Михаил Башкиров - Банный вор

- Ладно, пойду я, - Серега отвернулся.

- Дослушай, а там вали... Может быть, мы с тобой больше и не увидимся... Стала бабка делать генеральную уборку и стронула с места старинное зеркало в коридоре, а под ним - коробочка из-под фотопластинок, а в ней полнехонько золотых монет царской чеканки... Бабка говорила, что все во время войны ушло... На продукты меняли,, только не поверил я, что все сплавила... При нынешних ценах на золото...

- Ты когда после бабуси мебель выкидывал, небось каждую щелку проверил? - Серега ткнул руки в карманы и вышел на площадку.

- А что в этом такого?.. Мало ли что старому человеку в голову придет?.. Она же у нас повернутая была... Только вот мебель расколачивал не я... Мать с астрономом...

- Прощай, - Серега в последний раз глянул на вора, по-прежнему теребившего шнурки. - Будет невмоготу - заглядывай...

Назавтра с барахлом вор заскочил к матери домой. Семья ужинала. Астроном чистил яйцо и одновременно просматривал газету и косил глазом на телевизор.

Шестилетний Валерик отхватывал по ягодке с увесистой виноградной грозди, высоко подкидывал их и ловил широко раскрытым ртом.

На кухне мать в стереонаушниках вынимала из духовки поджаристый пирог. Она согнала пирог с листа на стол, и он, шлепнув толстым краем, запарил рядом с кассетным магнитофоном.

- Как успехи, фарцовщик? - астроном развернул газету. - Фельетон мощный. Одного начальника раскрутили. Теперь наверняка вылетит...

Вор стоял, прислонившись к косяку, не раздеваясь, только сняв шапку.

- Мамка тебя женить хочет, - Валерик качнулся на стуле и погнался за укатившейся виноградиной.

- Давно пора, - астроном густо посолил яйцо. - Проходи... Сейчас "Международная панорама" будет...

- Кто это к нам пришел? - мать вынесла блюдо с нарезанными кусками рыбного пирога, вернулась на кухню за наушниками и магнитофоном.

- Я сумку под вешалкой оставлю... Через три дня заскочу...

- Хоть завтра, - мать подошла ближе. - Надеюсь, на этот раз не старье. А то в прошлом месяце намучилась. Знаешь, какие у нас девочки разборчивые... Кстати... Совсем забыла... Вот тебе адресок. Марина в курсе. Можешь даже прямо сейчас. Запомни - Марина... Не упускай своего счастья...

- Астроном машину-то продал?

- Опомнился... Мы уже третий месяц на новой ездим...

- Привет девочкам!

Вор спускался по лестнице мимо высоких мрачных дверей и как наяву видел мать у стола - приладила на "химку" наушники, врубила маг и начала раскладывать пирог по тарелкам... Как он любил в детстве рыбный пирог с острым запахом лаврового листа... В первую очередь съедал верхнюю тонкую корку, а маслянистый рис падал крупинками на скатерть...

Марина не пустила его в квартиру. Он стоял на площадке возле узкой батареи, курил и думал, что напрасно приехал сюда.

- Извини, - она сбежала по ступенькам, натягивая замшевые перчатки. - Но ты так не вовремя, так не вовремя...

- Сказала бы сразу...

- Нашел дуру. Ты бы во второй раз ни за что не заявился... Что, не так?

- А почему не вовремя? - он придержал дверь подъезда, и когда она прошла мимо, задев его плечом, он заметил крошечную рубиновую сережку.

- Много будешь знать - скоро состаришься...

Они молча, под ручку, добрели до почты. За окнами люди стояли в очередь за посылками. Темные силуэты метались в глубине к телефонным кабинам и понуро возвращались.

- Я тебя целых два раза видела, - Марина отняла руку и встала напротив, загородив окно. - Когда ты к мамочке приходил на работу... Ох, и строгая она у тебя, и суперделовая. А правда говорят, что у нее хобби - джаз, и на даче она выпиливает лобзиком?..

- Каждый по-своему с ума сходит, - он, взяв Марину за плечи, развернул ее к свету и стал откровенно разглядывать, то ли пытаясь успокоить себя, то ли разозлить.

- Возьми меня в жены, будь человеком, - Марина вдруг прильнула к нему. - Надоело одной, ох, надоело!

Он закрыл глаза, осторожно вдыхая запах духов и чувствуя, как вздрагивает она, должно быть, плачет.

- Мне же... Через три дня... тридцать стукнет. А я что?.. Уродина какая или недоумок?.. Все на месте... Только вот счастья нет...

- Мариночка, дорогая, хорошая, тебе надо сильного мужа, настоящего... Чтобы и в огонь и в воду... Чтобы на руках носил...

- Таких... таких не бывает, - она отстранилась, достала из сумочки скомканный платок, зеркальце. - А если и попадется один - на него такой дикий конкурс...

- Зачем тебе я?.. Обыкновенный жалкий вор...

- Это же здорово, - Марина перебила его. - Жить будем роскошно, а не дай бог, тебя посадят - дождусь, за это не бойся... Главное, чтобы я тебе хоть чуток понравилась...

- Глаза у тебя красивые... Прямо как у леди Макбет...

- И ты про глаза... Надоели... Нос подкачал, рубильник, а не нос... Я и фотографироваться терпеть не могу...

- Не напрашивайся на комплимент. Вполне приличный, греческий, сугубо индивидуальный...

- Ты что, вправду вор? Честное слово? Не обманываешь?

- Если сказал, значит, сказал... Вор!

При этом слове мужчина в каракуле, проходивший мимо, прижал к животу обеими руками посылку - сургуч блеснул коровьим глазом.

- Тогда нам лучше не расписываться. В случае чего все спрячем у меня. Вернешься - заживем!..

- Мариночка, ты меня удивляешь. Ну нельзя же всему верить, нельзя! А вдруг я скажу, что в космонавты готовлюсь или роман пишу... Так можно и впросак попасть...

- Значит, обманул...

- Выслушай исповедь. Все гораздо сложней. Я же для чего пришел... Мать моя ничего не знает и поэтому проявила нездоровую инициативу... Надеюсь, она и теперь не узнает... Понимаешь, страшно запутанная история. Женюсь я, а у нее ребенок от другого. Поэтому если мать будет спрашивать, как у нас с тобой, скажи, что не сошлись характерами... Ради меня... Ты же такая добрая, отзывчивая...

Прошло несколько дней. Вор подменился на работе на три смены. Сидел дома сутками, мучился бессонницей, курил беспрестанно трубку, которую берег для исключительных случаев.

Вот так же маялся он, когда задумал уйти из института...

Но сейчас это было больнее и круче.

До одури читал Есенина, и хотелось плакать от бессмыслицы жизни, но слез не было. То новые, грандиозные планы рождались в голове, чтобы мелькнуть миражом, поманить, оставив горький дым, как на пожарище.

Без конца слушал Вертинского, казалось, давно забытого, все чаще вспоминал случайную встречу на улице с Ленчиком и открывал форточки, потому что по всей квартире пахло баней...

Наконец решился.

Он стоял перед знакомой дверью и чувствовал, как на щеке ноют порезы от быстрого бритья, и боялся только одного - что ее не окажется здесь, что она уже переехала.

... Потом они до глубокой ночи сидели на кухне, и было слышно, как по комнатам на цыпочках проскальзывают девчонки. Они были все те же, из биохимической лаборатории, и халат на Ленчике был такой же, как в последний раз, когда он ушел, чтобы не возвращаться, и только в лице ее появилась какая-то не сходящая усталость да глаза смотрели осторожно.