Анри Бертьен - Проклятие Раффы

* * *

...Мы долго шли, петляя по просёлочным дорогам, бегущим между перелесками. Чтобы сократить путь, монах понемногу вводил нас в курс дела. - Текст обращения должен быть краток.- Говорил он.- Вы можете говорить совершенно произвольно, но должны понимать, что, слушая Вас одну минуту, Бог Раффа теряет почти сто лет своего времени. - А разве он не вне времени?- Решил было проявить свою осведомлённость я. - Слушать нужно было...- Вздохнул старик.- Вне времени только Творец... А Раффа уже есть результат его труда - подручный, созданный для управления мирами... Как, впрочем, и Хаос, и другие... Они не могут быть вне времени совсем, ибо они просто 'начала' - для наших миров, а не 'начала всех начал'...- Старик недовольно пожевал губами. - А почему мы обращаемся к Творцу, а не к Раффе?- С некоторым недоумением спросила Алёна. - Так принято...- Пожал плечами старик.- Смертный ведь обычно не знает всей иерархии отношений. Но каждый, кто додумался, что вселенная имеет разумное начало, может... имеет право обратиться к Творцу непосредственно. Для этого нужно просто найти уединённое место - чтобы тебя можно было услышать в хоре других вопиющих - и обратиться. - Вслух?- Нерешительно спросила невеста. - Можно и вслух,- пожал плечами старик.- Но лучше - мысленно. Воздев очи к небу... - Зачем? - Чтобы обеспечить нужный настрой.- Улыбнулся монах.- Чем отчаяннее, чем искренне просьба - тем больше вероятность, что тебя услышат. Чем чище и бескорыстнее она - тем больше вероятность, что её исполнят. - Любую-любую просьбу?- Недоверчиво округлив глаза, по-детски спросила Алёна. - Любую...- Улыбнулся дед.- Просить можешь всё, что угодно. Сделают только то, что сочтут нужным. - Из каких соображений?- Поинтересовался я. - Из соображений высшей справедливости, из соображений планирования людских судеб, из многих иных соображений, даже приблизительного перечня которых не знаю и я - могу только догадываться...- развёл руками старик.Разумы таких уровней оперируют понятиями, принципиально непостижимыми на нашем с вами уровне. Чтобы получить возможность их понять, нужно самому подняться до их уровня - иного пути нет... - То есть - стать одним из начал?- Озадаченно предположил я. - Примерно...- улыбнулся старик. - А там - что, есть ещё вакантные места?- Игриво усмехнулась Алёна. - Творец располагает бесконечным множеством миров...- Уклончиво ответил старик.- Но - мы пришли.- Развёл руками он.- Вот он - ручей, вы можете испить воды: родник недалеко, и он чист.- Мы тут же охотно воспользовались этим предложением. Должен сказать, что такой вкусной воды я в жизни никогда не пил - ни до, ни после... - За тем кустом ручей делает поворот, и там вода намыла в глубину почти по колено,- бесстрастно продолжал старик.- Вам надлежит войти в ручей, совлекши с себя одежды, и совершить омовение...- Заметив наше недоумение, он добавил:- Если вы действительно готовы к браку и жаждете единения и соитий - вам уже сейчас следует отбросить стыд, ибо он порочен: стыдно лишь делать зло - вы же идёте к тому, что считаете благом... Превозмогите свой стыд - и увидите, насколько вам станет легче.- С доброй улыбкой закончил он, и, заметив смущение и растерянность на лице Алёны, добавил:А я... на своём веку уже столько всего повидал... Что можете считать меня... одиноко стоящим деревом...- И он отвернулся. Надо сказать, что раздевались мы очень нерешительно. Наши ощущения в этот миг лучше всего определить так: 'и хочется, и колется'... Дед не поворачивался и молчал. Наконец мы сообразили и, встав лицом к лицу, начали раздевать друг друга. Это оказалось лучше. И, надо сказать - приятнее. Наконец мы решились идти в воду. - Все, все одежды совлеките...- не оборачиваясь, подал голос старик.- Так же - помогая друг другу...- Видимо, чтобы снова не ждать нас целую вечность, поспешил добавить он. Эта фраза нас почему-то приободрила, и Алёна уже с готовностью предоставила мне возможность развязать её купальник, хотя и зарделась при этом... Нет нужды говорить, что было, когда она стащила с меня плавки... - В воду, в воду скорее!- Прикрикнул, не оборачиваясь, старик - затылком он видел, что ли? Мы несмело вошли в ледяную воду ручья. - Окунитесь, присев,- продолжал старик,- а затем пусть каждый из вас омоет другого своими руками - черпая, когда нужно, пригоршнями воду...- Это было выше наших сил. Но старик поторапливал: - Быстрее, быстрее - а то замёрзнете... И удовольствие превратится в сомнительное занятие выбивать зубами барабанную дробь!- Мы, зажмурившись, окунулись. Места было мало, и под водой я вдруг ощутил рядом её тело нагое, упругое, тёплое... Впервые... Я прижался к нему, обнял - не смог устоять. Алёна, дрожа - от холода ли? - вцепилась в меня. - Не спешите,- вдруг услышали мы исполненный доброжелательности голос старика:- для этого у вас ещё будет время...- Мы поднялись из воды, встав на ноги. Вода была действительно ледяной, но сверху это как-то не ощущалось. Только ноги начали замерзать. - Мойтесь, плескайтесь - быстрее, а то замёрзнете!- Поторапливал старик. Мы несмело начали трогать ладонями друг друга. Стало теплее... Заметно теплее... И вдруг - 'О, небо! Я не переживу такого позора!'- едва не возопил я: мой член, который упорно стоял, как молодой дубок, с тех самых пор, когда я начал развязывать купальник Алёны, член, который вогнал её в краску, выпрыгнув из плавок, когда она их снимала - вдруг забился в судорогах и белая струя обрызгала её бедро... Я, не в силах оторваться от её тела, обнимая её, стал сползать в воду, пряча взгляд. Она дрожала от возбуждения, прижимая мою голову к своему телу. Опустившись на колени, но так и не сумев выпустить Алёну из своих объятий, я, продолжая прижимать её живот к своему лицу левой рукой, правой стал смывать с неё сперму... - Правильно, правильно...- Вдруг почти ласково сказал старик.- Только смывай-то двумя руками: наобниматься вы ещё успеете... Не волнуйтесь ничего страшного не произошло - всё в полном порядке. Когда ваши соития станут регулярными - вы уже не будете сливать семя на землю: оно должно попадать во чрево, и этому все очень быстро учатся...- Убаюкивающим голосом продолжал он.- Присядь и ты - омой его член проточной водой: и поостынет, и чище будет...- Обратился он к Алёне. Послушно присев, она несмело взяла мой член в свою руку. Столь сладостной истомы я в жизни ещё не испытывал - тихо застонав, я просто сполз в воду. - Закати кожу - обнажи головку-то...- Улыбнулся старик.- Не бойся - не боги горшки обжигают...- Совсем ласково подбодрил он.- И уж, тем более делать детей людям всегда приходится самим...- Разрядил обстановку он. Алёна несмело заулыбалась. Мне тоже стало легче - я как-то перестал считать происшедшее неудачей. 'Разумеется - при чём здесь 'неудачи' просто слишком долгое воздержание, вот и вышло самопроизвольное извержение семени,- услышал я в голове голос монаха.- Это всё совершенно нормально...'- Вслух же спокойно произнёс:- Как только смоете с себя всё вытирайтесь: нам уже пора.- И, подтащив наш рюкзак поближе, бесцеремонно вынул из него два больших махровых полотенца и положил сверху. Почувствовав, что замерзаем, мы наспех обнялись под водой - инстинктивно; видимо, решив, что так будет больше пользы - для омовения, разумеется... Монах только улыбался. - Не забудьте как следует омыть промежность. Друг другу.- Улыбаясь, подсказывал он. Мы, краснея, не хотели противиться... Наконец, стуча зубами, мы расхватали полотенца и стали вытираться. - Друг друга, друг друга!- С улыбкой подсказывал монах. Член мой, омытый нежными Алёниными руками, к тому времени уже принял прежнее положение. Бросив на него короткий взгляд, монах улыбнулся. 'Вишь, каков... - а ты боялся... А ведь мог и поартачиться с полчаса...'- 'услышал' я его комментарий. Тем временем мы закончили растирать раскрасневшиеся тела и нам стало жарко. Я откровенно любовался её телом, будучи абсолютно неспособным отвести от него взгляд. - Не сотвори себе кумира - ни на земле, ни на небе, ни под землёй...Медленно, с расстановкой произнёс монах. - О чём это вы?- Поинтересовалась совершенно пунцовая невеста. - О том, как он на тебя смотрит...- Улыбнулся старик.- Плохо быть кумиром. Особенно - низвёргнутым.- Вздохнул он. - Надеюсь, нам это не грозит?- Улыбнулся я. - Это всё зависит только от вас...- Уклончиво ответил старик. Он спокойно, по-хозяйски, вынул из рюкзака наши тапочки и поставил на берегу ручья: - Ополосните ноги, оботрите, обувайтесь...- Деловито бормотал он, вытряхивая 'свадебные наряды'. - Облачи невесту-то...- Протянул он мне её наряд. От вида Алёны здесь, на берегу этого ручья, в этой полупрозрачной ночной рубашке с кружевами, надетой на голое тело, можно было просто сойти с ума. Монах с видимым удовлетворением оглядел её: - Хороша... Самое время...- Что именно 'самое время', он объяснять не стал. Заставив надеть на себя все приготовленные одеяния, он повёл нас на близлежащий холм. Мы всходили на него довольно долго - минут двадцать, наверное. Признаться, именно тогда у меня впервые появилось ко всему этому какое-то... Я бы сказал - пренебрежительное отношение. Представьте: идут зачем-то на холм монах с клюкой, полуголая красавица, покрытая скатертью, да изнывающий от вожделения молодой 'жеребец', укутанный в кусок материи. Оба последних - в домашних тапочках. Бред! К тому же у 'жеребца' член уже начал побаливать... с непривычки-то к подобным мероприятиям... Наконец достигнута вершина холма. Впереди - обрыв. За ним - огромная долина, в которой раскинулись сёла, луга, пашни, пруд, небольшая речушка... Величие настораживало: как будто над всем этим нам предстояло воспарить... Монах расстелил неподалёку два коврика: - Это для вас... Не рядом - чтобы вы думали о том, что будете говорить, а не о теле, дышащем рядом...- Мы смущённо опустили очи долу. - Встаньте каждый посредине своего коврика на колени, лицом к обрыву... а затем согнитесь в поклоне, вытянув руки как можно дальше вперёд...Продолжал старик. Мы выполнили это - нельзя сказать, что очень охотно или сколько-нибудь серьёзно.- А теперь медленно поднимайте вытянутые руки так, чтобы видеть кончики пальцев...- Продолжал инструктировать старец.- Что чувствуете?- Неожиданно спросил он. - Жуть...- Передёрнула плечами Алёна. - Брррр...- Вынужден был согласиться я. - Вот и прекрасно, улыбнулся монах.- Значит, вы оба - вполне 'коммуникабельны'. Раз почувствовали 'голос места'... Вы придумали, что будете говорить?- Неожиданно быстро спросил он.- Не забудьте, что времени у вас - ровно минута. Минуту Раффа будет внимать вам, в миллисекунду обратится он к Творцу за советом и осмыслит им сказанное; и, наконец, несколько секунд понадобится мне, чтобы узнать ответ Раффы.- Мы в нерешительности переглянулись. Заметив эти 'переглядки', старик вздохнул: - Так я и думал... Ладно, я буду говорить текст - тихо, чтобы не сбивать а вы мысленно повторяйте - слово в слово. При этом, приняв 'позу моления' - с воздетыми кверху руками... или - смотрите сами, как вам самим покажется удобнее - представляйте себе, что вы на самом деле обращаетесь к тому, кто несоизмеримо выше и сильнее вас - пусть он находится хотя бы и прямо здесь, в этом мире...- Мы не возражали. Старец встал между нами видимо, чтобы окончательно лишить нас возможности думать о вожделённом, а не о Боге - и, положив клюку перед собой, воздел руки к небу. - Слушайте...- вскоре тихо сказал он. Мы прислушались.- И повторяйте...добавил он шёпотом. Мы едва не прыснули, вспомнив о том, что только что в ответ на его 'слушайте' оба ожидали услышать 'откровения свыше'. - О, вездесущий Отче наш!- Начал ровно, без надрыва и какого-либо преклонения, но - с известной долей какой-то торжественной искренности говорить монах. - О, вездесущий Отче наш!- Молча вторили ему мы, воздев руки к небу. - Обрати взор свой на взалкавших счастия Любви отпрысков своих!- Продолжил монах, едва мы мысленно закончили предыдущую фразу. Я сказал 'едва мы закончили' - это верно: я почему-то 'слышал' Алёну, а она - меня. Мы действительно 'говорили' хором, и, если кто-то запинался - другой терпеливо ждал. А монах ждал нас обоих - чтобы, едва мы выговоримся, предложить следующую порцию 'обращения'... - Защити Любовь нашу от всех, кто вольно или невольно может или хочет разрушить её и дай нам силы жить в союзе до самой смерти...- Здесь мы уже начали проникаться серьёзностью момента. Жаль, что мы не могли видеть лица друг друга - каждый был уверен, что в этот момент оба выглядели растеряно. А потом на глазах каждого вдруг появились слёзы... - Обещаем тебе, Отче, что мы сами не посмеем согрешить против Любви своей, против взглядов наших сегодняшних, против добра и счастия в мире этом, ибо на чашу весов ставит каждый из нас и свою Судьбу, и судьбу своих детей... Мы знаем, что ждёт всякого, кто не сдержит слова своего, тебе данного, но не видим для себя сегодня никакой иной судьбы. Мы чисты перед тобой, Отче, в делах и помыслах наших, и не грешим против совести своей, обращаясь к тебе... Миг, когда ты услышишь нас и соединишь навеки, мы ждём, как самый желанный час нашей жизни... Аминь!- Закончил монах и несколько секунд стоял, склонив голову, как бы к чему-то прислушиваясь, сделав нам предостерегающий жест рукой, чтобы мы не мешали его мыслям. Куда там - до того ли нам было! Мы забыли и о происшедшем только что у ручья, и о полунаготе своей - даже член мой безвольно повис, как будто ничего интересного для него совсем недавно и не было... Глаза застилали слёзы, не то - умиления, не то - радости, не то - вообще непонятно, чего...