Я Алия - Война на личном фронте

- Эля! - радостно вскрикнула девушка, кинувшись мне на шею.

Глаза и другие органы чувств меня не обманули. Передо мной была моя сестра, Кристина. Когда я уехала из дома, ей едва минуло двенадцать, теперь же ей было почти семнадцать. Она превратилась в красивую девушку. До меня она так и не доросла, я оставалась выше на полголовы. Худенькая, волосы чуть темнее моих, до плеч, серые, с легким оттенком зеленого глаза, и те же черты лица - фамильное сходство неоспоримо. Разве что в ней все еще присутствовала некоторая детскость.

- Эля! Я тебя так долго ждала! - упрекнула меня сестра, когда мы, наконец, перестали обниматься.

Эля... хм... так меня называли дома. Еще один сокращенный вариант от моего полного имени - Элеонора. Это гораздо лучше, чем Нора, но, оказывается, я успела от него отвыкнуть. И вообще, мне больше нравится, когда меня зовут Лео, а Эля... это как имя из прошлой жизни.

- Тина, но я не знала, что ты приедешь. А ты могла бы и позвонить.

- Я пыталась, но или никто не брал трубку, или я нарывалась на автоответчик. А один раз было занято.

- Понятно, - проговорила я, открывая дверь и приглашая сестру войти.

Миу, как всегда, вышла встречать, но, увидев, что я не одна, тотчас замерла. Пока Кристи стояла ко мне спиной, я приложила палец к губам, предупреждая кошку, чтобы она не выдала себя. Я помнила реакцию Дени, когда она узнала, что Миу говорит, и не хотела переживать это вновь.

- О! У тебя и кошка есть! - воскликнула Тина, погладив Миу.

Включив свет, я только сейчас получила возможность как следует рассмотреть сестру, да и она меня тоже. Она была одета в синие джинсы, кроссовки, тонкий серый свитер и легкую спортивную куртку, синюю с красным. За спиной у нее был рюкзак, на молнии которого болтался брелок в виде когтя. Хм, раньше у нее не было приверженности к подобному стилю.

Тина с не меньшим, если не большим, интересом изучала меня. Видно, такого моего облика она не ожидала. Порой я забываю, что из дома я уехала милой скромной девушкой (во всяком случае, так думали) с льняными локонами.

- Ты... постриглась?! - наконец проговорила она.

- Как видишь, - к чему отрицать очевидное. - Но что ты тут делаешь? Да еще одна!

- Ну и что, что одна? Я не маленькая! Что, я не могу навестить сестру?

- Дело не в этом...

Но она меня уже не слушала. Бросив рюкзак прямо на пол, Тина пошла обследовать комнаты со словами:

- Ух ты! У тебя отличная квартира!

Миу вопросительно посмотрела на меня, а я лишь пожала плечами и пошла вслед за сестрой. Было уже полвторого ночи.

Тину я нашла в своей спальне. Видно, размеры моей кровати натолкнули ее на некоторые мысли, но сейчас мне было не до объяснений. У меня к сестре возник целый ряд более важных вопросов.

- Тина, а папа с мамой вообще в курсе, что ты здесь?

- Ну да, - ответила она. Но одно из преимуществ оборотня в том, что ложь мы чувствуем за версту, а это была именно она.

- Не обманывай меня! Ты им сказала?

- Я оставила записку. Да все в порядке. Или я тебе мешаю?

- Нет, конечно. Ладно, завтра поговорим. Сегодня уже поздно. Есть хочешь?

- Немного.

- Тогда идем на кухню. Я бы заказала пиццу, но вряд ли они еще работают. Так что придется довольствоваться тем, что найдется в холодильнике.

Нашлось не слишком много: колбаса, сыр, масло, сок, йогурт, ну и хлеб. Все остальное вряд ли подошло бы для столь позднего ужина. Так что выбор пал на бутерброды.

Мы сели есть. Когда Тина дожевывала последний бутерброд, запивая его апельсиновым соком, то ее глаза уже слипались. Опасаясь, что она заснет прямо за столом, я погнала ее в ванную, выдав ей одну из своих пижам. Конечно, та оказалась ей длинновата, но ничего другого я предложить не могла. В этой пижаме, с распущенными волосами, Тина выглядела лет на пятнадцать, не старше. Наши взгляды столкнулись, и я заметила в ее глазах что-то такое, что меня обеспокоило. Но сейчас было не время вопросов.

Я уже постелила постель и предложила Тине ложиться. Ну не на диване же ей стелить, в самом деле. Пока я сама принимала душ и переодевалась ко сну, она уже уснула. Когда я вернулась в спальню, Тина крепко спала, сладко посапывая во сне.

Но я сама не спешила ложиться. Взяв телефон, я ушла на кухню, закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить сестру. Номер я набирала по памяти, правда над последней цифрой пришлось подумать. Да, давненько я не звонила домой! Ой, как неудобно!

Я уже отчаялась, что кто-то подойдет (вообще-то время было весьма позднее), когда, наконец, сняли трубку.

- Да? - раздался такой знакомый, такой родной голос.

- Здравствуй мама, это я.

- Эля, доченька! Как я рада, что ты позвонила! - из голоса моментально исчезла вся заспанность.

- Я тоже рада тебя слышать. Как вы там с папой?

- Да ничего. Хочешь с ним поговорить?

- Как-нибудь в другой раз. Я, собственно, почему звоню: Тина у меня.

- Ну, слава Богу! Нашлась! - облегченно вздохнула в трубку мама. - Мы тут с отцом с ног сбились, разыскивая ее!

- Мне она сказала, что оставила записку.

- Оставила, но когда мы ее прочитали, только хуже стало. Там толком и не объяснялось, куда она направилась.

- Но почему она уехала? Ведь Тина всегда была такой спокойной девочкой, в ней практически не было авантюризма. А эта выходка - побег из дома, слишком, даже для подросткового переходного возраста. Да и она, вроде, вышла из него, - поделилась я своими соображениями.

- Я сама не понимаю, что с ней. Этим летом Тину просто подменили! обеспокоено проговорила мама, - С ней что-то происходит, она стала замкнутой, иногда даже резкой. Я не раз пыталась с ней поговорить, но она не желает ни о чем слушать. Я очень за нее волнуюсь!

- Есть из-за чего, - согласилась я, прикидывая в уме, что же могло случиться с сестрой.

- Может, она влюбилась неудачно или еще что... - продолжала мама, - Но она не подпускает к себе!

При этих словах в голову мне закралась мысль, что, видимо, привычка переживать свое горе в одиночестве у нас наследственное. Что же с ней произошло?

- К тому же скоро начало занятий в университете, - вернул меня к реальности голос матери. - Она совсем не думает о будущем!

- Ничего, все образуется.

- Конечно, ведь она нашлась! Посади ее в первый же автобус, пусть едет домой. Мы ее ждем.

- Не думаю, что это правильное решение. Лучше пусть пока поживет у меня. Может, это пойдет ей на пользу.

- Что может быть лучше родного дома? - возразила мама. - Хотя, я уже ничего не понимаю! Возможно, ты и права...

- Вот и договорились, - поспешно ответила я. Конечно, мама самый дорогой мне человек, но мне не хотелось ей объяснять, что родной дом иногда превращается в тюрьму, клетку. Так было когда-то со мной, и никакое участие близких не могло этого изменить.