Андрей Ливадный - Форма жизни

— Понял.

Это было последнее слово, услышанное им от Никитина. Дальше раздался щелкающий звук — устройство связи клацнуло о камни.

Антон уже не прислушивался к звукам в коммуникаторе, все его внимание переключилось на координатную сетку прицела.

Орбитальный штурмовик был великолепной, высококлассной машиной. Наверное, именно так должна воплощаться мечта пилота — чуткая преданность необычайно маневренного обтекаемого аппарата рождала в душе Столетова ощущение стопроцентной уверенности в себе.

Он совершил разворот и начал снижаться, ориентируясь на пеленг передатчика и одновременно сбрасывая скорость.

В таких штурмовках, воздушных атаках с небольшой высоты, не имевших ничего общего со стремительным пикированием, проявлялись все лучшие качества как пилота, так и машины. Преобразованная, кое-где испятнанная лесопосадками поверхность Марса уже не стелилась под брюхо штурмовика, сливаясь в серые полосы; машина достаточно затормозила свой полет, чтобы внизу стали различимы детали происходящего. В условиях проводимой операции, когда автоматика, по неизвестной Антону причине, более не вызывала доверия у старших офицеров «Ориона» и решающей силой стал человеческий фактор, Столетов мог полагаться лишь на собственное зрение, интуицию и реакцию.

Алая точка на активном радаре располагалась ближе к северному краю аномального теплового пятна. Антон взглянул на альтиметр. Высота продолжала падать, внизу все четче проступали детали рельефа. Он уже различил тонкие змейки траншей, оставшихся на месте первой высадки космодесанта, оспины воронок, подбитую технику, остовы которой чернели на опаленной бесплодной красно-коричневой почве.

Ага... Вот они...

Жирный шлейф черного дыма лениво сочился в серые небеса, обозначая то место, где несколько часов назад располагался склад или мобильная база обеспечения. Огонь уже угас, но дым продолжал истекать из-под провалившейся пластиковой крыши ангара. Рядом, скособочившись, застыл подбитый «ПКМ» с «Ориона», внешне напоминающий обыкновенный танк, но с более широкой базой и двумя спаренными в турель укороченными стволами, торчавшими из вертикальной прорези в покатой башне. Метрах в двухстах от него на измолоченном снарядами взгорке в наполовину засыпанном щебнем капонире угадывалось многоцелевое автоматическое орудие. Сверху Антон отлично видел, что оно цело, но вот куда подевался его расчет? Был ли он погребен под оползнями щебенки или десантники отступили, расстреляв весь боекомплект, оставалось неясным.

Включив оптическое увеличение, он провел штурмовик в полукилометре над поверхностью. Осматривая территорию в направлении пеленга, Антон наконец увидел противника.

Два «ПКМ» действительно выползали из-под земли. Все происходило именно так, как описал Никитин: широкие гусеницы планетарных машин жадно захватывали сыпучий оранжевый грунт, который составлял основу ландшафтов Марса, подминая под себя тонны щебня. Тяжелые машины медленно выкарабкивались из двух конических воронок, образованных их появлением.

Внимание Антона сосредоточилось на обнаруженных противниках. Он сейчас не задавался вопросом, откуда бы им взяться под землей и как эти машины могли пережить несколько тотальных зачисток?

Перекрестье электронного прицела подсветилось алым, когда ближайшая цель запуталась в тонкой паутине координатной сетки. Столетов не торопился. Он спокойно выждал еще пару секунд и, только выйдя на дистанцию прямой видимости, сжал бугорок сенсорной гашетки орудийно-ракетного комплекса правого борта.

Два инверсионных следа неуправляемых ракет ударили точно в воронку. В серые небеса рвануло жаркое пламя взрыва, вверх выметнуло тонны щебня и пыли, перемешанных с обломками тяжелой планетарной машины.

Штурмовик пролетел над расползающимся пылевым облаком и ушел в вираж, набирая высоту и разворачиваясь для нового захода.

Антон не стал ждать, пока рассеется пыль, поднятая взрывами ракет, а прошелся над землей, прошив оседающее белесое облако двумя длинными очередями из автоматических пушек. Расчет оказался верным — второй «ПКМ» тут же обнаружил себя, огрызнувшись в ответ. Столетову было достаточно увидеть два злых хоботка огня, ударивших из-под белесой завесы, чтобы подправить курс. Две дорожки разрывов прошили место, откуда огрызнулась планетарная машина, и Антон с удовлетворением отметил, что к пыли вдруг начал примешиваться жирный дым — верный признак того, что он попал.

Выводя штурмовик из пике, он увидел россыпь крохотных темных фигурок, которые бежали по направлению к дымящемуся складу, то исчезая под пологом медленно оседающей пыли, то вновь появляясь в поле зрения.

Это были дройды — человекоподобные машины, в недавнем прошлом исполнявшие рутинные функции бытового обслуживания населения.

Десантники ненавидели их. Здесь сказывалось влияние субъективных оценок — на самом деле подавляющее большинство планетарных машин были куда опаснее андроидов, но приближение к человеческому облику сделало гуманоидных роботов объектом подсознательной ненависти людей, день за днем утюживших зону марсианских проблем корпорации «Фон Браун».

Антон не мог разделять этой ненависти, он не сталкивался с дройдами лицом к лицу, и его критерии оценок противника резко отличались от тех, что бытовали в среде десанта.

Для него дройды представляли всего лишь тип цели, в которую трудно попасть. Маленькие фигурки, бегущие внизу, не стоили ракет, а автоматические пушки при стрельбе по разбегающимся человекоподобным механизмам пожирали уйму снарядов.

Выход напрашивался сам собой.

Он сверился с данными прицельной сетки и сбросил предохранитель гашетки бомбометания.

В днище штурмовика открылся люк, и оттуда вылетела кассета, тут же разделившаяся на пять отдельных черных цилиндров.

Через пару секунд за кормой удаляющегося штурмовика взметнулась стена яростного, режущего глаз ослепительно белого огня — это взорвались контейнеры с горючей смесью. Прекрасное средство борьбы с мелкими целями — температура горения треугама достигала нескольких тысяч градусов, и от андроидов через минуту останутся разве что пузырящиеся лужицы расплавленного металла...

Отбомбившись, штурмовик Столетова описал широкую дугу, выйдя наконец в точку пеленга.

Матерь божья...

Теперь ему стало понятно, что подразумевал капитан, матерясь в коммуникатор.

По склону холма, на котором еще час назад располагались пункты связи, о чем свидетельствовали мачты антенн и обрывки маскировочной сетки, сейчас двигалось десятка два видоизмененных андроидных механизмов, чьи исходные формы скрывал плотный ртутный блеск: издалека это выглядело так, будто неведомый паук оплел их лохматым коконом, не стесняющим движения рук и ног.