Фриц Лейбер - Ночь волка

Гешифер был похож на маленького самодовольного крота, возвращающегося в свою нору. Он быстро шел по пустому коридору, пока не добрался до изолированной от прочих помещений Лаборатории подсознания. Он пробежал по этой забитой папками комнате, фамильярно подмигивая клеркам, которые занимались расшифровкой и занесением в досье записей мозговых волн людей с отклонениями и смутьянов. Психологи из призывных пунктов постоянно делали запросы на подобные досье.

В своем кабинете Гешифер изменился. Его суетливое, неспокойное состояние уступило место какой-то странной бдительности. Несколько минут он был занят, посылая запросы и инструкции по телеконтактной связи, после чего он вышел из кабинета через внутреннюю дверь.

Он прошел 50 футов по узкому серому коридору и вдруг резко оглянулся. Теперь он уже не скрывал беспокойства. Секунд десять он неподвижно стоял, прислушиваясь. Глаза внимательно осматривали пустой коридор. Приняв решение, Гешифер вернулся в свой кабинет и тщательно его обыскал. После этого он включил сигнализацию и, пожав плечами, снова пошел по узкому коридору.

Он не замечал легких отпечатков, которые то появлялись, то исчезали в дюжине футов на полу позади него. Через некоторое время он остановился и начертил что-то указательным пальцем на стене. В этом месте распахнулась дверь, и Гешифер исчез за нею.

Второй коридор вел вниз. Через пару сотен футов еле слышный щелчок заставил Гешифера остановиться. Часть стены впереди сделалась прозрачной, и за ней возникло молодое бдительное лицо.

— Путь свободен? — спросил Гешифер.

Человек кивнул.

— Нет никаких преград?

Наблюдатель покачал головой.

— Спасибо, Док, — сказал Гешифер.

На месте прозрачной перегородки возникла голая стена. Гешифер поспешил вперед. Отпечатки на полу следовали за ним. Не раздалось никаких звуков, когда они проходили пункт контроля.

Гешифер вошел в помещение средних размеров и встал на маленькую платформу. Рядом с ней блестели два металлических желоба, идущих параллельно ко входам в два одинаковых туннеля. В желобах стояли маленькие цилиндрические вагончики.

Гешифер открыл дверь ближайшего и влез в него. Почти неслышно, быстро разгоняясь, вагончик въехал в туннель и исчез из виду.

Через 10 секунд, хотя поблизости никого не было, открылась дверь второго вагончика и после небольшой паузы захлопнулась. Вагончик рванулся вперед.

V

Норм с сомнением поглядывал на девушку в зеленом. Он все еще не знал, как следует воспринимать откровения, которыми она лениво сыпала, — как конфетти или как гранаты. Они долго шли по каким-то скрипучим коридорам, разрушенным подвалам, темным и узеньким проходам, пока не оказались в конце концов в тихом коридоре, украшенном цветами. Но в сознании Норма все еще стоял весь пройденный ими путь.

Несмотря на это, он был уверен в одном: в этой странной маленькой подземной комнате он чувствовал себя удобней и спокойней, чем в своем собственном доме.

Девушка в зеленом убрала ноги со стола, стоявшего в проходе. Было совершенно очевидно, что она понимает, насколько они привлекательны. Она с невинным видом поглядела на Норма.

— Вы хотите сказать, — пробормотал он, — что все мы — пациенты огромного сумасшедшего дома?

Она одобрительно улыбнулась:

— С той лишь разницей, что в нашей психушке сумасшедшим принадлежит вся власть. Вот почему мы должны действовать очень осторожно. Или — так будет точнее — мы сумасшедшие, свихнувшиеся на почве желания вправлять мозги окружающим. Мы мономаньяки в этом отношении и так же опасны, как страдающие манией. — Она сердито посмотрела на Норма. — А в чем, собственно, дело? Начинаете сомневаться в том, что мир, придумывающий для себя войны, может быть каким-то иным, кроме сумасшедшего?

— Конечно нет. Но несмотря на то, что вы начали рассказывать о долгой истории вашей организации, все кажется таким.

— Хотите, угадаю? Ваше представление о тайной организации отличается от того впечатления, которое произвел на вас мой рассказ.

— Да, это то, что я имею в виду.

Она улыбнулась.

— Но вы ведь встретили меня совершенно случайно и сразу начали рассказывать все это. Откуда вы знали, что я не выдам вас?

— А вы бы предпочли разного рода чушь вроде торжественных клятв, испытаний, проверок? — серьезно спросила она. — Вам не могло прийти в голову, что мы за вами давно наблюдаем? Или то, что любая организация настолько сильна, насколько может действовать экспромтом?

— Да, но…

— А что касается предательства… Где мы сейчас находимся?

— Под Олд-Сити.

— Но где именно?

— Я не знаю. Было темно, и столько этих сумасшедших туннелей.

— Хорошо. А кто я такая?

— Вы просили называть вас Дж’Квилвенс.

— Да, но кто я? Где бы вы могли найти меня?

— Не знаю.

— Вот видите, из вас вышел бы плохой предатель.

Она пригладила свое зеленое платье.

— Кроме того, у нас были причины доверять вам. Вы прошли свое испытание в момент нашей встречи.

Он кивнул. Она начинала нравиться ему.

— Вот здесь вы ошибаетесь. Я только защищал себя. К тому же Виллисоуну не вы были нужны.

Она улыбнулась.

— Вам еще предстоит многое узнать о вашем потенциальном шурине. Вы ведь даже не догадывались, что он работает на Дж’Вилоба. Виллисоун — трудный ребенок, — задумчиво добавила она, а через минуту спросила: — Вы влюблены в его сестру?

— Послушайте, — быстро сказал Норм, — вы собирались рассказать о деятельности вашей организации.

Дж’Квилвенс улыбнулась. Она зажгла две палочки благовоний и вручила одну Норму. Затем устроилась поудобней, втянула ароматный запах дыма и в конце концов начала говорить. Она была похожа на маленькую девочку, которая рассказывает все, что ей взбредет в голову.

— Это началось еще в XX веке. Тогда проницательность еще была присуща психологическому состоянию мира. Это было до того, как маховик пропаганды вышел из-под контроля. Человек еще имел представление о том, какие мысли приходят ему в голову и откуда они берутся. Тогда понимали, что некоторые народы страдали коллективным помешательством — паранойей, шизофренией, регрессивными явлениями.

Однако, сознавая это, упускали из виду более важный момент. Лишь немногие понимали, что психопатология как наука оказалась намного действеннее, чем обычная психология, так как первая была правдивее. С самого начала человек вел себя, как ненормальный, верил в вещи, которых не существовало на самом деле, клал в основу своих доводов сверхъестественные силы, в которых не было и зерна правды, возвеличивал свои предрассудки и чудачества, превозносил свой маленький личный опыт до космических масштабов. Вся цивилизация была одной гигантской историей болезни.