Георгий Левин - Жизнь на обочине

Через год пришедший этап привёз весть о принявшем монашеский обет брате Никоне. Этого монаха я знал под именем Фрол.

Шли годы. Берёзка на могиле Глеба крепла и тянулась вверх. Трескучие морозы, ветры так ничего и не смогли сделать с ней. Окончился мой срок. По уже установившейся традиции пришёл на погост проститься с Глебом. Его могилы уже не было видно. Но могучая берёза провожала меня. Она так и стояла одиноко. Обнял её ствол на прощание и её ветви коснулись меня. Мне почудилось, что это Глеб простился со мной. И я ушёл. Через пять лет ту зону закрыли. Она и её легенды ушли в прошлое. Молодые уже не помнят и не знают ничего. Ни об этой зоне. Ни о других поглощённых временем забытых зонах. Они умерли со своими легендами.

Вот такая история. Сегодня очередная годовщина со дня смерти Глеба "Астраханского". Последнего короля пришедшего из того старого ещё дореволюционного мира. Давай выпьем в память о нём!…

Митяй подвинул ко мне стакан с водкой. Мы, как и велит обычай, подняли стаканы. В молчании выпили. И я ушёл к себе. Оставил Митяя с его прошлым. Рассказ Митяя не выходил из моей головы. Как к нему отнестись? Не знал. Считать его просто легендой? Выдумкой лагерных сидельцев?

Так было проще. Но что-то в моей душе противилось этому. Уснул поздно. Что мне снилось? Говорить не буду. Это и так ясно.

Следующий день начался как обычно. Так же привычно и закончился. С утра метла и мусор. Вечером тоже деяние плюс сбор продуктов. Объедков оставленных посетителями в тарелках. Всё было привычно и так день за днём.

Спокойная размеренная жизнь убаюкивала и расслабляла. Снова почувствовал себя человеком! Пусть и на дне на обочине жизни. Но именно человеком, живущим спокойной и размеренной жизнью. Именно жизнью!

Утром разогретые пирожки и сосиски. Дальше путь на работу. И рабочий день. Всё так, как и у остальных людей. Мытарства забылись и ушли. Время летело не заметно. Закончилась весна. Пролетело лето. Отпуска не полагалось. Да о нём и не думал. Поездок к морю не намечалось. С моим достатком это относилось к разделу фантазий или не реальной мечты. Её и не было.

Осень наступала медленно. Сначала спала и отступила жара. Потом жёлтые листья украсили деревья и устлали землю. И пошли дожди. Стало прохладней. Телогрейка уже была привычной частью одежды. Днём и ночью.

Появился ещё один спутник осени. Простуда с насморком и кашлем. В нашем бомбоубежище этот глубокий кашель, разрывающий внутренности был слышен постоянно.

Как-то вечером Митяй принимал от меня ежедневный оброк. И вдруг резко закашлялся. Он прикрыл платком рот. Долго и судорожно кашлял. Откашлялся. Митяй вытер набежавшие слёзы. Отнял платок от лица. Тогда и успел заметить необычное. На платке были два алых пятнышка крови. В этот день ничего не понял. Выяснилось всё вечером следующего дня. Двери в покои Митяя открыла женщина. Она отступила в сторону и пропустила меня к Митяю. Он встретил меня лёжа в кровати. Уже одно это было необычно. Но его лицо белое как мел с нездоровым румянцем на щеках озадачило меня. Всё это было на фоне белого белья. У Митяя была настоящая постель с бельём. Роскошь! Её и позабыл. Давно уже не видел. Но об этом не думал. Смотрел на осунувшееся лицо Митяя. Он выглядел очень плохо.

И потекли тяжёлые дни. Болезнь то отступала. То наступала. Ежедневно я приносил положенную с меня плату и задерживался у постели Митяя. По его просьбе и мы разговаривали. Темы были разные. Обычно говорили о жизни. Старательно обходили нашу сегодняшнюю. В основном вспоминали ушедшую жизнь. Но однажды Митяй сам прервал наш разговор. Он внимательно посмотрел на меня. Болезнь заострила черты его худого лица и только глаза горели странным внутренним огнём. Они казались огромными и печальными. Как на иконах. У святых. Молча, выдержал его взгляд. Смотрел в его глаза. Митяй сам отвёл взгляд от меня. Устремил его в потолок и заговорил тихим голосом:

— Не знаю почему? Но мне хочется рассказать тебе о том, как я в последний раз увидел "Святого". Об этом не говорил никому и никогда. Но хочу, что бы хоть один человек во всём мире знал причину. Почему я добровольно изменил свою жизнь. И сейчас живу здесь. Среди нищих и бездомных. Это случилось пять лет назад.

Тогда я жил в большом доме не далеко от Москвы. Две пожилые женщины кухарка и домработница приходили и вели моё хозяйство. Этот дом находился под круглосуточной охраной. Ещё в нём жили трое. Мой телохранитель-водитель, мой советник и помощник. Эта охрана предназначалась не мне. Будучи одним из столпов своего мира, которому я оставался верен уже много лет в охране я не нуждался. За меня в любой момент могло ответить всё наше общество. Достаточно было кивнуть головой. Но я был хранителем "общака" всего нашего братства. Его и охраняли. Стерегли неусыпно. Жил, как и положено "законнику" не в роскоши и праздности. Два раза в год ездил в монастырь к Никону. Уже говорил тебе. Так теперь звали Фрола моего бывшего товарища по таёжной зоне. Он очень изменился. Когда-то здоровый мужик от постов и постоянного ограничения в пище высох и сгорбился. Да и лет ему было не мало. Но он весь светил каким-то глубоким внутренним светом. Мы подолгу разговаривали с ним. Нет! Не о прошлой своей жизни. А о людях. Их жизни и трудностях, которые встречаются им на пути. О брошенных детях и как помочь им. После этих встреч я чувствовал прилив сил и просветление души. Вот и жил от встречи к встрече. Говорить чем занимался? Не буду. Это тебе не нужно. Да и знать тебе этого не положено. Ты человек другой жизни. Другого мира. И мой рассказ не об этом. Летом того года, о котором рассказываю Никон умер. Все мы смертны. В моём возрасте, при моём образе жизни к смерти относишься спокойно. Знаешь главное! Убежать от неё невозможно.

Вот и проводил Фрола как брата. Мысленно пообещал, что встретимся там. Где уже много наших старых друзей и товарищей. Просил подождать меня и передать всем привет. В день, когда исполнилось 40 дней со дня смерти Фрола. А точнее в ночь накануне я проснулся среди ночи от ощущения того, что я в комнате не один. Нет! Я не испугался. Давно отучился бояться. Просто открыл глаза и вздрогнул. На краешке моей кровати сидел "Святой". Он не изменился. Был одет так же, как и тогда. Старая латаная сутана. Старая скуфья. Те же седые волосы спускались на седую бороду и синие бездонные глаза. Он улыбался своей кроткой улыбкой и смотрел на меня. Мне в глаза. И вдруг произнёс знакомым глубоким голосом:

— Пора о своей душе позаботится! Сын мой! Твоё назначение помочь обездоленным и нищим. Это твой путь! Спаси и помоги тебе Господь!

С этими словами он исчез. А я? Так и пролежал до утра. Не сомкнул глаз. Едва наступил рассвет, вскочил и занялся делом. Начал рассылать письма и телеграммы. Сделал то, что должен был сделать. Что бы исполнить предначертанное. Созвал сход.