Ричард Маккенна - Ночь Хогги Дарна

Доктор Рудэлл продезинфицировал ранку в удивительно просторном и неплохо оборудованном травмпункте. Он оказался невыразительным с виду седым человеком, ' чем-то весьма удрученным, и извиняющимся голосом поведал Коулу о том, что получил медицинское образование на Тристане много лет назад… наверное, слишком много, ибо его лаборатория выглядела безнадежно устаревшей. И все же доктор пообещал проверить пискуна в биостате к тому времени, когда Коул сумеет выбраться к нему еще раз.

Хоукинса и его машины не было на месте. Коул вернулся на завод без него, желая разобраться, каким образом яйцо пискуна прилипает к яйцу стомпера. Он пробрался в дальний конец завода, подошел к доку снаружи — и застыл в изумлении. В двадцати футах от него докеры выгружали… гиганта.

Тот был совершенно гол и привязан (правда, не туго) к доске, на его лице виднелась кровь, а рыжеватые волосы и борода были наполовину опалены. В это время чья-то рука опустилась на плечо Коула и резко развернула его назад. Перед ним стоял Морган.

— Катись отсюда, ты! — разборчиво, без запинки, проговорил силач на англогалактическом. — И не появляйся здесь больше без Гарта Бидграсса!

Похоже было, что он с трудом разжимает губы, но голосище, несмотря на это, рокотал, точно гром.

— …Ничего, — думал Коул, возвращаясь за появившимся откуда-то Хоукинсом. — Главное — то, что в моей голове, хотя ей и досталось, все-таки отложился кое-какой материал».

— Ради вашего же блага, мистер Коул, вам не следует больше оставлять Хоукинса или доктора Рудэлла, когда вы находитесь вне дома, — утром опять вразумлял Бидграсс эколога. — Поверья и представления здешних людей вам незнакомы и даже могут показаться сущей ерундой, но их импульсивные действия будут иметь для вас неприятные последствия, если вы спровоцируете кого-нибудь.

— Ну, если я получу сведения о ваших верованиях и обычаях, мне легко будет усвоить нормы поведения. Тогда я никого не спровоцирую.

— Уже само ваше присутствие раздражает. Если вы сделаны из соли, вам лучше не торчать под проливным дождем. Здесь вы — чужой, из иного мира, и вам придется смириться с определенными ограничениями. Как будто вы из соли.

— Понятно, — кисло откликнулся Коул.

Весь день он работал в госпитале, вскрыл труп пискуна, но не нашел внутри паразитов. Кое-что интересное в области анатомии ему, однако, удалось обнаружить. Трехсоставной роговой клюв был остр, словно бритва, и устроен будто специально для того, чтобы делать двойные разрезы. Глаз был триедин, с ясно обозначенным центром; Коул мысленно соединил три глазных зрачка, застывших за общей слизистой оболочкой, и получил узкий равнобедренный треугольник, основание которого смотрело вниз.

Доктор Рудэлл помог ему вывести культуры бактерий в стерильном бульоне, полученном из собственных тканей пискуна.

А вечером рабочий с завода принес еще одиннадцать мертвых пискунов, и Коул с энтузиазмом поместил их в биостат. Затем, сопровождаемый Хоукинсом, он вернулся в дом, где поужинал в одиночестве, чувствуя, что, несмотря на мелкие неприятности, все-таки приступил к выполнению своей миссии. Одним словом, дело пошло.

День за днем эколог неприкаянно бродил по дому, время от времени наведываясь в сад через заднюю дверь. Он уже стал привыкать к безмолвной служанке, ревностно следившей за чистотой. Ему случалось перекинуться парой фраз с печальной миссис Вигноли, которая оказалась матерью Пайи, да еще со встречавшимся иной раз невзначай Гартом Бидграссом. Несколько раз из своих окон он видел Пайю, но она исчезала, едва Коул появлялся в саду. В пугливой осторожности этой пухленькой девушки с личиком, которое могло бы быть таким милым, Коулу чудилось что-то противоестественное.

Однажды он сумел подстеречь ее и крепко ухватил за запястье.

— Почему ты избегаешь меня, Пайя?

Она мягко потянула руку назад.

— Я причиняю вам беспокойство, мистер Коули. Они больше мне не доверяют. Ведь мой отец был тристанийцем.

— Не доверяют? Кто это — они?

— Они — это они. Морган и все остальные.

— Пайя! Раз уж мы оба инопланетяне, нам надо бы держаться вместе. Я — самый одинокий человек на этой планете!

— Сочувствую, мистер Коул, мне это знакомо, — она потупила взгляд.

Коул погладил ее локоны.

— Давай отныне будем друзьями, Пайя, и ты мне поможешь! Для начала — откуда берутся здесь эти великаны?

Пайя сердито вскинулась.

— Ни слова о вашей работе! Я ведь и из этого мира тоже, не забывайте! Моя мать — местного корня!

Коул смолк и отпустил девушку.

Он начал проводить опыты в лаборатории, полностью погружаясь в работу. Ему приходилось сталкиваться с мужчинами и женщинами, одетыми в голубое, и он ощущал их неприязненные взгляды на своей спине, чувствуя себя Робинзоном, выброшенным на островок среди моря тупой ненависти. Только доктор Рудэлл вел себя сравнительно дружелюбно.

Коул рассекал пискунов сотнями, но не нашел в них ни одного, даже самого завалявшего паразита; флора этих экземпляров зачастую была заражена плесенью, образовавшей круглые тельца темно-красного цвета. Внимательно изучая строение клетки такого тельца, он открыл нечто невероятное: целый комплекс автономной нервной системы вместо обычной грибницы, причем увидеть это чудо можно было только при контрастном рассмотрении. Коул использовал красители, проверил свое открытие добрый десяток раз, а потом закружил удивленного доктора Рудэлла по лаборатории.

— Я сделал, сделал это! Я, единственный на целой планете! — ликовал Коул. — Мы вывели это, мы обнаружили эти мутационные деформации, это нарастание ядовитости! Мы нашли работу для белконтийских геномикологов!

— Боюсь, это не патогенное явление, — засомневался Рудэлл. — Я… э-э-э… как-то читал, что схожее предположение, правда, иного характера, выдвигалось несколько десятилетий назад… Будто вся местная фауна имеет грибковых симбиотов, сожителей, так сказать, защищающих ее от всех известных патогенных микроорганизмов. Что-то такое упоминалось, мне кажется…

— И вы молчали? Вместо того, чтобы сказать мне?! Боже мой, я же столько времени потерял!.. Срок на исходе… Почему, почему вы мне не сказали?

Острое лицо разгневанного эколога сделалось красным, как его шевелюра.

— Но вы же и не спрашивали, мистер Коул… И потом, я вообще слабо представляю, что такое экология. Понятия не имел, что вам так важно все это знать… — запинаясь, оправдывался старый врач.

— Все, все на свете важно для эколога, а особенно — то, что от него скрывают! — бушевал Коул. Он попытался стремглав вырваться из лаборатории, но вместо решительного броска вперед у, него получилось нелепое подпрыгивание, и это разъярило эколога еще больше.