной рваной раной на бедре. Он лежал в луже зеленоватой жидкости, которая сочилась сквозь остатки набедренной повязки. Это была кровь, которая прямо на глазах меняла цвет, становясь из красной зеленой.

— Невероятно! — пробормотал, шедший первым, Берг.

— Взгляните на его ноги! — воскликнула Юна.

— Ноги лока были оплетены корнями осмии, от которых тянулись десятки полупрозрачных нитей-жал. Они впивались в кожу лока, как бы врастая в нее. Колени несчастного были еще похожи на человеческие, но ниже колен ноги настолько деформировались, что напоминали наросты на корневище, с которым они практически срослись.

— Очень интересный способ погребения, — заметил молчавший до сих пор Санти.

— Идите сюда! — раздался голос Леруа.

Биолог стоял возле огромной поваленной осмии, из дупла которой свешивались тела локов. При более близком рассмотрении было видно, что тела этих несчастных существ как бы срослись с гигантским растением.

Янин заглянул в дупло, из которого повеяло сыростью и смрадом разложения. В полутьме можно было разглядеть не менее десятка странных сюрреалистически деформированных тел локов.

Инспектор включил фонарик, но его луч выхватывал из тьмы лишь ближайшие выступы и наросты. Общая картина терялась в туманной мгле.

Легко подтянувшись, Янин перекинул ноги в дупло.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Джонс. — Жить надоело?

— Да-да, я только гляну и назад, — невразумительно пробормотал Янин, и спрыгнул внутрь осмии.

Ноги его погрузились по щиколотки в маслянистую зеленую жидкость, над которой клубились тяжелые желтоватые испарения.

Из странного, словно застывшего, тумана кое-где вздымались деформированные тела локов. Некоторые из них были обвиты чем-то похожим на паутину и напоминали коконы.

Пройдя несколько шагов, инспектор понял, что тончайшей паутиной было заполнено, практически, все внутреннее пространство гигантского растения. Именно эта паутина и создавала впечатление тумана, заполняющего это мрачное пространство.

Ближе к внутренней поверхности осмии «паутина» утолщалась, превращаясь в крепкие полупрозрачные нити, на которых висели тела несчастных локов. Некоторые из этих тел были словно обглоданы до самого скелета.

«Словно дохлые мухи, в паутине», — подумал Янин.

Освещенные фонарем нити «паутины» отбрасывали решетчатые тени, которые перемещались вслед за движением луча, создавая иллюзию постоянного пугающего движения.

Янин сделал еще шаг-другой и вздрогнул от внезапного протяжного стона.

Один из локов, приподняв голову, перевернулся сбоку на спину. Глаза его равнодушно уставились на землянина.

Пока он переворачивался, Янин успел заметить, что спина аруанца тоже связана с внутренней поверхностью растения множеством «паутинок». К горлу лока, хищно извиваясь, потянулись пульсирующие жала, по которым циркулировала зеленоватая жидкость.

«А может быть, это кровь?.. — подумал Янин. — Гемоглобин и хлорофилл во многом схожи… Не исключено, что это нечто среднее, некий носитель, питающий соками осмии тело лока… Или наоборот, — высасывающий и трансформирующий кровь аборигена…»

— Инспектор, как вы там? — донесся издалека голос Джонса. — Не пора ли возвращаться, сэр?

— Сейчас! — крикнул Янин. — Еще немного и поверну назад!

Пробираясь дальше среди тел локов, Янин старался уже не обращать внимания на вросшие в плоть растения руки, ноги, животы, спины и даже головы, которые иногда врастали рядом таким образом, что создавалось впечатление о каких-то двухголовых фантастических существах.

Внезапно Янин остановился. Впереди, в комках паутины, лежал настолько худой лок, что его скорее можно было назвать скелетом, обтянутым кожей. Приглядевшись, Янин обнаружил, что кожи на его стопах нет, и вместо неё белеют кости, покрытые коричневатыми обрывками мышц и полупрозрачной студенистой массой, больше всего напоминающей желе для заливной рыбы.

Преодолевая отвращение, Янин осторожно перешагнул через этот ужасающий полускелет, напоминающий муляж из кабинета анатомии.

Луч его фонаря осветил целую груду подобных полускелетов, улыбавшихся ему мертвыми оскалами. Паутина над скелетами была прорвана во многих местах и висела гирляндами шариков, скрученных из тончайших капилляров. В некоторых местах в паутине висели странные образования, похожие на слегка светящиеся нежным розовым светом булавы.

— Инспектор, вы идете? — вновь услышал Янин приглушенный голос Джонса.

Ответить Янин не успел. Бугристая поверхность осмии неожиданно пришла в движение. По ней прошли волны сильных сокращений, и Янин вдруг почувствовал себя словно в чреве гигантского удава, заглатывающего добычу. Сокращения становились все более частыми и внушительными.

В конце концов, Янину пришлось пригнуться, чтобы верхняя часть осмии не коснулась его головы.

И тут он с ужасом увидел, что со всех сторон из оживших пульсирующих стен осмии к нему, извиваясь словно змеи, тянутся тончайшие полупрозрачные жала.

Чем это могло кончиться, он уже знал…

Выхватив резак, Янин рубанул плазменным лучом по стенкам осмии, и тут же на него обрушилось что-то вязкое и тяжелое…

Глава двадцатая.

Дмитрий Еремкин

Долго мы с Джонсом не могли переварить известие о том, что в Шарле Леруа затаился сам Симеон Кристабальевич Хунта.