Виктория Угрюмова - Два героя

Можно уразуметь, когда человек отдает свою жизнь за жизнь другого человека или многих людей. Самопожертвование... Понять труднее; и потому по-настоящему представляют себе, что это такое, редкие люди. Но тут надо подчеркнуть слово "по-настоящему".

А если не то и не другое, тогда что?

Когда немцы вторглись в Данию, у этого крохотного государства вовсе не было армии. И на границе, в деревянной будочке, размещалась кукольная - с точки зрения германского командования - застава из двух или трех человек, двое из которых были вооружены традиционными секирами, и только у лейтенанта оказался пистолет. Знаете, что они сделали? Нет, не капитулировали. Вступили в сражение с колонной бронетехники, которая угрожала покою их границ.

Немцы сравняли их с землей... Причем, несколько удивленно; ибо нелепость подобного поведения была настолько очевидной, что не требовала дополнительного осмысления. Нелепо, правда, всего лишь нелепо... Отчего только плакать хочется? Кажется, не от жалости...

Дания - ужасно маленькая страна. И при этом дороги в ней прекрасные, так что та самая бронетанковая колонна довольно быстро добралась до Копенгагена, в центре которого стоит королевский дворец, охраняемый ротой мушкетеров. По традиции, они вооружены шпагами.

Следующий акт героической трагедии разыгрался именно здесь. Потому что когда тяжеленные танки, на броне которых сидели победоносные солдаты Третьего Рейха, подползли к дворцовой площади, выворачивая гусеницами старую брусчатку, ворота дворца распахнулись... И оттуда вылетел во весь опор конный отряд мушкетеров, размахивающих сверкающими шпагами. И кирасы блестели, и гривы коней развевались...

Еще более удивишись, немцы расстреляли их из одного-единственного пулемета, уложив на дворцовой площади весь цвет датского дворянства во главе с наследником престола.

И поскольку они знали, на что шли, исполняя свой долг перед королем и отечеством, то что это было: героизм или глупость?! Или что-то третье, чему еще нет названия, потому что и долг, и честь, и совесть - это, конечно, верно, но не описывают самого главного, того, что можно представить, как светлую-светлую точечку, искорку в глубине души...

Это отступление вот к чему: знают ли те, кто раздают награды, за что они их вручают? Что именно это был за подвиг?

x x x

- О,кей! Будем вовремя... - сказал командир вертолета и отключился от внешнего переговорника.

Он все решил и все взвесил.

Вроде бы, так и есть.

Когда говорили, что отступать некуда, потому что позади Москва сами не представляли, какие они богатые и счастливые. Ему отступать было некуда, потому что позади не было ничего.

Чернота.

Пустота.

Глухомань. В смысле, живешь, словно в стране глухих, и никто, никто тебя не слышит, сколько ни кричи, сколько ни надрывайся.

Только небо имело для него ценность в этом обезумевшем мире, но и до неба нужно было еще добираться и добираться. Объективные трудности... Субъективные трудности.

Предателем он себя не считал, потому что никого не предал.

Жене даже лучше будет. Его станут считать погибшим, дадут ей пенсию. Сын, опять же, гордиться станет. А, может, и не станет. Кто его знает? Он вообще неясно в кого уродился. Хороший парень, но как троюродный. Молчит, смотрит исподлобья. Все ему чего-то не хватает; все твердит, что у других ребят шмотки лучше и техника. Он сам мало что в этом смыслил: ему всегда казалось, главное - чтобы небо чистое, голубое, чтобы летать...

И еще Жорка - друг. Он-то здесь. Только вот как ему объяснить? Командир был уверен, что слова найдутся, отыщутся. Жорке тоже терять нечего, они всегда вместе и были, и будут. А когда он узнает, что их ждет, то, конечно, согласится. Не может не согласиться. Незачем ему отказываться, потому что от такого шанса не откажется ни один дурак.

Они свое отвоевали, и сполна испили из чаши чужой глупости.

И тогда, когда на неповоротливом, словно грузовик, Ми-восьмом петляли в узких ущельях Афгана; и когда духи палили что есть дури из "Мух" вслед, и Бог спасал, хотя его и не просили, потому что просить было некогда. И когда капитана - виртуоза и аса - нелепо до одури угробил какой-то пацаненок, швырнувший гранату прямо в открытое по случаю пекла окно - это прямо на аэродроме! Охрана, мать вашу!

И потом, когда Жорку отстранили от полетов на год, потому что он летал лучше своего начальника, а тому невмоготу было. И когда зарплату не давали, и жена стонала, как привидение. И ведь можно было ее понять, можно, но это же уже не жизнь!

Окончательно все сместилось во время последних событий. Потому что в других случаях хоть были чужаки, а эти-то вначале считались своими. Хотя и хуже чужаков оказались. Господи! Как у тебя сил хватает на землю глядеть?!

А ведь они еще не старые, даже не пожилые. И не поздно начать заново, только бы дали летать! Жорка поймет, он умница, он и сам так думает. Может, обозлится, что раньше ему ничего не сказал, но потом все равно поймет. Не имеет такого права - не понять лучшего друга. Они ведь Два Архангела - то есть, одно целое.

Только нужно отключить вооружение. А то этот друг сперва станет стрелять, а уж после пароль спрашивать.

Привычка такая.

Ничего, ничего. Посадим "Королеского ската" - так думал он, щелкая переключателями - и все ахнут. Монокрыло, хвоста нет фантастика! Пылесос спрятан так, что не отыщешь - система "Нотэйр" на голову выше их хваленых фенестронов; "Нодоматик" усовершенствованный, а ротор - это же песня, а не ротор! Их чудакам еще триста лет думать, до такого не додуматься. Жаль, конечно, лишать своих такой красоты, но ведь родимая же армия угробит вертолет. Он будет на чертежах, а ребята пойдут воевать на палочке верхом. Им, своим солдатам, он не вредит, а такая машина просто обязана существовать...

- Черт! - раздался в наушниках до боли родной голос. - Слышь, архистратиг хренов, не то ты мое управление отключил, не то нам пора заворачивать. У меня все мертвое, не фурычит.

- Разговор есть. Погоди суетиться.

- Главное, как вовремя, - хмыкнул Жорка. - Судя по тому, как ты спокоен, это твои хохмы с вооружением. И что ты удумал?

- Ничего особенного. Только дай слово, что ты меня выслушаешь.

- Не, ты точно оборзел. Летим на фиг без живого огня, а ты мне лекцию о международном положении толкать собираешься. Или о половом воспитании?.. Слушай, Миха, я и правда не понимаю - чего ты?! Что делается?

- Да вот сдаваться летим... - бросил тот как можно небрежнее.

И замер, затаив дыхание.

Тут главное - первая реакция. Что скажет? Ведь без него вся эта затея не имеет ни малейшего смысла. Командир, перед тем, как решиться на этот шаг, долго взвешивал, что у него есть. Вышло так, что ничего и никого, кроме вот этого - сидящего сейчас впереди и ниже, перед отключенной панелью.