Леонид Панасенко - Поиграй со мной

Завидев Максима, он улыбнулся и почесал себе за рожком. Запущенные вверх камни посыпались ему на голову, чертик обиженно взвизгнул и заковылял к Максиму. Аккуратные, будто лакированные копытца застучали о камни.

Мальчик вдруг почувствовал, как в глубине души шевельнулся страх. «А все же что это? Может, это вовсе и не модели из земных сказок, а самые настоящие пришельцы? Может, пришельцы нарочно так перевоплощаются? Но зачем? Зачем этот маскарад?»

Чертенок подошел совсем близко, сделал хвостом замысловатый пируэт и, весело глядя снизу вверх, сказал:

— Ой, какой ты большой и грустный.

— Почему? — машинально спросил Максим.

— Так нечестно, нечестно, — затараторил чертенок, выбивая копытцами дробь. — Это я спрашиваю — почему? Здесь все живут весело, а ты нет. Почему?

— Значит, это вы, — Максим не мог скрыть разочарования. — Это вы прилетели со звезд?

— Я не летаю, звезд не знаю, — пропел чертенок, приседая и старательно выковыривая из земли какой-то корень. — Летает только Змей Горыныч. Он тоже большой. Его намедни распылили на атомы… Еще летает Птица. Она добрая.

— А кто ты тогда?

— Не знаю, не знаю, — запрыгал чертенок. Максим даже не заметил, как этот проказник успел привязать ему к ноге какую-то мочалу-бодягу. — Я в лесу родился, прыгать научился. Я должен проказничать и развлекать гостей. Ты любишь проказничать?

— Не знаю, — удивленно ответил мальчик. Ситуация становилась еще более загадочной.

— Значит, у тебя программа неправильная, — весело заключил чертенок. Неизвестная величина съела уравнение, а интеграл выплюнул. Понял, нет?

Максим решил не обращать внимания на болтовню чертенка. Они пошли рядышком и вскоре вышли к лесному озеру.

Небольшое, чистое, с песчаным дном, оно дремало в полуденном зное. Становилось жарко. Мальчик расстегнул комбинезон, переключил терморегулятор на охлаждение. Делал это, а сам все поглядывал на противоположный берег озера. Там, среди густой зелени с вездесущим фиолетовым отливом, стоял замок. Очень красивый замок, сложенный из белых и розовых блоков. За главной башней виднелись еще три, разной высоты, а на резных воротах — огромный замок.

— Хочешь посмотреть? — поинтересовался чертенок. Глаза его хитро поблескивали. — Пошли-побежали!

Вдруг чертенок расхохотался. Глядя себе под копытца, он повторял:

— Ой, не могу. Ой, умора.

На влажном песке кто-то наспех нарисовал три человеческих профиля. Максим сразу узнал Гарибальди, его смешную бородку. А это, конечно, Карлсон. Ишь — щеки надул. Третье лицо показалось незнакомым.

«Это же я», — опешил Максим и, быстро стерев рисунки подошвой ботинка, взглянул на чертенка.

— Твоя работа?

— Что ты, что ты, нет, нет, нет, — снова затараторил тот, старательно подметая хвостом место, где были шаржи. — Я не обучен. У меня нет такой программы. Не веришь? Не веришь — посмотри.

Чертенок залез рукой в голову, прямо в черную шерсть, и достал оттуда какую-то пластинку.

— Фокусник ты, — сердито проворчал Максим. Оставив последние сомнения, он подошел к воротам замка, решительно постучал кулаком. Получилось громко и гулко. Мальчик немного подождал, постучал снова. В ответ — ни звука. Казалось, неизвестные обитатели замка притаились и только осторожно выглядывают из бойниц на башнях.

Чертенок хихикнул.

— Не впустят, — заверил он. — Меня, видишь, тоже не впускают.

— Кто же там живет?

— Не знаю, ничего не знаю, — заскулил хвостатый собеседник. — Ты испортишь меня своими вопросами. Пойдем лучше проказничать.

— Мне пора домой, — покачал головой мальчик. Ему вдруг стало грустно и очень одиноко. Пришельцы так и не объявились, а на станции ждет или хорошенькая взбучка, или вихрелет, чтобы отправить его на материк.

— У меня тоже дела, я побежал. Я, значит, буду им сейчас вот этих тварей бросать, лягушки по-вашему. За лайку — раз, через ограду — два. Не хочешь со мной? Пока, значит.

Он исчез, будто сквозь землю провалился. Максим, опустив голову, побрел к невидимой стене купола, спрятанной за деревьями. Только теперь он почувствовал, как устал за день. Блуждания по лесу, такие земные черти и лешие, неизвестность и ожидание — все это может уморить кого угодно. Домой, только домой.

Будто прощаясь с мальчиком, вблизи и вдали опять зазвучали гортанные голоса, серебром рассыпался чей-то смех.

«ПРИХОДИ ЗАВТРА…»

— Еще раз, пожалуйста. Повторите встречу с чертом.

Стереоэкран вспыхнул вновь. Чертенок опять заковылял навстречу Максиму. Ученые внимательно наблюдали, как разворачивается это удивительное знакомство. Кто-то закурил, и академик Соболев недовольно поморщился. На экране появилось озеро, голубые кувшинки, четкие рисунки на влажном песке.

— Да, — вздохнул Тимофей Леонидович. — Пришельцы умеют устраиваться.

— И рисуют неплохо, — улыбнулся Сините Фукэ, один из трех представителей совета Мира, прилетевших еще утром.

— Нет, товарищи, это все крайне несерьезно, — известный космобиолог Кравцов подхватился с кресла, нервно закружил по кают-компании «Надежды». — Это просто смешно. Это какой-то детский сад. Представители высшей цивилизации избирают для контакта мальчишку. Пусть самого золотого, самого умного, но мальчишку, — поймите меня правильно, товарищи. Затем эти нелепые «подарки», дьяволиада с чертенком, изъясняющимся на чистейшем русском, карикатуры. Это не контакт, а игра в прятки. Детский сад…

— Коллега! — Соболев смотрел на Кравцова удивленно и осуждающе. — Вы забыли о мыслях. Эмоции потом. Вы говорите — детский сад. Тут все зависит от точки зрения. Согласен, странностей многовато. Но если со стороны поглядеть на нас, то поведение взрослых людей тоже может показаться несерьезным и странным. Я знаю, например, что буквально каждый из участников зимовки уже пробовал войти в Купол. Заметьте, без всяких там приглашений. Вы даже на вездеходах ломились туда в гости. И весьма назойливо. А что мы сделали с «подарками»? Прежде всего сломали один из них. Не ради истины, а любопытства ради… И вот еще что, Тимофей Леонидович, мне кажется, вы поспешили объявить свое решение об отправке Лаврова-младшего. Ведь никого из взрослых в Купол, увы, почему-то не впускают.

Начальник станции развел руками.

— Вы здесь за главного, Иван Захарович. Решайте. Я, честно говоря, побоялся оставить мальчика. Уж очень это необычное дело — пришельцы.

— Да, да, — задумался Соболев. — Я тоже тревожусь о Максиме. Был бы малейший намек на опасность — Совет немедленно прервал бы контакт. Но поводов для опасений пока нет. Случай с доктором — не что иное, как недоразумение. Поэтому прекращать разговор со звездными братьями, пусть даже по-настоящему еще и не начавшийся, очень не хочется. И все же, друзья мои…