Георгий Гуревич - Темпоград

- Впрочем, я понимаю вас, - продолжала она. - Наверное, очень знаменитому хочется быть просто человеком иногда. У меня была подруга, не обижайтесь за сравнение, чемпионка по прыжкам в высоту, Аня Фокина, не слыхали, вероятно. Она никогда не называла свою фамилию, знакомясь, ненавидела восторги: "Ах-ах, вы самая прыгучая девушка в мире! Ах-ах, почему же вы такая прыгучая?" Вероятно, и вам надоело быть президентом, захотелось просто так посидеть на скамейке, поболтать с глупенькой девчонкой. Вы меня простите, что я со своими советами лезла, я же не знала, с кем разговариваю.

Президент задумчиво улыбнулся.

- Я хочу спросить у вас совета, - продолжала Винета, поднимая глаза, поднимая, а не опуская. - Мой шеф восхищен вашей речью. Он говорит, что вы совершенно правы: надо рваться вперед, а не плестись шажком в пыли. На Земле 25 процентов стариков и стареющих, четверть людей, у которых лучший возраст позади. "Что же получается? - говорит шеф. - Временем мы управляем, а собственный возраст неуправляем. Пора кончать, - говорит он, - с крохоборством гериатрии. Старость надо не подлечивать, а отменять, молодость возвращать надо, тогда люди будут по-настоящему довольны медициной". И он считает, что проблему омоложения можно решить лет за двадцать, если приняться вплотную. Двадцать лет - это три недели ваших, темпоградских. Он решил ехать в Т-град немедленно. И меня зовет. Вы как посоветуете?

К удивлению Винеты и к своему собственному, президент высыпал кучу возражений. Он сказал, что ей, цветущей, юной, прелестной, не надо губить себя в Т-граде. Да, Темпоград город разведки, город-авангард, город будущего, но в разведке нужны бойцы от науки, крепкие, выносливые мужчины, уже пожившие, испытавшие немало, готовые рискнуть и жизнь отдать, если понадобится. Ей же, девушке, нужно еще пожить сначала.

- Вы поймите, это город кабинетчиков, - убеждал он, волнуясь, - это город без лета, без зимы, без гор и морей. Жизнь там однобока и ущербна. Труд, засасывающий как трясина. Не оглянешься, молодость прошла; не оглянешься, жизнь позади. Поживите вдоволь на вольной Земле, найдите свое счастье.

- А я так поняла, что вы всех зовете в Т-град, - протянула Винета с недоумением.

Президент сам был в недоумении. Что же получается? Весь мир он зовет в темпограды, за исключением" любимой. Значит, в глубине души не такой уж заманчивой считает теградизацию.

Он попытался оправдать свою позицию, но, кажется, запутался еще больше.

Винета выслушала терпеливо, стараясь запомнить каждое слово, как и полагается студентке, слушающей объяснения профессора. Даже выдержала паузу, ожидая, не добавит ли он что-нибудь.

- Тут еще личное, - сказала она, перебирая складки юбки. - Дело в том, что мой друг, я говорила вам о нем, уехал в Т-град, так мне сказали в его деканате. Вы не встречали такого? Лев Январцев. Он студент-лингвист, тоитскими языками занимался, между прочим.

Кажется, пора признаваться, ничего не поделаешь. Или смолчать, уповая на все стирающее время.

Президент в затруднении почесал переносицу мизинцем.

И увидел расширенные потрясенные глаза девушки. Винета узнала знакомый жест.

- Это вы? Это вы. Лева?

Президент кивнул, виновато опуская голову.

Секунду-другую Винета смотрела на него с ужасом, потом, всхлипнув, бросилась прочь. Остановилась, кинула с плачем:

- Не ходите за мной. Я не знаю, что я скажу. Я ничего не понимаю. Потом, после...

23. ПИСЬМА. 4 июля 2099 года. 9:07-9:27

Президента Январцева закатывали в золото.

Вытянувшись, висел он на тугих струях воздушной перины, пока миниатюрные, не больше жука, ползуны, монотонно гудя, обматывали звонкой, красноватой, прозрачной на свету ленточкой узловатые ноги, осторожно переваливая через вздутые вены.

- В мое время МЗТ называли транспортом молодых, - вздохнул астродиспетчер. - А ныне в любом возрасте летят на звезды, пожалуйста. Не так давно я профессора Юстуса провожал, теперь вас.

- Юстуса я помню хорошо, - отозвался президент. - Он сыграл когда-то большую роль в моей жизни. Где он сейчас? Жив?

- Жив, конечно. Юстус на Луне в "Легкости". Знаете этот образцовый санаторий в Море Дождей? Не бывали? Обязательно побывайте после возвращения. Для усталого сердца лучше не придумаешь. А у вас, насколько я помню по карточке, с сердцем нелады.

- Да, с сердцем нелады, сердце не на месте, - вздохнул президент. И после паузы добавил порывисто: - Сколько у меня времени? Минут пятнадцать есть еще, прежде чем эта штука залепит рот? Есть? Тогда добудьте диктограф, пожалуйста, я продиктую письмо... личное.

Диспетчер протянул ему микрофон и деликатно отодвинулся.

"Дорогая моя девочка!

Прости меня, Винета, но я не могу называть тебя иначе. Думаю о тебе, как о милой девочке Винете, славной гостье из радужной юности.

Я наговариваю это письмо, сидя на астродроме. До старта еще четверть часа, сейчас меня обматывают золотой тесемкой. Процедура длительная; ноги, руки обмотаны, но рот свободен, слова произносить пока могу. Пользуюсь, чтобы поговорить с тобой еще раз.

Да, я улетаю к звездам, на ту самую планету Той, которая когда-то подружила нас, а потом разлучила. О способах предотвращения катастрофы я тебе рассказывал: Астрозонт и Астромеч. Сколько у нас было споров: Зонт или Меч, Меч или Зонт? Решили: то и другое. Если Меч не сработает, Зонт надежно укроет планету. Жертв не будет, так или иначе. Но если Меч не сработает, погибнет группа Меча: четыре ракеты с четырьмя экипажами, в том числе и некий Лев Январцев. Расчеты надежны, опыты проводились в поясе астероидов, но всегда есть некоторый процент неожиданных случайностей. Так что не исключено, что это письмо последнее в моей жизни.

Последнее! Произнес это внушительное слово и поразился. Нет, не испугался. Чего дрожать? Пожил достаточно, знаю, на что иду. Но последнее слово должно быть очень весомым. Это как бы итог жизни. И я спросил себя: "А каковы итоги моей жизни? Что я понял, прожив на свете более полусотни биолет? Что могу сказать полезного тем, кто прожил меньше, в частности, тебе, моя хорошая, если на разговоры осталось..."

- Сколько у меня осталось, товарищи? Десять минут еще?

"И вот что я понял, вот что прочувствовал, Винета: все сложно - природа сложна, сложны техника и экономика, человек сложен невероятно.

Даже ты, милая девушка, с уважением запоминающая каждое мое слово, пожимаешь плечами: "Все сложно! Подумаешь, открытие! Да кто же этого не знает?"

Знают, девочка, все знают, но забывают, упускают из виду. Дело в том, что, зная о сложности мира, мы мыслим прямолинейно, как бы отрезками, касательными к истине. Истина, увы, бесконечна и бесконечно сложна, она не вмещается в человеческий череп. Экономя время и нервные клетки, мы мыслим упрощенно и искажаем. Мы жаждем простоты и любим повторять простые и броские афоризмы: "Человек - это звучит гордо", "Человек - самое кровожадное из животных", "Человек - мера всех вещей", "Человек человеку волк", "Человек - венец творения..."