Дэвид Эддингс - Алмазный трон

- Хорошо, посмотрим через щель. Глаза эленийцев не менее остры.

Дом в конце тупика был довольно невзрачен на вид - первый этаж кое-как сложен из огромных валунов, второй - из грубо отесанных бревен. Стоял он чуть-чуть в стороне от других, особняком. Они увидели, как стирик в обыденном одеянии осторожно подошел к входу в дом. Перед тем, как исчезнуть за дверью, он украдкой огляделся вокруг.

- Ну как? - торопливо спросил Спархок.

- Опять не знаю. То ли простой стирик, то ли очень сильный колдун.

- Похоже, мы долго тут просидим.

- До темноты, не больше, я думаю.

Прошло несколько скучных однообразных часов. Наконец на улице показалось какое-то движение - довольно большая компания стириков вошла в дом. Когда солнце начало погружаться во всклокоченные гряды облаков над западным горизонтом, стали прибывать и другие. Каммориец в ярко-желтом шелке подошел к дому и быстро нырнул в дверь. Лэморкандец в сверкающей кирасе высокомерно прошествовал по улице в сопровождении двух слуг, вооруженных арбалетами, и тоже был без промедления допущен в дом. Потом в холодном зимнем сумраке появилась фигура женщины в фиолетовых одеждах. Позади нее тяжело ступал здоровенный детина в куртке и штанах из буйволовой кожи, какие обычно носили пелозийцы. Движения женщины были резки и порывисты, на лице застыла маска фанатичной решимости.

- Странные посетители в доме стириков, - заметила Сефрения.

Спархок кивнул и оглядел все темнеющую комнату.

- Может зажечь свечу? - предложил он.

- Не стоит. Они наверняка наблюдают за улицей с верхнего этажа своего дома, - Сефрения наклонилась к нему и прошептала: - Ты мог бы взять меня за руку? Я немножко боюсь темноты.

- Конечно, - сказал Спархок, сжимая своей большой ладонью ее маленькую руку.

Так они просидели еще с четверть часа, глядя, как темнеет на улице. Внезапно Сефрения вздрогнула, рука ее до боли крепко сжала ладонь Спархока. Казалось ее хватило мучительное удушье.

- Что такое? Что с тобой? - встревоженно спросил Спархок.

Сефрения ничего не ответила. Она с трудом встала и подняла руки с раскрытыми вверх ладонями. Перед ней из мрака, окутывающего комнату, возникла призрачная фигура, с широко раскинутыми, как у Сефрении руками, между которыми протянулось слабое сиянье. Медленным движением, будто преодолевая стылую дрему, призрак вытянул руки вперед, и мерцающие сияние как-будто усилилось, потом вспыхнуло нестерпимо яркой вспышкой и застыло твердой светящейся полосой. Прозрачную фигуру подернуло рябью, и она постепенно начала растворяться во мгле. Сефрения обессилено упала на свой стул, сжимая в руках какой-то длинный поблескивающий предмет.

- Что это было, Сефрения?

- Еще один из двенадцати погиб, - ответила она голосом, больше похожим на стон. - Вот его меч - еще одна часть бремени теперь моя.

- Вэнион? - со страхом спросил Спархок.

Пальцы Сефрении ощупывали в темноте узор на эфесе меча.

- Нет, - сказала она. - Лакус.

Щемяще-тоскливое чувство сжало сердце Спархока. Лакус был одним из старейших пандионцев. Все рыцари поколения Спархока почитали седого и вечно угрюмого воителя как учителя и друга. Сефрения уткнулась лицом в плечо Спархока и заплакала.

- Я знала его еще мальчиком, Спархок.

- Давай вернемся в Замок, - мягко сказал он. - Можно прийти сюда в другой день.

Сефрения подняла голову и вытерла слезы.

- Нет, Спархок, - твердо сказала она. - Что-то случится сегодня в этом доме, что-то такое, что не повторится в другой день.

Спархок открыл было рот сказать что-то, но вдруг почувствовал как какая-то сила сдавила его затылок, как-будто чьи-то сильные руки схватили его позади ушей и толкают вперед. Сефрения склонилась и почти прошипела:

- Азеш!

- Что?

- Они вызывают дух Азеша, - через силу проговорила Сефрения.

- Может, пора и нам вмешаться? - сказал Спархок, поднимаясь на ноги.

- Сядь, Спархок. Еще рано.

- Почему? Вряд ли их там слишком много.

- Ну и что толку будет, если ты сейчас ворвешься в дом и порубишь там всех на куски? Садись и смотри.

- Но я обязан, Сефрения. Это часть клятвы.

- Оставь ты свою клятву. Ты что, не понимаешь, что здесь все гораздо серьезней?

Спархок сел на стул.

- Что они делают? - обеспокоенно спросил он.

- Я же тебе сказала, - терпеливо ответила Сефрения, - они вызывают дух Азеша. А это ясней ясного говорит - это земохцы.

- А что делают там эленийцы? Каммориец, лэморкандец и пелозийка?

- Я думаю, получают указания. Земохцы пришли сюда не учиться, они пришли учить, и ничему они не научат. Все это гораздо страшнее и серьезнее, чем ты можешь себе вообразить.

- Что же нам делать?

- Сейчас - ничего. Будем сидеть и наблюдать.

Спархок снова почувствовал ледяную хватку на своем затылке и огненное покалывание пробежало по его венам.

- Азеш отвечает им, - тихо сказала Сефрения. - Теперь мы должны затаиться и попытаться ни о чем не думать. Иначе Азеш может почувствовать нас, нашу враждебность.

- А почему эленийцы принимают участие в обрядах поклонения ему?

- Он пообещал им что-то, наверно. Старшие Боги щедры, когда им что-то нужно.

- Какая награда может оплатить сгубленную душу?

Сефрения пожала плечами.

- Долгая жизнь, возможно, деньги, власть. Или красота - для женщины. - Может быть, и кое-что другое, но лучше об этом не говорить. Азеш хитер, он обманывает всех тех, кто ему поклоняется, как только они перестают быть ему нужными.

Под окнами прошел ремесленник с грохочущей тачкой, освещая себе путь факелом. Он взял из тележки незажженный факел и вставил его в железный рожок над входом в лавку, и, запалив огонь от своего факела, прогрохотал дальше.

- Молодец, - прошептала Сефрения, - теперь нам легче будет разглядеть их, когда они будут выходить.

- Но мы же их уже видели.

- Боюсь, теперь они будут представлять из себя совсем другое зрелище.

Внезапно дверь стирикского дома растворилась и показался в своих желтых шелках каммориец. В круге света от факела стало видно, что лицо его бледно мертвенной бледностью, а в расширенных глазах застыл ужас.

- Этот больше сюда не придет, - прошептала Сефрения. - Такие как он потом всю жизнь проводят, стремясь искупить свое желание предаться тьме.

Несколько минут спустя в круге света показался лэморкандец. На перекошенном лице глаза его горели дикарской жестокостью. Два арбалетчика, сопровождающие его, остались бесстрастными.

- Потерян, - вздохнула Сефрения.

- Что?

- Этот потерян. Азеш взял его.

Третьей из дома вышла пелозийка. Ее фиолетовое одеяние небрежно свисало с плеч, распахнутое впереди. Под ним она была обнаженной. На свету стали видны ее остекленевшие глаза и пятна крови на обнаженном теле. Ее громадный слуга сделал неуклюжую попытку запахнуть ее одежду, но она зашипела на него, отбросила его руки и зашагала по улице, бесстыдно выставляя на показ свое тело.