Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне

…Водитель Петр Игнатьич, приближаясь к воротам, нажал пуговку у себя на щитке и даже не стал тормозить: ворота покорно разъехались и, едва позволив нам проскочить, сомкнулись с негромким лязгом. «Скорая» миновала главный подъезд, не остановилась и у бокового, на котором светилась вывеска «Прием больных». Водитель затормозил только перед гаражом, располагавшимся на хозяйственном дворе за главным зданием. Гараж раскрыл нам свои объятия, мы въехали, и створки затворились за нами.

Только теперь я смог выбраться из машины. Доктор с Васяткой вылезли тоже. Еще один тип в белом халате ждал нас.

— Больной доставлен, — доложил доктор Соколов.

— Вы не спешили, — произнес встречавший суховато.

— Уж как смогли.

— Жаль, что я не улетел на Сахалин, — сказал я. — Была такая идея: искупаться в Тихом океане. У меня отгулы.

— Боюсь, как бы мы не опоздали, — проронил встречавший, никак не отреагировав на мое заявление.

— Приятных сновидений, опер, — бросил вдогонку нам доктор Соколов.

— Увидимся, когда проспишься, — добавил Васятка.

— В темпе, в темпе, — бросил встречавший, старший дрим-инспектор Борич.

Он отворил заднюю дверь гаража. Мы спустились на несколько ступеней и двинулись по туннелю, соединявшему гараж с главным зданием — и не только с ним. Пройдя туннель, снова преодолели несколько ступеней, на этот раз — вверх. Остановились перед дверью. Борич вложил свою карточку, негромко проговорил: «Борич». На двери мигнула зеленая лампочка, свет потрепетал, загорелся устойчиво. Настал черед моей карточки. Я вложил ее, представился: «Остров». Две зеленых лампочки показали, что идти можно.

Мы вошли в коридор, вряд ли чем-нибудь отличавшийся от всех остальных в заведениях подобного рода. Двери, двери, двери, одни с ручками, другие — без; местами таблички: «Ординаторская», «Старшая сестра», «Врач», «Врач», «Врач», «Сестринская», «Бельевая»… Клиника как клиника, и вряд ли нужны были все предосторожности, с которыми мы уже успели столкнуться. Мы шагали спокойно, обмениваясь редкими словами:

— Отчего тревога — не знаешь?

— Не уполномочен объяснять. Могу только сказать, что не весь синклит в сборе. Только наши, московские. Легаты приглашены на более поздний час. Зато налицо какие-то посторонние.

— Интересно. Что бы это могло означать?

— Хотел бы я сам знать, — пробормотал Борич.

Несколько шагов прошли молча.

— А что готовят? Какой старт?

— Узнаешь, надо полагать.

— Зануда ты, Борич, — прокомментировал я его ответы. — И формалист.

— Ага, — согласился Борич. — Имеет место быть. Но в данном случае я просто ничего не знаю.

Мы подошли к посту дежурной сестры; на сей раз тут сидела Лиза. Мы остановились. Я вздохнул и сказал вполголоса:

— Лизочка, хоть когда-нибудь я увижу вас не в этом халате?

— А в чем бы вы хотели? — поинтересовалась она, таинственно прищурившись.

— Он хотел бы в белье, только чтобы оно валялось где-нибудь по соседству, на ковре, — ответил вместо меня Борич.

— Ни в коем случае! — возразил я. — Белье следует оставлять на пуфике.

— Девушка может прийти к вам, в чем мать родила, залезть под одеяло и проваляться там хоть сутки — а вы и не пошевелитесь! — обиженно заявила Лиза.

— Можно подумать, что вы пытались, — заявил Борич с подозрением в голосе.

— Вам-то откуда знать?

— Лизочка, прелесть моя, — пропел я нежно. — Но ведь я же не каждый раз сплю на работе.

— Нет уж. Вы лучше дайте мне ключ от дома.

— А что, — обрадовался я. — Это мысль. Я подумаю. Но чтобы без обмана. Чтобы не получилось так, что вместо вас моим ключом воспользуется сестра-хозяйка. Или, например, я приду, а вы окажетесь там с Боричем.

Глаза сестрички выразили крайнее возмущение таким предположением, мыслью — но тут же взгляд ее изменился, стал спокойно-сосредоточенным, и обычный наш треп закончился. Потому что на мониторе засветилась разрешительная комбинация.

— Можете идти, — вздохнула Лиза и кивнула — серьезно и как бы даже сочувственно.

Мы вошли в нишу, перед которой располагался Лизин столик. Подошли вплотную к задней стенке ниши. Стенка ничем не была примечательна, кроме разве что не совсем обычного, гравированного-по медной табличке рисунка на уровне глаз; изображено было дерево, но не растущее вверх, как ему полагалось бы, а изгибающееся аркой и врастающее в землю своей верхушкой. Дерево было неопределенной породы, стилизация, а не работа с натуры. Мы остановились. «Борич», — произнес мой спутник. «Остров», — представился я. Стенка раздвинулась, ушла в стороны. Открылся лифт — он же по совместительству проверочная камера. Мы вошли. Створки бесшумно съехались, пол дрогнул — кабина пошла вниз. На самый нижний из, тех шести этажей, что располагались под четырьмя, доступными взгляду.

— Идиотская планировка, — буркнул я. — Столько времени теряется на то, чтобы попасть на место.

Борич пожал плечами.

— Если бы строилось по проекту, — безразлично проговорил он. — А то ведь — сам знаешь.

Я знал, конечно, да и любой из нашего хозяйства знал. Институт наш — и верхняя его часть, и нижняя — возникли относительно недавно, но не на пустом, к сожалению, месте. Выбить эту территорию тогда стоило многого — и нервов, и всего прочего. Клиника была зарегистрирована как частная, а с частника только ленивый не брал, хотя бы и с профессора и засл.д.мед. Когда земля была оформлена и долгострой, начатый еще при генсеке Горохе каким-то агропромовским департаментом (чье имя история не сохранила), передан с баланса на баланс, дела пошли быстро, но денег не хватало, потому что финансирование шло без учета наших отечественных особенностей, подземную часть сделать удалось, доставить и разместить оборудование — тоже (странное, кстати, оборудование: изготовленное не в нашей стране, оно тем не менее не проходило ни через одну таможню; вроде бы само собой возникло — но это никого не смутило), а вот на основательную перепланировку внешнего корпуса средств недостало, и пришлось как-то приспосабливаться, в частности — проникать вниз через первый надземный этаж, что было со всех точек зрения нецелесообразно. Но — господа, мы же в России были, в Москве. Конечно, клиника проф. Сокольникова приносила некоторый доход — та, что размещалась наверху, — но то, что обитало внизу, жило не за ее счет, а за чей — неизвестно, потому что контракты всех расходов, разумеется, не покрывали и на четверть, официально же нас вообще вроде бы не существовало — во всяком случае, до сих пор. Так что не до новой планировки было. Обходились старой.

(Я вам советую не очень доверять этой истории о том, как возникал Институт. И относительно его оборудования — тоже. Из ничего, как известно, ничего и не может возникнуть. Так что… У меня, среди множества прочих недостатков, есть и такой: когда я по серьезной причине не могу сказать правды, я начинаю сочинять. Однако каждый раз ставить в таких местах галочку не собираюсь; разбирайтесь, коли хотите, сами, а не хотите, так и не нужно.)