Чарльз Шеффилд - Объединенные разумом

Она помахала ему и отправилась к группе служебных зданий. Чен спокойно сидел в машине, изучая окружающий ландшафт. Они находились глубоко в полярных районах Баркана, где зимняя температура позволяла людям существовать без скафандра все время, кроме полудня. Здешняя растительность пускала глубокие корни и была покрыта восковидной сине-зеленой листвой. На самом полюсе в гравитационном поле Баркана, равном половине поля Земли, она вырастала высотой в пятьдесят метров и более; здесь растения стелились над поверхностью, плотно сворачиваясь, чтобы сохранить влагу. Почва под растениями была сухой, темной; на поверхность выходили базальтовые породы, поднимавшиеся вялыми нависающими складками из-под покрытых почвой островков. Резкие поверхностные ветры поднимали верхний слой почвы, и возле припаркованной машины извивались темно-серые химеры из пыли. Возле экватора песчаный слой имел глубину в сотни футов. Постоянные ветры уложили его в серповидные барханы с милю длиной, которые и дали имя планете.

Двойное солнце Эты Кассиопеи нависало низко над горизонтом. Оно осветило пейзаж оранжевым светом, профильтровавшимся сквозь пыль. Этот суровый ландшафт, согласно полученным Ченом инструкциям, был самой привлекательной частью планеты.

Ему стало интересно, где может прятаться Артефакт. Согласно тем же инструкциям, он не испытывал бы затруднений, живя в любой части Баркана, даже в знойных экваториальных районах, где существовали только микроорганизмы.

Три служебных здания находились в километре от припаркованного флаера. Чен увидел, как крутящаяся, словно водоворот, завеса черных точек появилась у одного из зданий и полетела, словно кувыркающаяся туча пыли, по направлению к машине. Когда она была в пятидесяти ярдах, Чен открыл дверь. Теперь было можно различить отдельные компоненты тучи. Они были темно-фиолетовыми крылатыми созданиями, все одинаковые, размером с его палец. Они приближались, жужжа крыльями. Менее чем за тридцать секунд каждая из них пролетела сквозь открытую дверь машины, и вся туча заняла заднюю стенку кабины.

Чен закрыл дверь и обернулся посмотреть. Он видел следующую фазу на экранах во время инструктажа. Но это было его первое столкновение с реальным существом.

Все началось с одного компонента — по-видимому, произвольного — парящего высоко в воздухе и расположившего свое темно-пурпурное тело вертикально. Круг бледно-зеленых глаз на голове осматривал все вокруг, словно оценивая ситуацию, в то время, как крылья трепетали слишком быстро, чтобы это можно было заметить. Через секунду подлетел следующий компонент, чтобы подсоединиться к головному концу, а третий занял позицию под ним. Вытянулась тонкая, похожая на кнут, антенна и соединила головы с хвостовыми частями. Триплет завертелся, крылья завибрировали. Четвертый и пятый элементы подлетели и присоединились к ядру группы.

После этого агрегат рос слишком быстро, чтобы Чен мог увидеть отдельные связи. Когда добавились новые компоненты, композиция вытянулась снаружи книзу, чтобы соединиться и опуститься на пол кабины. В течение минуты основное тело было готово. К удивлению Чена кое-что в подготовительных лекциях было упущено. Большинство отдельных компонентов все еще оставались не скрепленными. Из всех, залетевших в кабину быть может, только пятая часть соединилась и образовала сплошную массу; оставшиеся стояли на хвостах на полу кабины или по одиночке висели на стенах, используя маленькие коготки на передних краях их сверкающих, похожих на кожаные, крыльях.

Масса Лудильщика стала походить на воронку, открытую у самого верхнего края. Из этого отверстия послышался пробный глубокий вздох:

— Оххх-ахх-ухх, — произнес он. Потом этот звук сформировался в слово из языка солнечной системы, но со странным ударением: — При-е-вет. При-вет.

Кубо Фламмарион предупреждал, что это было необходимостью.

— Представь, — говорил он, — что каждую ночь кто-то разбирает тебя на части, а каждое утро снова складывает вместе. Не кажется ли тебе, что для приведение всех твоих мыслей и всех твоих движений в порядок тебе потребовалось бы некоторое время? Так что прими это во внимание, когда будешь общаться с Лудильщиком. Чен не мог представить этого. Но он подозревал, что маленький капитан, длительное время бывший алкоголиком, а с недавних пор попавший в зависимость от Парадокса, знал эти утренние постэффекты, когда оставшаяся часть тебя чувствует себя слишком хорошо.

— Привет, — произнес он в ответ на приветствие Лудильщика.

— Привет. Как ему и советовали, Чен подождал.

— Мы-ых, — произнес свистящий голос. Затем последовала долгая пауза, а потом: — Мы-Шикари.

— Привет. Называйте меня Чен.

На этот раз Лудильщик выжидательно помолчал.

— Шикари — это старое слово, употреблявшееся на Земле, — наконец произнес он, так как Чен никак не прореагировал на его имя. — Оно означает «охотник». Мы думаем, что оно соответствует ситуации, а может быть еще и забавно. Но ты не смеялся.

— Прошу прощения. Но раньше я никогда не слышал этого слова.

— Да, — коротко прогудел раструб. — Видишь ли, мы шутим. Мы не думаем, что тебе смешно. По тебе этого не видно.

Не видно. Чену было интересно, мог ли Лудильщик по-настоящему видеть его. В сумме отдельные компоненты имели тысячи глаз, но каким образом они пользовались ими, чтобы обеспечить зрение всему Лудильщику? Чен указал на сотни компонентов, все еще разбросанных по полу.

— Вы все Шикари? Или только те, которые объединились?

Последовала пауза, сопровождавшаяся жужжанием. Признак смущения?

— Думаем, мы поняли твой вопрос, хотя и не уверены в этом. Раньше мы все были Шикари. В будущем мы все будем Шикари; а сейчас мы все можем быть Шикари. Хотя в данный момент мы не все Шикари.

— Я понял. Но почему вы сейчас не все Шикари? Разве вы не мыслите лучше, когда объединитесь?

Лудильщик принял очертания, грубо повторявшие человека, с руками, ногами и головой. Когда он двигался вперед по кабине, им руководило две силы: движения в сочленениях тела и трепетание тысяч крыльев его компонентов.

— Чен, ты задал много вопросов в-в-одном, — произнес шипящий голос. — Слушай внимательно. Во-первых, если мы захотим, мы в любой момент можем соединиться все вместе.

— И когда вы сделаете это, сила вашего разума возрастет?

— И да, и нет. Когда мы соединяемся, у нас, несомненно, появляется больше мыслительных единиц, которые ты можешь называть силой разума. Но мы так же становимся менее эффективными. Мы становимся медлительнее. Нам нужно намного больше времени для объединения — время у нас уходит на завершение мысли и формирование решения. Это время растет пропорционально нашему росту, как вы говорите, по экспоненте, вместе с количеством элементов. Если у нас есть время и перед нами стоит сложная задача. Мы объединяемся с большим количеством связей. Больше контактов, чтобы создать одно тело. Но потом время интеграции может возрасти настолько, что некоторые компоненты начинают умирать от голода. Когда мы соединены, мы не можем добывать себе пищу. Поэтому компоненты должны либо отсоединиться, либо умереть. То, что ты видишь сейчас — самая эффективная форма, тот компромисс, который мы предпочитаем для обеспечения как скорости, так и глубины мысли. Свободные элементы, которые ты видишь, поедят, отдохнут и соединяться. Когда придет время, произойдет замена: сытые и отдохнувшие займут место голодных и уставших.