Патриция Маккиллип - Мастер Загадок (Мастер загадок - 1)

Моргон не двигался. Пока он стоял неподвижно, холод пробирал его до костей, но, по мере того как молчание становилось его частью, изменяя его дыхание и сердцебиение, холод исчез, и Моргон почувствовал себя опустошенным, он стал лишь оболочкой зимней тишины. Окружавшие его деревья, казалось, испускают тепло, точно дома в Кирте, - тепло, которое защищает от зимы. Прислушиваясь, он неожиданно услышал шум в их жилах, несущих жизнь из глубин земли под снегом, под твердой, замерзшей почвой. Моргон чувствовал, что он сам укоренился здесь, включенный в ритм гор; его собственные ритмы отступили, потерянные за пределами памяти в окутывающей его тишине. Сквозь него проходило не выраженное словами знание о неспешно протекающих веках, о пронзительных ветрах, рожденных далеко за пределами этой земли, о том , как начинаются и кончаются времена года, о терпеливом, неспешном ожидании чего-то, что лежит глубже корней, что спит в земле ещё глубже, чем основание Исига, что-то находящееся на границе бодрствования и сна...

Тишина отступила. Моргон пошевелился и ощутил странную скованность, словно лицо его превратилось в пласт древесной коры, а вместо пальцев выросли ветки. Дыхание, которого он сначала не замечал, вырывалось изо рта быстрыми белыми облачками.

Данан обратился к нему, и голос его прозвучал в такт неторопливому ритму тишины:

- Когда у тебя найдется минутка, попрактикуйся, чтобы ты мог при одной только мысли об этом перейти из состояния человека в состояние дерева. Но будь осторожен. Иной раз я забываю превратиться в человека. Я забываюсь, наблюдая, как горы тают в сумерках, как звезды расталкивают своим мерцанием темноту, словно самоцветы, вделанные в камень, пока Бере не приходит меня звать или пока я не услышу движения Исига подо мной и вспомню, кто я такой. Это очень успокаивает и дает отдых. Когда я слишком устану, чтобы жить дальше, я пройду так высоко вверх по Исигу, как мне только хватит сил, а потом остановлюсь и стану деревом. Если путь, избранный тобой, кажется невыносимым, ты всегда можешь ненадолго исчезнуть, и ни один волшебник или Меняющий Обличья на всей земле не найдет тебя, пока ты не будешь к этому готов.

- Благодарю тебя. - Звук собственного голоса удивил Моргона, заставив вздрогнуть, как будто он совсем забыл, что может говорить.

- У тебя - великая мощь. Ты воспринимаешь это так же легко, как кое-кто из моих детей.

- Это было просто. Так просто, что даже кажется странным: почему я никогда не пытался сделать этого раньше.

Моргон шел рядом с Дананом, пробираясь по протоптанной ими тропинке к большой дороге, все ещё ощущая мирную зимнюю тишину. Голос Данана, в котором звучал его собственный внутренний покой, не нарушал этого ощущения.

- Помню, однажды, когда я был молодым, я целую зиму провел в облике дерева, чтобы понять, каково это. Я почти не ощущал течения времени. Грания послала рудокопов искать меня; она и сама ходила, но я её даже не заметил, так же как и она не замечала меня. В этом облике ты можешь переживать жуткие бури, если это тебе понадобится по дороге к горе Эрленстар, - даже тур устает через какое-то время, когда бежит против ветра.

- Я-то выживу. А Дет? Он может менять облик?

- Не знаю. Никогда его не спрашивал. - Данан задумался. - Я всегда подозревал, что у него больше талантов, чем одна только игра на арфе, и все-таки не могу себе представить, чтобы он превратился в дерево. Непохоже, чтобы он когда-нибудь мог совершить подобное.

Моргон спросил:

- А какие таланты ты у него подозреваешь?

- Да в общем, ничего такого; просто я бы не очень удивился, если бы он смог сделать что-нибудь необычное. Он ведь большей частью молчалив и никогда не выходит из себя... Вернее, он всегда весь в себе. Ты, вероятно, знаешь его лучше, чем кто-нибудь другой.

- Нет. Молчание - это я знаю... Иногда мне кажется, что это просто молчание, к которому привел его жизненный опыт, а иной раз - что оно становится молчанием ожидания чего-то.

Данан кивнул:

- Да. Но ожидания чего?

- Не знаю, - тихо ответил Моргон. - Но очень хотел бы знать.

Они вышли на дорогу. По ней грохотала телега, везущая выделанные шкуры убитых в окрестностях Кирта зверей. Кучер, заметив их, замедлил бег лошадей и остановил телегу. Они уселись в нее, и Данан, откинувшись на шкуры, сказал:

- Я интересуюсь Детом с того дня, как он однажды зимой, семьсот лет назад, пришел к моему двору и попросил, чтобы его научили старинным исигским песням в обмен на его музыку. Выглядел он точно так же, как теперь, а его игра на арфе... Даже тогда она казалась неземной.

Моргон медленно повернул к нему голову:

- Семьсот лет назад?

- Да. Я помню, что это случилось всего через несколько лет после того, как я услышал об исчезновении волшебников.

- А я думал... - Моргон осекся на полуслове. Колесо телеги подскочило на камне, скрытом в выбоине под снегом. - Так, значит, он не был в Исиге, когда Ирт делал для меня арфу?

- Нет, - удивленно ответил Данан. - Как он мог быть здесь? Ирт сделал эту арфу примерно лет за сто до основания Лунголда, а Лунголд - это место, где родился Дет.

Снова пошел снег, падая легко и бесцельно; Моргон посмотрел на черное небо с внезапным отчаянным нетерпением:

- Все опять начинается сначала!

- Нет. Неужели ты не чувствуешь там, в глубине земли? Конец...

В этот вечер Моргон сидел один в своей комнате, не двигаясь, устремив взгляд на огонь. Круг камней и кольцо ночи окутывали его знакомым покойным молчанием. Он взял в руки арфу, но играть не стал; пальцы его не спеша ощупывали края звезд. Наконец он услышал шаги Дета, и шкуры, закрывающие дверь в комнату, отодвинулись. Он поднял голову, встретил взгляд арфиста, когда тот входил, и послал в бездонные вопрошающие глаза осторожную мысль.

Он почувствовал невероятное изумление, словно, открыв дверь какой-нибудь незнакомой укрепленной башни, он вдруг попал в собственный дом. Потом в его сознании нечто произошло - он ощутил что-то похожее на вспышку белого огня. Потрясенный и ослепленный, он неуклюже вскочил, арфа, звеня, упала на пол. Примерно секунду он ничего не видел и не слышал, затем, когда яркий, сияющий перед его глазами туман начал рассеиваться, он узнал голос Дета:

- Моргон, извини. Садись.

Наконец Моргон обрел зрение, замигал - ему казалось, будто по комнате плавали разноцветные пятна. Он сделал шаг, споткнувшись о столик. Дет взял его за руки и усадил на стул.

Моргон шепнул:

- Что это было?

- Разновидность Великого Крика. Моргон, я забыл, что ты учился у Хара проникать в чужое сознание, - ты напугал меня.

Он налил вина. Моргон сидел крепко сжав руки, вибрация крика до сих пор звучала у него в ушах. Потом он протянул руку, почти не слушавшуюся его, чтобы принять чашу. Поднявшись на ноги, он швырнул её через всю комнату, расплескав вино по стенам.