Ирина Белояр - Уайтбол

…После той моей аварии, десять лет назад, пока я настойчиво собирал утраченную информацию о себе — что-то удавалось выудить из собственной строптивой памяти, а что-то приходилось принимать на веру со слов врачей и родных — так вот, в тот болезненный период Чужие снились мне чуть ли не каждую ночь. Сюжет этих сновидений разнообразием не баловал: либо я нахожусь около поселения космических слизней, либо непосредственно в «муравейнике». Чужие непрерывно общались со мной, но суть общения, по закону сна, полностью ускользала под утро, оставляя ощущение чего-то очень хорошо понятого, но слишком сюрреалистичного, чтобы втиснуть в куцые рациональные рамки дневного сознания. Зато декорации, антураж сновидений помнились удивительно отчетливо. Проснувшись, я не всегда мог понять, где нахожусь на самом деле… Позже, когда я уже переселился на лесную базу, как-то по телевизору передали документальные съемки внутренностей «муравейника». Несмотря на плохое качество изображения многие детали показались мне очень знакомыми.

Тогда, десять лет назад, убитая надежда снова и снова возвращалась ко мне по ночам. И хотя остроты потери я со своей разодранной в клочки памятью не ощущал, сны портили настроение, тяготили и заставляли страдать. Психотерапевт, который мной занимался, устал воевать с этим упертым отчаянием Несбывшегося[1] и посоветовал сменить обстановку. Я сменил — отправился работать в леса: продолжать жить несложившейся судьбой в конце концов стало невыносимо.

Несколько дней мы болтались в Среднеросске, дожидаясь пятую приглашенную — Александру Луневу, психологиню из внешнего космоса. Утром команда расползалась кто куда, вечером собиралась в баре «Городе циклопов», в нескольких остановках от гостиницы. Ничего особенного, на мой взгляд, в этой забегаловке не было — ничего, кроме приватной домашней обстановки. Но ее-то, как раз, создать сложнее, чем умопомрачительный интерьер… Стены «Города» — драпированная голубовато-фиолетовая ткань. Вдоль стен проходит пандус, ведущий наверх, в мансарду. Пол в зале мягкий, стойка по форме напоминает планетарный челнок, а над стойкой висит гигантская кукла — улитка без панциря с одним белесым глазом и огромным фонарем во лбу. Кукла слегка покачивается, постепенно обходя «взглядом» зал справа налево и обратно. Мягкий голубоватый луч от ее фонаря бегает по столикам и стенам… «Похоже на настоящий Город?» — спросили у биофизика. «Более-менее, — ответил ученый на отличном русском. — Только полы все-таки жесткие. В настоящем муравейнике часто приходится на четвереньках ползать, для устойчивости… Ну, и циклоп парящий — конечно, нонсенс. Рожденный ползать летать не может, так, кажется?». — «Может, это сумасшедший циклоп?» Ри юмора не понял[2], ответил серьезно: «Лично я до сих пор не встречал сумасшедшего циклопа. На редкость нормальны». — «Жуть какая, — поморщился Юра (тот, который без бороды). — Может, они еще и водки не пьют?» — «У меня полевой напарник водки не пьет, — сообщил я. — Но он, правда, о двух глазах и — примат». — «Все равно, — твердо сказал Юра. — Разлагающее влияние Чужих — налицо.»

…Прекрасно помню день и даже минуту, когда в жизни случился резкий перелом. Чертово Судьбоносное, дремавшее целых десять лет, бесцеремонно воткнулось в мою реальность, та треснула и раскололась пополам — на до и после. Нетерпеливое ожидание чуда обернулось гнетущим предчувствием неизбежного кошмара…

В тот вечер все было не так. Не успели расположиться — до нашего столика домотался какой-то панкующий урод. Чего хотел — осталось тайной, но приставал ко всем по очереди, обижался на любое слово, предлагал выйти то одному, то другому.

Урода вывела охрана, но спокойнее не стало: за соседним столиком шумно отмечала что-то небольшая межнациональная компашка. Гуляли с кавказским размахом и по-русски громко.

— Может, перейдем куда-нибудь в другое место? — предложил Вик.

— Все занято, — отозвался Серж (тот, который лысый), пробежавшись взглядом по залу.

— Поищем другое кафе.

— У тебя идеи есть? А то ведь можно полвечера бродить.

— Здесь нынче экстрим какой-то, а не отдых… Эй, друзья, нельзя ли потише?..

Пьяный белобрысый парень из-за соседнего столика повис у Вика на плечах, отчего тот чуть не свалился со стула:

— Бра… братан, спокуха. У нас тут… понимаешь… тут…

— Все понимаю, но потише нельзя?

— Да ладно, — успокаивающе произнес Ри. — Не так уж они и мешают.

— Давно гудят, — я кивнул на соседей. — Нагуделись порядком, может, сами уйдут.

— И я о том же.

Кукла, изображающая циклопа, в тот вечер светила не так, как обычно. Вместо мягкого, ровного луча — серия стробоскопических вспышек. Неплохо для шоу, но пить водку и беседовать при такой иллюминации — сомнительный кайф.

— Ри, что он говорит? — спросил Серж, указывая на «циклопа».

— Он не говорит, он кричит, — Ри улыбнулся. — Все кричат, и он тоже. Свет — дистанционная форма общения, очень бедная в плане лексикона. Говорят они при телесном контакте посредством электрических импульсов.

— Не надо мне лекцию для заочников. Я спрашиваю, что он хочет сообщить.

— Очень похоже на сигнал опасности. Он непрерывно кричит об опасности. На моей памяти земляне видели такую продолжительную панику один-единственный раз. Кончилось это серьезно.

Соседи подались курить — в обнимку, задевая по дороге чужие стулья. Около каждого потревоженного посетителя белобрысый останавливался и что-то такое подробно объяснял. За шумным столиком остался один джигит.

Разговаривать наконец-то стало возможно, не повышая голос.

— Так чем кончились эти циклопические вопли?

— Метеоритом. У нас разворотило планетарный купол, без людей, слава богу. Соседи двоих потеряли.

— Что же, блин, наши эту фигню не прочухали?

— Маленький он был, не заметили, — ответил Ри. — Впрочем, если бы даже заметили. Маленьких много, от каждого бегать не будешь. Рассчитать место падения с точностью до двадцати метров технически невозможно… А вот у циклопов почему-то не было сомнений, куда именно он шарахнет.

— Чего ж подставились — своих положили?

— Проблемы взаимонепонимания. Соседи не знали, что купол пустой. Хотя пустой тоже попытались бы утащить — они наши космические времянки, похоже, до сих пор воспринимают как свои Города, — Ри поболтал соломинкой в стакане и добавил:

— С их точки зрения дешевле потерять несколько одиночек, чем кусок колонии.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным… Ну, а вы? Неужели было не ясно, что эти друзья не просто так вопят об опасности?