Сергей Гатаулин - Вирус

   «Вот кого наверняка не мучают душевные страдания, - подумал Медведев. - Впрочем, и у него должна быть душа. И он может страдать - по-своему, конечно, но может...»

   Шаг, второй, третий ...

   - Эх, Галя, Галочка! - Медведев с трудом подавил желание закричать во все горло.

   В глазах - туман, а может быть, слезы... ну, вот это уже ни к чему. Позади кто-то кричит. Или это он сам кричит? Нужно обернуться и посмотреть! Вот только зачем все это?

   Рывок за руку едва не сбил профессора с ног.

   Перед глазами появился Ванькин. Рот здоровяк быстро открывался, но Медведев ничего не слышал.

   Схватив за шиворот и оторвав ученого от земли, Ванькин встряхнул его, пытаясь привлечь внимание.

   - Профессор, нам пора уходить: они по вашу душу, - зарычал кожаный громила, указывая на крепких бородачей, бегущих в их направлении.

   Злость пришла неожиданно. Медведев словно проснулся.

   - Соседний подъезд проходной, живо за мной, - выдохнул он, бросаясь к стальной двери.

   Со скоростью большегрузного автомобиля, мчащегося по автостраде, Ванькин влетел в спасительные двери и резко затормозил. Вместо того, чтобы бежать за профессором, он неожиданно остановился, навалившись на дверь.

   Сдерживая удары преследователей, напрягшийся Геракл непонимающе уставился на профессора.

   Металлический лист двери громко задрожал и, испугавшись собственного крика, загудел густым басом.

   «Бум-бум-бум!»

   - Профессор, бегите, я их тут придержу! - заорал Ванькин. - Ну же!

   Подрагивающая от напряжения гора мышц осуждающе взглянула на Медведева.

   - Вы же видели их вооружение - они пришли убивать! Здоровые быки, - захрипел багровый Ванькин.

   - Беги же ты! - выдавил он из последних сил.

   За дверью вдруг стихло, но это была зловещая тишина - затишье перед бурей.

   Медведев рванулся по лестнице, одним прыжком перепрыгнул площадку первого этажа, еще одним преодолел опускающиеся вниз ступени.

   Хлопнула, закрываясь дверь. В подъезде громыхнуло.

   Взрывная волна, пройдя здание насквозь, через мгновение ударила в толстую железяку, взлетевшую в воздух бумажным листом.

   Медведев успел отойти в сторонку, и только это спасло его от воздушных гонок в обнимку с порхающей над землей дверью.

   «Гранатомет! - подумал он, вспомнив, что видел короткий цилиндр, торчащий за спиной одного из нападавших. - Прав был Ванькин: они пришли убивать».

   Профессор осмотрелся.

   Открытое пространство, будто созданно для стрельбы по движущейся мишени. И этой мишенью, безусловно, станет он, стоит только одному из стрелков появиться с этой стороны дома.

   Пересечь двор и исчезнуть за соседними зданиями он не успеет. Прикидывая в уме все возможности, которыми располагает один человек против нескольких профессионалов, Медведев пришел к выводу, что ограниченное пространство для него предпочтительнее рывков по пересеченной местности.

   Скользнув в наполненный дымом подъезд, едва касаясь ступеней, он взлетел на площадку, с удивлением взглянул на бетонную перегородку выдержавшую удар. Замер за стеной - именно в тот момент, когда услышал шелест быстрых шагов.

   Видимо, крепыши-бородачи решили, что испуганная жертва бежит без оглядки. Двигались они легко и уверенно. За то и поплатились.

   Тот, что шел первым, отлетел к стене: удара профессора, пришелся точно в голову.

   - Тебе не подняться, - злобно прошипел профессор, вкладывая в удар злость и обиду, разрывающую его душу. Он мстил за гибель несостоявшейся любви. Он был свиреп и безумен в стремлении карать, готов был убить каждого, кто встанет на пути.

   Непричастных к его несчастью людей нет! Все виновны!

   Он стал берсерком - безумным воином, наслаждающимся песней схватки. Не будь его противники профессионалами, он наверняка убил бы их всех - настолько велика была жажда мести. Но они были готовы сражаться.

   Резко разворачиваясь и используя инерцию тела, профессор успел ударом в не менее важную для мужчины область достать второго бойца, отчего тот сломался пополам, нелепо сжимая ладонями пах.

   На этом удача закончилась. Сноровистые преследователи сполна расплатились за беспечность.

   Шум стих. Движения, казалось, прекратились, но профессор внутренним, звериным чутьем ощущал приближение противника.

   Постанывающий у ног боец попытался встать, но тут же уткнулся носом в бетонный пол: ярость профессора нашла жертву.

   - Идиоты! Я же предупреждал, что он опасен.

   Услышав знакомый голос, Медведев осторожно выглянул из-за стены. Попытался разглядеть появившуюся в проеме фигуру, чтобы убедиться в своих предположениях. Сильнейший удар в спину бросил его вперед.

   «Обошли сзади», - мелькнула короткая мысль одновременно со вспышкой в голове и резкой, непереносимой болью в пояснице.

   Тело дернулось вперед. Встречный удар, догнав в воздухе, резко изменил траекторию падения.

   Окружающий мир неожиданно метнулся в сторону и сжался в точку. Сознание отключилось, останавливая распространяющийся по телу поток обжигающей боли.

   Похоже, профессора били не переставая, били долго и основательно, но он ничего не чувствовал. Пребывая в бессознательном состоянии, он не хотел возвращаться. Не хотел жить.

   Однако долго прятаться в беспамятстве невозможно. Очнулся Медведев, ощутив резкую боль от очередного удара по ноге. Очень болезненного удара.

   Чувствительность вернулась к телу, а вместе с ней вернулась и боль. Медведев открыл глаза, и в этот момент что-то произошло с окружающим миром. Совсем небольшое изменение: едва заметно вздрогнул воздух, обдав горячей волной присутствующих костоломов.

   Активно трудящиеся над профессорским телом бородачи отшатнулись от мелькнувшей тени, стремительно ворвавшейся в их жизненное пространство. Словно беспощадная Кали, богиня смерти о шести руках, сошла на землю.

   Ураганное мелькание тычков и ударов, сливающееся в размазанную полосу, и последовавшее за ним броуновское движение тяжелых тел прекратилось так же неожиданно, как и началось.

   Медведев приподнял голову и оглядел подъезд.

   Все взлетевшие в воздух тела и предметы приземлились и остались там, куда привели их неумолимые законы Ньютона.

   - Вам еще не время умирать, профессор! - проговорил крепкий, загоревший до бронзы молодой человек, поражающий глубиной голубых глаз.

   Взлохмаченная, отливающая серебром шевелюра затрещала, разбрасывая едва заметные искры.

   - Не столь важно, когда умирать. Важно, кому пришло время, - пробормотал побледневший Медведев.