Алексей Корепанов - Следы на воде

- Слушаю, Андрей, - посерьезнел Димыч.

Странно: слова никак не хотят выталкиваться из горла. 3астряли тугим комком, мешая дышать, и трудно, очень трудно их произнести.

- Димыч... Рита... Насчет "Вестника"... - Он перевел дыхание. - Где он?

Это походило на прыжок с трамплина, только не в воздух, а в холодную воду.

Так же захватило дух.

Черные брови Димыча полезли выше, выше, под пряди волос. Рита тихонько

охнула.

Внезапно он разозлился. "Ну что вы на меня уставились, супруги Сафроновы!

Да, я не знаю, где "Вестник" и что с ним, а если вы знаете, так скажите поскорее, а не смотрите на меня как на Лохнесское чудовище..."

По лицу Димыча было видно, что ему хотелось сострить, но, внимательно посмотрев на Андрея, он передумал, опустил взметнувшиеся было к груди руки и спокойно сказал:

- "Вестник" в Большом Космосе, Андрюша.

Андрей перевел глаза на Риту и та утвердительно кивнула.

"Так. Интересно. Интересно..." Теперь вытолкнуть из себя еще несколько неподатливых слов.

- Кто... на нем летит?

Димыч упер руки в бока и прищурился.

- Придуриваешься, да? Проводишь тест на предмет выяснения коэффициента наших умственных способностей?

- Дмитрий!

Окрик Риты заставил Димыча перейти на скороговорку:

- А изображать из себя совершенно одичавшего отшельника хорошо? Андрей,

ну скажи, что нехорошо! Ну, Бизон летит на "Вестнике", будто сам не знаешь! Или ты забыл Бизона? Бизон летит, Андрюша, убедился, что я из тех существ, которые сапиенсы? Ты извини, я, конечно, не знаю, может ты и вправду перезабыл все в своем марсианском кратере... Конечно, больше года просидеть, так забудешь и как тебя зовут, не то что какого-то там Бизона! А я ведь тебе тысячу раз говорил: не расстраивайся, кораблей и на твой век хватит, так нет же, исчез, испарился, удалился от дел - и вот тебе результат: свихнулся!..

Все. Он больше уже ничего не слышал. Димыч продолжал говорить и Рита дергала его за рукав, а Димыч все говорил, говорил, говорил...

- Андрюша, тебе плохо?

Голос Риты. А в глазах нескрываемое уже профессиональное любопытство. Любопытство врача.

Что-то неладное творилось с его лицом. Оно словно окоченело.

- Все в порядке.

Он сумел сказать это довольно отчетливо, и пошел мимо них.

Он знал, что они смотрят ему вслед и, наверное, недоуменно пожимают плечами, знал, что Димыч больше не острит, а Рита, не дай бог, сейчас начнет применять свои медицинские знания на практике...

Он дошел до двери своей квартиры и заставил себя обернуться.

- Димыч, Рита! Извините, я сейчас немного не в форме...

И даже помахал им рукой.

*

Он не включал свет и лежал в темноте на диване, ни о чем не думая.

Нет, он, конечно, думал, но очень и очень отвлеченно, не пытаясь анализировать факты. Он просто боялся терзать мозг, требовать от него немедленного осмысления увиденного и услышанного...

Тогда, несколько часов назад, он довольно долго пробирался по лесу. Солнце уже укатилось за деревья и в воздухе повеяло едва уловимой осенней сыростью. Потом подошвы его ботинок зашуршали по жесткой щетине стерни. Поле упиралось в сосны, и среди сосен белели двухэтажные коттеджи станционного поселка.

Он прошел по аккуратной дорожке мимо безмолвных коттеджей, которые, поочередно вспыхивая всеми окнами, перебрасывали друг другу солнце. Двери были закрыты, лавочки пусты, лишь у песочницы стоял трехколесный велосипед, да торчала из песка детская лопатка.

Он свернул на тропинку, сокращавшую путь к платформе, и услышал, как из-за дальнего коттеджа, почти утонувшего в молодом сосняке, кто-то зовет: "Вита! Вита! Домой, сколько раз тебе говорить!" Послышался детский смех и опять все стихло.

Миновав последние сосны, он поднялся на безлюдную платформу. Сел на лавку, положив ногу на ногу, засунул руки в карманы комбинезона - и забыл на мгновение всю странность своего положения. Просто бродил по лесу, а теперь пора домой, надо обдумать завтрашнее выступление на совещании у зава, отчитаться о проделанной за неделю работе. И вот сидит, ждет поезда отсюда до дома три минуты езды, - а Таня сейчас подойдет, она задержалась на лавочке у крайнего коттеджа, болтает с подругой Маринкой...

Он посмотрел на часы, поддернув рукав комбинезона, - и что-то показалось ему странным. В сознании остался легкий осадок удивления, но выяснить причину этого непонятного удивления он не успел, потому что вдалеке послышался гул приближающегося атомовоза...

Вагон был полупустым. Он быстро оглядел людей, сидевших в креслах, и узнал седого мужчину со старомодной черной тростью на коленях.

Мужчина читал книгу, он мог отсюда, от дверей, даже разобрать

ее название: "Грозное лето" Флида. Такого названия и такого автора

он никогда не слышал, но ведь это еще ни о чем не говорило. Поспешных выводов он делать не собирался. Мужчина жил в доме напротив, он часто гулял с собакой по утрам и тоже, кажется, работал в каком-то НИИ... Впрочем, весь их поселок работал в разнообразных НИИ, которых за последние десятилетия развелось под Москвой так много, что этот район шутливо называли районом "самой высокой в Системе плотности мозгов на квадратный километр".

Седой мужчина натолкнул его на мысль: может быть, прежде чем ехать в Космоцентр, заглянуть домой и хотя бы переодеться? И так уже весь вагон с любопытством вглядывается в его костюм... Заодно проверить, есть ли ЗДЕСЬ квартира, в которой живет Андрей Громов, бывший единственный член экипажа экспериментального корабля "Вестник", а теперь непонятно кто...

Внезапно ему пришла в голову совершенно дикая мысль, дрожью отозвавшаяся в утомленном мозгу. Что если в ЭТОМ мире существует свой Андрей Громов и сейчас они столкнутся лицом к лицу?! Он обругал себя за эту мысль и почти успокоился.

...И вот наконец встреча с Димычем и Ритой, и оказывается, в Большой Космос отправился Бизон...

"Остановимся. Если Зонин на борту "Вестника", значит... Что значит?.. Значит, там нет меня. Шедевр логических построений, ничего не скажешь... А эти... Как их?.. А, приборы... Взбесившиеся... приборы... Розовый туман... Не случайно, не случайно... "Вестник" в космосе... Я на Земле... Розовый туман... Бизон взбесился... "Вестник" утонул в розовом тумане... Читает "Грозное лето" Флида..."

- Неплохо, неплохо... - пробормотал он, уткнувшись лицом в сгиб руки.

Ему показалось, что диван мягко закачался.

- Не ду... ри... - шепнул он дивану, превратившемуся в мерцающий пульт управления.

Наполз розовый туман и пульт исчез.

Ему опять снился все тот же сон. Сон, который повторялся вот уже

три года, словно в механизме, ведающем сновидениями, что-то заело

и он постоянно - то чаще, то реже - выдавал именно его, чередуя с