Василий Головачев - Абсолютный игрок

Ванесса посмотрела на отрешенно-рассеянное лицо кладоискателя, передала ему многозначительный слоган: ночь-свеча-кровать-два бокала с вином-силуэт сплетающихся рук-тихая музыка. Влад очнулся и, покраснев под взглядами афроида и женщины, ответил:

– Я не возражаю… подождать… – Он хотел добавить, что не прочь осмотреть всю субмарину, и вдруг почувствовал «прозрачно-хрустальный» толчок в голову: кто-то звал его через поле Сил. Через мгновение стало ясно, что заработала торс-рация старосты.

– Что?! – насторожилась Ванесса, заметив его остановившийся взгляд.

– Терентий… – глухо проговорил Влад. – Меня ищет староста.

– Он интраморф?!

– Нет, у него рация.

– Понятно. Ты должен ему ответить?

– Мы договаривались… но учитель ничего не говорил о связи… Мы ведь не собирались возвращаться на Землю…

– Тогда ответь ему, что все в порядке, что ты на островах нашел тоннели…

– Это не может послужить объяснением, почему я не отвечал так долго.

– Скажи, что ты едва не разбился и пролежал несколько дней без сознания.

Влад вышел в поле Сил, уже сознавая, что делает ошибку, ответил на вызов. И тут же почувствовал знакомый внимательный «взгляд с высоты»: его запеленговали.

Ощущение чужого взгляда – эгрегорного потока внимания, как объяснил этот феномен учитель, несколько притупилось, но все же мешало Владу чувствовать себя свободным и портило настроение, которое не мог поднять даже свет сна, проведенный с Ванессой и называемый ею ночью.

«Нам надо уходить отсюда, – сказал кладоискатель после утреннего урагана ласк и любви, расслабленно лежа в объятиях женщины. – Я чувствую приближение опасности».

«Дивий велел нам ждать, – возразила Ванесса. – Куда мы пойдем? Здесь самое безопасное место».

«Меня запеленговали во время ответа старосте, сюда могут прилететь другие люди… или террористы».

«Не надо было отвечать, – с чисто женской логикой упрекнула его Ванесса, хотя именно она и заставила Влада поддержать связь со старостой общины. – Давай спросим совета у нашего друга, может, он подскажет, что делать».

Влад не ответил, закрывая глаза и чувствуя приятный гул во всем теле.

Ванесса поцеловала его в плечо, передав слоган материнской нежности и совсем не материнского пылкого желания, выскользнула из его рук и, накинув на себя лоскут какой-то пушистой белой ткани, заменявший здесь простыню, вышла из каюты Влада; ее каюта находилась рядом. Спустя мгновение прилетел ее непререкаемый пси-голос:

«Умывайся, корми своего гепарда и приходи в кают-компанию».

Влад покачал головой, размышляя над простотой отношения Ванессы к жизни с мужчинами, потом встал и начал делать комплекс физических упражнений, помогавших восстановить утраченное душевное равновесие и поднять тонус. Когда он покормил Секама и появился в кают-компании, Ванесса уже завтракала, беседуя с Уанкайовой за столом, где были расставлены приборы для еды.

– Я не знаю, едите ли вы мясо, – пожал ему руку афроид, – поэтому приготовил вегетарианский завтрак. Но у меня есть и консервы…

– Не надо, – отказался Влад, присаживаясь рядом. – Мой желудок способен переварить без вреда для здоровья любую пищу, но я предпочитаю именно растительную.

– А я хищница и предпочитаю мясо, – засмеялась Ванесса, – но сегодня у меня разгрузочный день, так что не беспокойтесь за нас. Что там наверху?

– Тихо, – сказал Уанкайова, поглядывая то на гостью, то на ее спутника. – Улетели ваши недруги, можете погулять по острову, подышать свежим воздухом. Или у вас другие планы?

– Нам приказано ждать сообщений, не будете возражать, если мы поживем тут у вас пару дней?

– Буду только рад, – развел руками афроид. – Если заскучаете, позовите меня, я буду возиться со своими железками у нагуаля, он торчит прямо над водой у южного берега. Обед в три по местному времени…

– Спасибо, обедать мы будем в другом месте. У нас возникла идея посмотреть на Пояс Снежной Королевы. – Ванесса посмотрела на Влада. – Вернемся только к вечеру… или как тут у вас принято говорить? К предсонью.

Уанкайова тоже посмотрел на жующего маринованные побеги бамбука Влада и поднялся.

– Тогда желаю приятно провести время на краю Земли. Я там бывал, встречаются исключительно красивые места.

Он ушел, ходоки остались доедать завтрак.

«Извини, что я не спросила твоего мнения насчет прогулки, – покаялась Ванесса без всякого сожаления в пси-голосе. – Но ведь хорошая идея, правда? Чего нам здесь сидеть, в металлической скорлупе, когда можно совершить прогулку? Что молчишь?»

«Я не молчу, – ответил Влад. – Я ем».

«Я вижу. Ты сердишься?»

«Конечно, нет. Учитель говорил, что желание женщины – самый абсолютный из всех законов и что спорить с ней отваживается лишь полный глупец».

«А ты что ж?»

«Я следую его советам».

Ванесса засмеялась, притянула к себе голову слабо сопротивлявшегося парня и поцеловала.

«Ты просто прелесть, файвер. Земляне вообще очень простые и непосредственные люди, но ты в особенности. А вначале ты мне не понравился».

Влад не нашелся что ей ответить.

Через четверть часа они вылезли из лодки через люк рубки, подняли из-под воды птеран, уселись и взлетели. Секама брать с собой не стали, рассчитывая вернуться при любых обстоятельствах.

Нестор по обыкновению помалкивал, пристроившись на виске за ухом Влада, и на его вопрос: «Как дела, советник?» – ответил ехидно: «Голова пока цела. – После чего добавил: – Неуютно мне, душно».

Влад понял, что имеет в виду терафим: ощущение «взгляда сверху» не проходило, а это означало, что за кладоискателем ведется эгрегорное наблюдение, не зависимое ни от расстояния, ни от погодных условий, и терафим это чувствовал тоже. Наблюдателя как такового, как личности, не существовало, за Владом «следило» пси-поле какого-то человеческого коллектива, и точных координат объекта оно своим инициаторам дать не могло, но ощущение того, что ты находишься «под колпаком» чужого внимания, было не из приятных.

Они нашли нагуаль, возле которого возился Уанкайова, – десятиметровый сросток черных «сталактитов», перекинулись с физиком парой фраз, и птеран набрал высоту, выныривая из белесого марева в яркий солнечный свет над островом. Океан распахнулся под аппаратом во всей своей красе – глубокого синего цвета с серебристой рябью – под ними и зеленеющий к горизонту. Точно такого же цвета был и купол неба над головой, на севере зеленеющий, с красивыми перламутровыми перьями облаков, к югу же цвет неба становился фиолетовым, с красноватым отливом. В той стороне лежал край Земли, над которым слой атмосферы становился тонким и совсем прозрачным.