Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3

- Григорий Александрович, далась Вам эта Дальневосточная кампания? - не выдержал я мутного разговора с непонятной целью. Ну, не дипломат я, а простой химик. Так и решил ускорить выводы, обострить ситуацию. - Не в торговле дело. Если мы вытесним британскую Ост-Индскую кампанию из Кореи, Китая, Индии и других азиатских стран, все богатства Востока просто упадут к нашим ногам, без особой торговли. Скажу честно, самым быстрым способом отобрать индийские богатства у англичан станет капёрство. Те корабли, на которых мы пришли в Санкт-Петербург, ещё два года назад плавали под британским флагом. Да по пути сюда мы четыре ещё бОльших транспорта британской Ост-Индской кампании захватили, с огромными грузами, на будущий год всё в Россию привезём. Как британские пираты сто лет назад грабили испанские суда в Карибском море, так и мы прижмём англичан в Жёлтом море. Вполне по-европейски, Елизавета английская пирата Дрейка лордом сделала, теперь вся Британия этим ещё и гордится! Чем мы хуже?

- А военного флота не боишься? Британцы очень не любят деньги терять. - Светлейший князь развалился в кресле, внимательно рассматривая меня. - Ну, как пошлют два десятка линейных кораблей и фрегатов во Владивосток, да сотрут городок с лица земли?

- Два десятка? До Владивостока дойдёт не больше полутора десятков кораблей, с изрядно потрёпанным экипажем. Город и гавань закрыты несколькими батареями дальнобойных гаубиц, не хуже шуваловских единорогов. Два года назад японские пираты захватить нас пытались, полсотни кораблей целое войско привезли во Владивосток. Только артиллерией потопили более половины, остальных пиратов на берегу добили. - Мне надо было отвлечь внимание Потёмкина от нашей артиллерии, я спешил перевести разговор на ружья и револьверы. - Не ценят в России револьверы и "Луши", Григорий Александрович! А зря. Скорострельное оружие в умелых руках не только врага десятикратно превосходящего разгромит, но и солдат спасёт. При обороне Владивостока русские ополченцы, простые рабочие и мастера, десятитысячную армию китайцев разбили, одними ружьями, без артиллерии. При этом ни один из двухсот оборонявшихся не погиб!

- Брешешь, - не моргнул единственным глазом мой собеседник, - такие сказки я часто слышу.

- Направьте со мной толковых офицеров, человек десять, лучше двадцать. Молодых, которые не закоснели мозгами, могут думать и не боятся учиться. Через пару лет они вернутся, всё расскажут. - Я давно искал повода передать хотя бы части русского офицерства нашу военную тактику. Тут подвернулся великолепный случай. Кого бы не направил Потёмкин, по возвращении в Россию офицеры обязательно получат возможность показать полученный опыт на практике. Потому и просил два десятка, хоть половина справится и то, для консервативной русской армии огромная польза. - Трофейные британские корабли в порту Петербурга стоят, однако. Выходит, как-то справляемся с британцами!

- Н-да, - забарабанил пальцами по столу князь, не собираясь отрицать очевидное.

- В любом случае, в ближайшие годы британская Ост-Индская кампания потеряет много денег и кораблей. Доходы Англии снизятся, часть военного флота будет отправлена на восток. - Я внимательно всмотрелся в лицо Потёмкина и медленно, чётко, максимально уверенным тоном выговорил. - Я гарантирую, что бОльшая часть военного флота Британии, отправленная на Дальний Восток, будет нами уничтожена. Спасутся лишь те, кто убежит. И говорю об этом, чтобы Россия использовала эти сведения в своей европейской политике. Мой друг Никита Желкевский поддерживает связь с Дальним Востоком, и получает от нас новости за неделю, иногда быстрее. Прошу Вас, Григорий Александрович, доверять полученным от него сведениям.

- Голубей, что ли, вывели? - Равнодушно пробормотал вершитель русской политики, задумавшись над моими словами. - Хорошо, поверю тебе, Быстров. Впрочем, - он улыбнулся. - Наша матушка-государыня тебе поверила, куда мне деваться. Вот, барон Быстров, тебе жалованная грамота на титул баронский. Вот, документы на Русскую Дальневосточную кампанию, в коих кампания сия приравнивается по статусу европейским Ост-Индским, с правом содержания собственных войск, захвата любых земель и всего прочего. Завтра же всем европейским посланникам будут переданы списки с этих документов, с просьбой о вспомоществовании благородному начинанию по освоению и цивилизованию Дальнего Востока. Пляши, дурилка!

- Ура! - Я вскочил со стула, выделывая плясовые коленца. Начал с русской присядки, закончил сумбурными элементами рок-н-ролла. Заметив полуоткрытый от удивления рот светлейшего князя, остановился. - Позвольте, Григорий Иванович, маленький презент. Тут у меня настойка на корне женьшеня. На Востоке он называется корнем жизни, дарует мужскую силу и здоровье, удлиняет жизнь. Вот, примите дар от Дальнего Востока, пейте по золотнику-другому каждый день, живите долго на благо России.

Оставив заинтересовавшемуся необычным подарком великому князю целый ящик полулитровых, привычных мне, бутылок со спиртовым настоем женьшеня, где в каждой бутылке плавал небольшой корешок, я едва не выбежал на улицу. Вот он, очередной шаг к нашей цели, важная ступенька к процветанию Дальнего Востока и всей России. Очень многое в наших планах было завязано на полученные "вольности" Дальневосточной кампании. Теперь осталось лишь сказать - "Пора действовать!", и дать отмашку заранее подобранным и проинструктированным людям, нашим многочисленным помощникам.

Уже на следующий день в столице стали расползаться многочисленные слухи, странные, абсолютно непонятные, от того и вызывавшие подозрение. По всем окрестным гарнизонам, на верфи, в порту, в меблированных номерах, в дешёвых съёмных квартирах и откровенных ночлежках стали выискивать отставных офицеров и солдат, калек и стариков, моряков и сухопутных. После некоторых расспросов, многим предлагалась служба в Русской Дальневосточной кампании, с бесплатным переездом на Дальний Восток. Причём, содержание предлагалось едва не выше, чем в гвардии, это и смущало народ. Были даже попытки вызвать околоточного надзирателя. Однако, у всех вербовщиков оказалось высочайшее её императорского величества дозволение на вербовку охотников в РДК.

Едва столичные сплетницы просмаковали эту новость, появилась другая, пуще прежнего загадочная. Да так, что всякий старался её скрыть, даже от ближних друзей. Перекупщики осторожно принялись скупать ранее абсолютно неходовой товар - крепостных детей, бобылей, вдовых баб с детьми, опять же калек, включая даже строптивых и пойманных беглых, с рваными ноздрями. Платили, конечно, меньше, чем за здорового мужика, но, получить за никчёмных дармоедов хоть какие-то деньги оказалось заманчиво. Выходило очень приятственно, тем более, что интересовались перекупщики исключительно ближайшими имениями и жителями Петербурга. А деньги передавали после доставки "товара" в столицу. Этих возмутителей спокойствия скрывали сами продавцы, чтобы не скинуть цену, где видано, чтобы за семилетнюю девчушку-сироту сто пятьдесят целковых серебром выкладывали, даже не проверяя её, как иные любители детских утех.