разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2011

Антон соображает быстро, я не раз убеждался.

Тихо прикрыв дверь, стиснув челюсти, он потащил меня к выходу из приёмной.

Что это было? — шёпотом спросил я в коридоре.

Но Комов не ответил, лишь выпучил ясны очи и прижал указательный палец к губам.

Охранник внизу, бывалый дядя из структур, в камуфляже, был озадачен нашим появлением:

— Вы кто, ребята? Что-то я вас не помню,

— Соавторы. Нас вызывали снимать вопросы, ещё утром. Долго сидели… И в коридоре потом между собой говорили. Заболтались.

— Антон лучезарно улыбнулся. — Нам сказали — опубликуют, в следующем квартале!..

Его неподдельная, искренняя радость смягчила грозный взгляд охранника:

— Поздравляю. Счастливо, парни.

Дядя запер дверь за нами. И даже помахал па прощание.

Антон не разжима. т губ всю дорогу, пока мы ехали в забитой маршрутке по вечерним улицам. Осмысливал. А дома, сев на диван в моей комнате, выдал готовый продукт:

— Всё ясно. Это пришелец.

— Во главе редакции — пришелец?

А чему удивляться? Они хотят контролировать процесс… Мало ли что выдумает какой-нибудь фантаст. Некоторые идеи пускают в оборот, некоторые — придерживают… Сидят на ключевых местах. Я вспомнил Зелёного и опять тяжело вздохнул.

Сумей вот угодить такому…

№ 2

Валерий ГВОЗДЕЙ

ПРОЕКТ

У ветра был йодистый привкус, дразнящий обоняние.

Прилив затопил узкий пляж. Серые в этот час волны плескались у подножия изъеденных солью и ветром береговых скал. Накренившееся в сторону моря старое, двухэтажное здание упрощённой архитектуры и явно военного образца, в окружении воды казалось надстройкой затонувшего корабля.

Штукатурка местами осыпалась, широкие проплешины обнажили частую сетку железной арматуры, насквозь ржавой. Ленящаяся к стене лестница без перил, ведущая на второй этаж, наполовину обрушилась.

Деревянные оконные рамы и дверные коробки давно сгнили, превратились в труху, а её унесло море. Зияющие проёмы открывали взгляду чёрную тьму, царящую внутри.

Серое море, серое небо. И уродливый бетонный обломок ушедшей эпохи, таящий внутри черноту, словно дрейфующий по волнам.

Унылый вид, ещё более унылый пасмурным, облачным даём, задевал какие-то струны в душе Артура Бюлова, точно имел отношение к его судьбе.

Всё это как нельзя лучше соответствовало настроению.

Он стоял у парапета шоссе, делающего здесь поворот. За спиной его ждал тёмно-серый «опель», с открытой настежь дверцей, По другую сторону шоссе был склон, частично голый, частично — поросший кустарником.

Близился вечер, надо ехать, но Артур медлил. Состояние такое — будто и не знаешь, куда податься.

Началось полгода назад.

Смерть коллеги, одного из инженеров-конструкторов фирмы, стала первым сигналом. За шесть месяцев умерли ещё четверо.

Во всех случаях выводы следствия не отличались разнообразием: самоубийство на фоне злоупотребления алкоголем или наркотиками.

Двое из умерших вели здоровый образ жизни, вошедший в моду. Впрочем, тех, кто писал одинаковые заключения, данный факт, похоже, не волновал.

Секретный оборонный Проект, в котором участвовали покойные и в котором продолжал участвовать Бюлов, должно быть, вышел на уровень, когда люди уже ничего не значат, когда их лучше устранить как потенциальную угрозу — источник возможной утечки информации… Дело к завершению. Характерно, что коллеги умирали, закончив свою часть работы. Все они — исполнители, не выдающие новых, принципиальных идей…

Артуру представилось, как он лежит в гараже, якобы отравившись выхлопными газами в процессе ремонта автомобиля. Затем он увидел себя в кабинете, сидящим в кресле, с чёрным отверстием в виске, с пороховым ожогом в пол-лица…

Его передёрнуло.

Другие варианты: падение с моста в реку вместе с машиной; падение с моста — соло, без машины; удар тока… Что ещё придумают? Ликвидаторы не особо и таились. Были уверены в своей безнаказанности и в том, что никуда бедолагам не деться. Возникала мысль уволиться из фирмы, и он даже высказывал её среди коллег. Но у него хватило ума сообразить, что из Проекта выйти можно только ногами вперед…

Желая унять дрожь, он вынул из кармана замшевой куртки плоскую фляжку и, отвинтив крышечку, сделал большой глоток. Спиртное обожгло гортань. Выступили слёзы.

Артур потряс головой, проясняя взгляд. Здесь вряд ли имеется риск столкнуться с дорожной полицией, в безлюдном, тихом углу побережья, в праздничный день. Бюлов снова глотнул, спрятал фляжку и повернулся к «опелю».

Дорога шла через лес. Вдоль обочин высились мрачноватые, корявые стволы, тонущие в густом подлеске.

Шоссе прокладывали, стараясь не причинять вреда лесным исполинам.

Благородный замысел. Но Бюлову из-за него приходилось крутить руль и вписываться в многочисленные повороты и зигзаги.

Около часа он ехал с включёнными фарами.

Ни впереди, ни сзади машин не было.

Но вот, за очередным зигзагом, мелькнул свет чужих фар. Кто-то ехал навстречу. Прямой отрезок дороги. И два огненных глаза, в обрамлении ресниц-лучиков, заставляли моргать, щуриться. Его слепили дальним светом.

Артур помигал фарами, надеясь, что водитель перейдёт на ближний. Тот и не думал. Всё так же продолжал слепить.

Наверное, молодой, с плюром… Или пьяный…

Чертыхнувшись, Бюлов тормознул и принял к обочине. Хотел переждать и пропустить.

Встречная машина, вопреки ожиданиям, мимо не промчалась.

Неведомый водитель, замедляя ход, вывернул руль и перегородил шоссе.

Они.

Пришёл его черед.

Если отыскали тут, вдали от города, значит, побывали в холостяцком доме и прочитали записку в двери, оставленную для молочника. Уезжая куда-либо, он же всегда предупреждал рыжего парня о продолжительности своего отсутствия. Ну а в этой записке неосмотрительно указал и цель поездки: «Я хочу съездить к морю, отдохнуть…»

Поехали за ним следом, надеясь воспользоваться удобным стечением обстоятельств. Из окна выглянул стрелок с короткоствольным автоматом в руках.

Лазерный целеуказатель прошёлся красным лучом по лобовому стеклу.

Артур скользнул на правое сидение и через пассажирскую дверцу выкатился на обочину.

Вскочив на ноги, он помчался наугад по лесу, петляя и шарахаясь от тёмных древесных стволов в два-три обхвата.

Вслед загремели выстрелы. Пули свистели в ночном воздухе, срезали ветки и впивались в стволы, осыпая мелкими осколками сухой коры.