Юрий Нестеренко - Спокойной ночи, мама

— Может быть, нужна операция?

— Увы, мистер Кроуди, пока в нашем арсенале нет операции, способной омолодить сердечную мышцу.

На протяжении летних каникул Джон почти не расставался с матерью, и та уже сама беспокоилась, видя, что сын боится и на минуту оставить ее одну.

— Джонни, милый, я не такая уж старая развалина, как тебе кажется, — говорила она с улыбкой. — Подумаешь, пару раз полежала в больнице. Если что, мое лекарство со мной. Живи так, как тебе хочется, я совсем не хочу тебя стеснять.

Но эти слова приносили не больше плодов, чем зерна, упавшие на бетон. Летом, живя с матерью, Джон еще мог как-то бороться со своими чувствами, но когда осенью начались занятия на третьем курсе, его жизнь превратилась в ад, где дневной изнуряющий страх сменялся ночными кошмарами. Ему становилось все труднее сосредотачиваться на учебе, он делался рассеянным, однажды в лаборатории перепутал реактивы, пробирка взорвалась, и брызгами кислоты ему обожгло лицо.

В конце концов даже его научный руководитель не выдержал и спросил напрямую:

— Кроуди, что с вами творится?

— Вас это не касается, — грубо ответил Джон.

— Я уважаю ваше право на частную жизнь, но меня не может не касаться, когда один из лучших моих студентов начинает сдавать в учебе. В каком состоянии ваш курсовой проект?

— Я… ну в общем я изучил материалы…

— У меня сложилось твердое впечатление, что вы и не приступали к работе. Вы понимаете, что такими темпами скоро потеряете право на бесплатное обучение… а то и вообще не будете допущены к защите?

— До конца семестра еще много времени.

— Если вы и дальше будете тратить его так, как сейчас, вам это не поможет. Послушайте, Кроуди, — тон профессора смягчился, — может, вы действительно расскажете о своих проблемах, и мы подумаем над тем, как их решить? Я, конечно, не психоаналитик, но зато и денег за сеанс не возьму, — улыбнулся профессор. — Не хотите говорить со мной — поговорите с кем-нибудь еще. Вам станет легче. Это опять-таки не мое дело, но я замечаю, что вы все время один. Так вы вряд ли найдете выход…

— У меня больна мать, — внезапно признался Джон.

Профессор помолчал. В таких ситуациях трудно что-нибудь посоветовать.

— Должно быть, серьезно? — спросил он сочувственным тоном.

— Сердце. Она может умереть в любую минуту, — за мгновение до того, как Джон произнес эти слова, в его сознании что-то перевернулось, и он уже принял решение, которое осознал до конца чуть позже.

— Да, я понимаю… очень хорошо понимаю вас. Но послушайте, что я вам скажу. Моя мать умерла 16 лет назад, и я навсегда запомнил тот кошмарный год. Все было еще хуже, чем в вашем случае. Она умирала от рака, долго и мучительно. Но все это время я продолжал работать. Я вел занятия, и надеюсь, что у моих студентов того года не было оснований для претензий. Я тщательно следил за тем, чтобы не срывать на них свое душевное состояние. Нельзя раскисать, Джон. Мир устроен так, что мы рано или поздно теряем своих близких, но жизнь продолжается.

— Да, — сказал Джон, в то время как принятое решение обретало все большую ясность, — да, вы правы. Спасибо.

Профессор не ожидал, что его краткая проповедь будет сразу же иметь успех, и остался весьма доволен своими способностями психолога.

Накануне уик-энда Джон позаимствовал в лаборатории некоторые реактивы. Непосредственно нужного ему вещества среди них не было, но он знал, как его синтезировать — хотя, конечно, подобная лабораторная работа не входила в программу курса. Джон проделал ее на дому — то есть в той квартирке, которую снимал. Затем, тщательно запечатав пробирку, снял халат и резиновые перчатки, старательно вымыл руки, переоделся и поехал домой — в свой настоящий дом. Склянки с остатками реактивов он выбросил по дороге. Все это он проделывал словно на автопилоте, а в голове пульсировала одна и та же мысль: «Этот кошмар должен кончиться. Так или иначе, этот кошмар должен наконец кончиться.»

Миссис Кроуди, как всегда, рада была видеть сына, но заметила, что он вопреки обычному как-то рассеян и неразговорчив.

— У тебя все в порядке, Джонни? — встревоженно осведомилась она. — Ты какой-то не такой сегодня.

— У меня все хорошо, мама. Просто устал. Знаешь, столько работы с этой учебой… — он помешал ложкой в чае. — Просто удивительно, что я еще способен называть сахар сахаром, а не C12H22O11.

— Тебе все-таки надо больше отдыхать, сынок.

— За тем и приехал, — он несколько натянуто улыбнулся.

После ужина они вместе посмотрели телевизор, а затем миссис Кроуди отправилась в свою спальню. Через некоторое время туда вошел Джон, чтобы, как обычно, пожелать ей спокойной ночи. Наклонившись, чтобы поцеловать ее, он зацепил локтем стакан с водой, стоявший на ночном столике. Миссис Кроуди теперь всегда принимала на ночь таблетку, а иногда и просто утоляла жажду, проснувшись посреди ночи.

— Ой! — воскликнул он. — Хорошо, что это не в лаборатории и там не кислота. Ничего, я сейчас принесу воды.

Он сходил за тряпкой и вытер лужу, а потом пошел на кухню за водой. Наполнив стакан, он достал из кармана пробирку и вылил в воду ее содержимое.

Конечно, тщательная экспертиза могла бы обнаружить истинную причину. Но кому придет в голову проводить такую экспертизу? Что подозрительного в том, что женщина, страдавшая сердечной болезнью, умерла от остановки сердца во сне?

Он надеялся, что это будет безболезненно; по крайней мере, сведения, почерпнутые из книг по химии, позволяли так думать. Так или иначе, он больше не может это выносить. Он должен освободиться от кошмара, терзавшего его всю жизнь. Завтра утром он проснется свободным.

Он вновь вошел в спальню и поставил стакан на стол. Миссис Кроуди сидела на постели с книжкой в руках — она любила почитать перед сном. При виде Джона она положила книжку на одеяло и вновь улыбнулась ему.

— Спокойной ночи, Джонни, сынок.

— Спокойной ночи, мама.