Дмитрий Колодан - Вся королевская конница

– Так это что, – встрепенулся Нортон, – получается, я отвлекаю вас от спасения мира? Сидим и пьем кофе, а тем временем, того и гляди, сурки захватят Землю?

Он с опаской посмотрел на Теннесси. Девушка выждала полминуты и рассмеялась.

– Ну, в общем – да.

– Тогда чего же мы ждем?

Прячась за живой изгородью, Памелла Льюис пробиралась к Кинетическому Дому. Приклад старинного винчестера больно упирался в живот. Ружье оказалось удивительно тяжелым – во всяком случае, дрожь в руках Памелла списывала именно на вес оружия. Она ведь совсем не нервничает. Памелла вздрогнула, но заставила себя расправить плечи. Не нервничает. Да и отступать уже поздно – Льюисы никогда не отступали.

В то же время винчестер придал ей ту уверенность, о которой она и не мечтала. Ствол ружья был черным и блестящим. Капельки дождя на металле сверкали, точно бриллианты на фамильном колье. Не зря дед так любил оружие, он знал толк в красивых вещах. Черт… И почему она ждала столько лет? Давно пора было выйти на тропу войны и разом покончить со всеми бедами.

Кошки не оставили ее. Вереница белых созданий шествовала за спиной, как солдаты за своим командиром. Памелла хохотнула. Что ж, сегодня день их славы.

Сидя на корточках, Нортон напряженно всматривался в щель под Кинетическим Домом. Разглядеть что-либо в густой темноте не получалось. Вода стекала по лбу и щипала глаза.

– Он точно там?

Теннесси пожала плечами.

– Обычно они там прячутся. Темно, тепло и сухо. Самое место для маленького пугливого зверька.

Тот сурок, с которым Нортон уже встречался, совсем не подходил под это определение. Но спорить он не стал и помахал перед щелью морковкой.

– Цып-цып-цып… – слава богу, хватило ума заткнуться. Теннесси прыснула.

– Не думаю, что он на это клюнет, – сказала девушка, садясь рядом.

Нортон вздохнул.

– Прежде мне как-то не доводилось охотиться на сурков. Что они любят?

– Петь, – сказала Теннесси. – Сурки очень музыкальные животные. Почти как канарейки.

– Да? – изумился Нортон.

– Ага, – кивнула Теннесси. – Мелодию запоминают с первого раза, особенно если песня хорошая. Вот смотрите…

Склонившись над щелью, Теннесси улучила момент между скрипами дома и громко просвистела несколько первых тактов «Help!». Спустя некоторое время из темноты донесся ответный свист, в точности повторив мелодию. Теннесси ослепительно улыбнулась.

– Хорошая песня и зверю приятна. Они «Битлз» любят, а еще «Дайр Стрейтс». Встречаются, конечно, и уникумы… Однажды мне попался зверек, которого удалось выманить, только просвистев два альбома Дэвида Боуи. Но самое красивое – они и потом их насвистывают, там у себя, в мире скрытой массы… Слышали выражение – музыка сфер? Так это оно и есть.

– Здорово, – искренне восхитился Нортон. Вселенная, где мириады сурков в такт насвистывают «Битлз» и «Дайр Стрейтс», а в особых случаях еще и Боуи, была ему по душе.

Он помахал морковкой и тоже просвистел «Help!». Впрочем, со слухом у него было далеко не так хорошо, как у Теннесси. Даже сурок фальшивил меньше. К счастью, девушка помогла – вместе они минут пять свистели «Битлз», едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Пять минут, за которые Нортон окончательно уверился в полном совершенстве мира.

Сурок все-таки клюнул на уловку. В темноте блеснули влажные глазки, и зверек наконец выбрался на свет. Выглядел он растрепанным и сонным, словно только что пробудился от спячки. Впрочем, Нортон читал, что сурки спят практически всю жизнь, лишь изредка выползая из нор, чтобы подкрепиться да полюбоваться на собственную тень. Зверек почесал лапкой брюхо и широко зевнул, сверкнув резцами.

– Осторожно, – одними губами прошептала Теннесси. Нортон кивнул и медленно протянул к сурку руку. Вот сейчас… Схватить за загривок, пока не опомнился…

Дом надрывно завизжал. Сурок встрепенулся, на морде отразилось суровое недоумение. Он озадаченно посмотрел на людей и попятился.

– Проклятие! – Нортон прыгнул, упал и подмял зверька. Теннесси вскочила на ноги.

– Поймал?!

– Кажется, да. – Сурок яростно ворочался. Нортон мигом вспомнил когти, которыми роют норы, и едва удержался, чтобы не вскочить на ноги. Раны ранами, трогательные перевязки и прочее, но все же распоротый живот совсем не входил в его планы. – Проклятие! Вылезает. Справа…

Теннесси ловко перехватила сурка, пока тот не успел снова убежать. Зверек пару раз дернулся у нее в руках и обмяк.

– Ну-ну. – Теннесси потрепала его по загривку. – Мы тебя не обидим. Просто проводим домой…

Нортон встал и попытался отряхнуться от грязи. Без толку. Одежду теперь можно выкидывать – отстирывать ее себе дороже. Во время прыжка он пребольно ударился коленом о какой-то спрятавшийся в земле камень. Теперь нога противно ныла, и Нортон боялся даже подумать, как будет крутить педали.

– Спасибо, – сказала Теннесси, разом оправдав все его мучения, сегодняшние и будущие.

– А! Пустяки…

Они обошли вокруг башни и направились к дощатому сараю, прилепившемуся сбоку Кинетического Дома. Из крыши сарая торчала толстая жестяная труба, мятая и покрытая пятнами ржавчины. Стыки блестели свежей спайкой, но оставались щели, из которых с тихим свистом вырывался пар. Извиваясь между башнями, труба терялась в глубинах механических сочленений Кинетического Дома.

Теннесси толкнула ногой дверь и посторонилась, пропуская Нортона вперед. В сарае было темно и парно, как в бане. Кроме распахнутой двери, единственным источником света оказались щели между досками. Воздух пропах сырым деревом и горелым машинным маслом. А еще мокрой шерстью.

Глаза тут же заслезились, и Нортон остановился на пороге. Теннесси прошла к дальней стене. Так толком и не освоившись во влажном полумраке, Нортон поспешил следом.

– Вот он, – сказала Теннесси. – Сурковый Генератор Хокинса…

Генератор действительно впечатлял. Это оказался старый «форд», снятый с колес и установленный на деревянных чурках. Откинутая крышка капота являла взору черный от масла и сажи двигатель. Мотор работал, пыхтя клубами дыма и пара. Куда вели ременные передачи, Нортон не понял. Место, где полагалось быть сиденьям, занимали огромные бутыли из толстого стекла и круглые аквариумы, соединенные друг с другом блестящими гофрированными шлангами. Большинство сосудов были пустыми, запотевшими от капелек конденсата, в остальных лежали опилки или пучки влажной соломы. То и дело по сосудам и трубам проносились струи густого пара и исчезали в неведомых глубинах. Так могла бы выглядеть передвижная лаборатория особо безумного ученого.

Сурок на руках у Теннесси снова заворочался и засвистел «Help!».