Леонид Платов - Каменный холм

— Людям нужен дождь, Петлукин, — сказал Сабир. — Дождь, дождь! Как вырвать его у равнодушного звездного неба?

Ночь неслышно текла над степью, над уснувшим стойбищем, над Ветлугиным, лежавшим ничком на земле, которая была изрезана зигзагами глубоких трещин.

Ему приснился сон. Ночью в пустыне он шел, бесконечно усталый, с трудом передвигая ноги, увязая в песке. Он знал, что это Египет, — на горизонте проступали смутные контуры пирамид.

Он споткнулся, поднял голову, увидел, что стоит у подножья статуи. То была фигура сидящего человека, высеченная могучим резцом из сплошного камня. Поодаль темнел другой силуэт. Огромные руки также сложены на коленях, лицо с грубыми чертами обращено на восток.

Оба колосса были схожи, как близнецы, только у первого верхняя часть туловища обвалилась, голова и плечи лежали у постамента. Теперь Ветлугин понял, что он вблизи Фив, а колосс, возвышавшийся над ним, носит имя Мемнона.

Быстро светлело на востоке. Зашуршали пески, подул предутренний ветер. Желтый диск показался над барханами. Тотчас над самым ухом Ветлугина раздался торжественный басовый звук. Он был протяжен и долго вибрировал затихая.

Ветлугин обернулся. Обезглавленная фигура колосса была позолочена лучами солнца.

Ветлугин помнил этот удивительный феномен, о котором упоминали в университете на лекциях по метеорологии.

При землетрясении 27 года до нашей эры верхняя часть статуи обвалилась, и на рассвете колосс начал издавать звук, напоминавший звук замирающей струны. Предполагалось, что Мемнон, бывший, согласно мифу, сыном Зари, приветствует так появление своей матери. Римский император Септимий Север приказал реставрировать статую, надеясь, что она будет петь еще лучше. Но после реставрации статуя онемела.

Почему это произошло? И какое отношение имело это к Голодной степи, к ждущим помощи казахам, о которых Ветлугин не мог забыть даже во сне?

Он не знал. Он знал только, что задачу надо решить, что надо сделать это во что бы то ни стало.

Перед ним замелькали какие-то цифры, вычисления. Потом на листе синей оберточной бумаги он увидел строчки, написанные его собственным упрямо разгонистым почерком.

«Воздух пустыни, — прочел Ветлугин, — проникая глубоко в трещины охлажденного камня, осаждал влагу. При первых лучах солнца происходило бурное испарение, камень распирало, разрывало изнутри, он звучал! Стоило закрыть трещины, исправить повреждения, и удивительный колосс Мемнона умолк…»

Откуда это?

А, ну конечно, — начало третьей главы его «Географии будущего», посвященной росе — дождю пустынь.

Ветлугин поднял голову, чтобы всмотреться в лицо колосса, но вместо желтых барханов увидел бурую гладь степи. Солнце было уже высоко над степью.

Ладонью он провел по щеке. Что это? Влага? Он плакал во сне? Нет. Как будто нет…

Он рассеянно следил за юрким тушканчиком, который, осмелев, подскочил к груде камней, заменявших Ветлугину изголовье, и принялся вылизывать расщелины.

Ветлугин потер лоб. Надо обдумать это все до конца, связать разорванные звенья в одну логическую цепь. Почему он вспомнил о статуе Мемнона? Разве это так важно сейчас?

«Воздух пустыни, проникая в трещины охлажденного камня…» Там оседала роса… Утром происходило бурное испарение…

Ветлугин склонился над грудой камней, подле которой провел ночь. Да, конечно, влага уже испарилась отсюда, но если построить целый холм из камней, расположив камни в особом порядке… Так или лучше так…

— Петлукин, — донеслось издалека, — я искал тебя ночью.

Со стороны урочища шел Сабир.

— Ты болен, друг, — участливо сказал он. — Ты не привык без воды. Тебе труднее, чем нам. На, пей!

Он протянул Ветлугину кувшин, на дне которого плескалась коричневая жижа.

Ветлугин поднялся с колен.

— Камень! — пробормотал он. — Слушай, камень даст нам воду! Мы заставим камни дать нам воду!..

Сабир взглянул на друга, как на безумного.

— Где же ты будешь копать, Петлукин?

— Нигде. Я выжму воду из камня. Камень поможет мне столкнуть холод и зной, холодную ночь и знойный день. И я скажу тогда: пей, Сабир! Это роса!..

Так, подгоняемый надвигающимся бедствием засухи, человек вмешался в битву гигантов над своей головой.

Удивительная весть облетела урочище. Петлукин нашел воду в степи. Источник воды таился не в земле, а в воздухе.

— Поднимайтесь, выходите в степь! — сзывал людей Сабир, обходя юрты. Петлукин приказал собирать камни. Все выходите: женщины, старики, дети!

В земле, по указанию Ветлугина, было вырыто и тщательно уложено мелкими камнями чашеобразное углубление — водоем, куда должна была стекать вода. Узкий желоб выводил воду наружу.

Над сводами водоема начали насыпать камни. Их предварительно раздробляли, чтобы гора была возможно более пористой. Весь секрет был в особой укладке камней.

По замыслу Ветлугина, насыпная гора должна была представлять собой гигантскую каменную губку. Мало того, что гора вбирала ночью влагу из воздуха и сберегала охлажденную росу до утра, — она препятствовала ее испарению.

Ветлугин видел в мечтах уже целую вереницу холмов — воздушных колодцев, протянувшуюся через всю Голодную степь.

Он окидывал взглядом равнину: похоже было на развороченный муравейник. Всюду копошились люди: маленькие дети, и те не отставали от взрослых, таща в подолах груды щебня.

А вдали, у самой черты горизонта, чернели силуэты неподвижных всадников. То были пикеты, выдвинутые далеко в степь, в ту сторону, откуда невзначай могли нагрянуть царские чиновники.

Каменный холм был построен в последние дни июля. Сотни людей съехались со всех сторон посмотреть на степное диво. Мало кто спал в эту ночь, многие разложили свои кошмы прямо на земле, вокруг холма, — они хотели первыми увидеть долгожданную воду.

Раньше всех о ее появлении узнал Сабир.

— Звенит, — прошептал он Ветлугину, лежавшему рядом с ним у самого подножья холма.

За каменной преградой слышался мерный перезвон капель.

Солнце поднялось над степью. Ветлугин отвалил плиту, закрывавшую выход водоема. По каменному желобу, торопливо стуча, побежала струя.

— Вода, вода!..

— Остановитесь! — раздался визгливый голос. — Не пейте! Вода нечистая!

Из задних рядов, размахивая руками, проталкивался мулла из отдаленного аула Актасты, приехавший в Дозорный накануне.

— Остановитесь! — кричал мулла. — Вспомните, русские — наши враги! Заклинаю вас Кораном, не пейте этой воды! Ее дал вам русский!..

— Старый человек, — укоризненно сказал Сабир, — старый человек, зачем кричишь?