Дмитрий Самохин - И однажды они исчезнут
С задержанием художника здание перестало таять.
6Кабинет Козырева напоминал выездной филиал городской свалки. Кипы бумаг, разложенные в подчас неожиданных местах. Два одиноких засохших кактуса на подоконнике. Пизанская башня из пухлых регистраторов венчалась грязной пепельницей, заваленной окурками. Слепой экран компьютера в углу стола. Два старых потертых стула возле стены. Вертящееся кресло за рабочим столом, куда тот час сел Козырев, предлагая Калядину расположиться напротив.
– У тебя, наверное, много вопросов ко мне? – спросил Козырев, хитро прищурив глаз.
– Почему у меня должны быть к тебе вопросы? – удивился Калядин.
– Кхм, ты уже спрашивал, почему я тебя с собой таскаю. Что я тебе ответил?
– Что интуиция, и так далее. Тебе кажется, я могу помочь.
– И ты думаешь, всесильная госбезопасность не в силах сама справиться со своими проблемами? – насмешливо спросил Козырев.
Калядин смутился. Он и не знал, что сказать в ответ.
Видя замешательство друга, Козырев продолжил.
– Конечно, отрицать не буду. Твоя помощь оказалась неоценима. Никто из допрашиваемых очевидцев первого исчезновения дома, и второго не вспомнил художника. Его даже никто и не заметил. Да и ты до этого ни разу о нем не упоминал. Поэтому я оказался прав, что взял тебя. Но дело в другом. Я не совсем работаю на Безопасность.
– В смысле? – растерялся Калядин.
– Я работаю на специальный отдел ФСБ, занимающийся, как бы тебе это сказать понятнее, аномальными явлениями, и подчиняющийся непосредственно президенту РФ.
– Не понял. – ошарашено взглянул на друга Калядин. – Это ты мне сказать пытаешься, что ты типа Х-файл долбанный. Секретные материалы. Типа того?
– Именно. Типа того. – усмехнулся Козырев. – У нас маленький отдел. Вернее всего два в Москве и Питере. Но мы держим всю страну под наблюдением. Так что художник как раз по нашему ведомству проходит.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – насторожился Калядин, предчувствуя вербовку.
– Курить будешь?
– Нет.
– А я с твоего позволения.
Козырев разгреб бумаги на столе и отыскал пачку сигарет. Выбил целую, засунул в рот и прикурил от дешевой китайской зажигалки.
– Я понимаю, каким бредом звучат мои слова, но ты сам все видел. Дома у тебя на глазах таяли.
Козырев затянулся, закашлялся и задышал едким табачным дымом.
– Аномалии? Что ты имеешь в виду? – уточнил Калядин.
– Пришельцы, призраки, всякая нечисть, да мало ли. Поверь, все это существует, а мы разгребаем. Но дело то не в этом, я хочу предложить тебе работу.
Предложение прозвучало.
– Зачем я тебе? Мы вернулись к этому вопросу. Я не чувствую себя такой глобальной персоной, чтобы само ФСБ, а тем более секретный отдел делал мне предложения подобного рода. Кстати, Козырь, а это как предложение, от которого невозможно отказаться?
Козырев усмехнулся и закрыл глаза.
– А что если я скажу тебе, что ты притягиваешь к себе аномалии? Ты не боишься их и воспринимаешь, как должное.
– Чушь!
– Однако! Это так. Мы давно присматриваемся к тебе. Я идею отделу подбросил. Давно заметил за тобой особенность. Ты все время оказываешься в нужное время в нужном месте. Почему первый дом исчез у тебя на глазах?
– Совпадение. – твердо сказал Калядин.
– Ха. Такие совпадения исключены. Ну, допустим, а 98? 99? 2000 года?
Калядин поморщился. Он понимал, о чем говорит Козырев, но отказывался в это верить, да и вспоминать не хотел.
– И что теперь?
– Я предложил тебе работу.
– У меня уже есть работа.
– Это значит, нет?
– Это значит, мне нужно время. Подумать. Кстати, и в качестве кого я буду работать в ФСБ? – усмехнулся Калядин.
– Скажем так полевого аналитика. – ответил Козырев.
В кабинет постучали. Дверь открылась и заглянула лохматая голова.
– Задержанный готов для допроса.
– Пойдем, что ли послушаем? – спросил Козырев.
7В комнате для допросов стоял стол, типичный, словно взятый из числа декораций к штатному голливудскому боевику, голые стены зеленого цвета, дверь с решетками и решетки на окнах, на подоконники два горшка с землей, цветов не наблюдалось. За столом с одной стороны сидел задержанный художник – высокий нескладный человек неопределенного возраста, седые длинные волосы, стянутые в косу, и молодое незапоминающееся лицо – обыденное, блеклое. Тусклые глаза, усталое выражение, сложенные замком на коленях покорно руки. Напротив него двое энергичных молодых людей в штатском изучали рисунки, оказавшиеся у художника в этюднике при задержании.
Когда Козырев и Калядин вошли в комнату, молодые поднялись и вытянулись по струнке.
– Ребят, оставьте нас, мы сами поговорим с живописцем. – попросил Козырев.
Молодые помялись в нерешительности, но ослушаться просьбы не посмели.
Козырев занял один стул. Калядин сел рядом и взял в руки рисунки.
Несколько листов плотной бумаги, на которых продолжали жить исчезнувшие из реальной жизни дома. В одном из них Калядин узнал шестиэтажку, соседствовавшую некогда с его домом. Художник написал дом с такой достоверностью, что Калядин с трудом удержал себя от крестного знамени. Ему показалось, что дом на бумаге живой. Светились окна, в квартирах ходили люди, слышались голоса, смех, на четвертом этаже приоткрылась форточка, высунулся мужик и раскурил сигарету. Калядин зажмурился и потер ладонями лицо, чтобы избавиться от наваждения.
– Что с тобой? – участливо спросил Козырев.
– Нет. Ничего. Все. В порядке. – отмахнулся Калядин.
Остальные рисунки его заинтересовали мало. Числом их было порядка дюжины. В основном загородные дома – чьи-то дачи, деревенские избушки, просевшие в землю пятистенки. Мало примечательное зрелище. Таких пейзажей по всей средне-русской полосе и не счесть. Целые районы мертвых деревень стоят – иди и рисуй, никто и не вспомнит.
– Так, – протяжно сказал Козырев, беря в руки протоколы допроса. – Афанасий Артемьевич Шубин, правильно да?
Художник кивнул, не поднимая глаз.
– Расскажите нам, Афанасий Артемьевич, как же вы до такой жизни то дошли. Ведь никогда в биографии ничего чужого не брали. Послужной список чист. А тут хищение в особо крупных размерах. Давно такого я не видел. И ведь всю сумму вами похищенного сейчас целый бухгалтерский отдел пытается вывести. Это ведь почитайте целый жилой дом! Стоимость по сегодняшним ценам высокая, прямо скажу, заоблачная. К нему квартиры с содержимым прилагаются. Вот тут конечно вам везет. Выяснить ущерб личному имуществу жильцов не представляется возможным, за отсутствием последних. Но у нас есть двести двенадцать заявлений от родственников жильцов, проживавших в исчезнувшем доме. Они требуют найти пропавших. А это уже что? Похищение людей, насильное ограничение свободы, да и возможно убийство. В доме проживало одна тысяча восемьсот тридцать два человека. Все исчезли. Возможно, мертвы. Получается, одна тысяча восемьсот тридцать два умышленных убийства. У вас тут на тысячу пожизненных сроков тянет. Я, наверное, не ошибусь, если назову вас одним из самых кровавых серийных убийств в истории человечества. Конечно, по сравнению с Гитлером да Сталиным, вы просто младенец, но кто знает, до чего бы доросли, если бы мы вас вовремя не поймали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});