Отфрид Ганштейн - Электрополис. Роман

— Я знаю, милый, что ты не можешь понять, колдун я или сумасшедший. Ты ломаешь голову над тем, какого черта я здесь делаю? Тебе уже сказали, что я купил полмиллиона квадратных километров пустыни?

— Да.

— Так вот: мы с тобой вдвоем, если мы не найдем других сотрудников, сделаем из этой пустыни плодороднейшую страну мира.

Его глаза зажглись фанатическим огнем. Я робко спросил:

— Разве можно сделать это человеческими руками?

— Нет, мальчик, люди не могут этого, но зато могут три моих слуги.

— Три слуги?

— Да. Техника, электричество и… третий зовется: радий. С этими тремя, да еще если мы призовем на помощь здешнее солнце, возможно все. Двух моих слуг ты уже видел. Видел, как точно работает электрическая дорога без вожатого и как исправно заменяет граммофон докладывающего служителя. Но ты еще не знаешь, что последние три тысячи метров от Кроэ ты летел без пилота. Твой аппарат управлялся отсюда при помощи лучей Риндель-Маттью.

— А что это за пещера?

— Ну, это дело не моих рук. Это уже подарок природы. Наверху слишком жарко, а жизнь в глинобитной хижине могут выносить только австралийские негры.

Он взял меня за руку, и мы пошли к двери, которая сама распахнулась перед нами. Едва мы переступили через порог, как раздался свисток. Дядя взглянул на часы.

— Черт возьми! Человек воображает, что он уже превратился в машину, но вот приезжает такой мальчуган и… все человеческое просыпается. Во мне еще сидит немецкая сентиментальность. Заговорившись с тобой, я забыл о визите лорда Альбернун. Но ты должен присутствовать при этом визите и начать учиться работать со мной. Садись вот там.

Он нажал какой-то рычажок, и из стенного шкафа выскочил откидной столик, встал у стены и отбросил крышку. На доске его в полном порядке стояли все письменные принадлежности.

Дядя улыбаясь смотрел на меня. '

— Это все пустячки, которым я научился, когда работал у мистера Апориуса. Но изобретение этих пустячков давало мне деньги. А теперь к делу: ты умеешь стенографировать?

— Да, дядя.

— В таком случае ты застенографируешь наш разговор с лордом Альбернун. Мой аппарат для записи еще не вполне готов.

— Лорд Альбернун…

На этот раз это был человеческий голос, принадлежавший слуге-австралийцу. Очевидно, мистер Шмидт знал, что английские лорды привыкли к определенному ритуалу. Слуга подкатил кресло к столу, поставил на поднос виски с содовой и льдом, принес сигары и папиросы и удалился.

— Добро пожаловать, ваша светлость! Вы прибыли из Канберры? Как прошло путешествие?

— Ваш аэроплан превосходен, мистер Шмидт!

— Вы привезли договор?

— Правительство приняло его, хотя голоса разделились.

Он протянул документ. Дядя прочел вслух несколько пунктов.

Предварительно полмиллиона квадратных километров, согласно обмеру. Цена за квадратный километр — сто фунтов, следовательно, пятьдесят миллионов фунтов стерлингов. Оплата в пятьдесят сроков по одному миллиону фунтов стерлингов в течение пятидесяти лет. Каждое первое апреля по миллиону фунтов. Если покупатель пропустит срок платежа, вся земля со всем находящимся на ней переходит в собственность правительства Австралии.

Дядя взглянул на лорда.

— Тяжелые условия, не правда ли?

— Правительство Австралии будет справедливо…

— Договор подписан?

— Он войдет в силу с того момента, когда я получу первый взнос в сумме одного миллиона.

Дядя вынул из стола чековую книжку. Если до сих пор у меня были сомнения, если я считал его фантазером, то теперь, увидя, как он спокойно выписывал чек на такую гигантскую сумму, я проникся полным доверием к нему.

Лорд Альбернун прочитал чек.

— Один миллион… Австралийский государственный банк в Канберре… — Лорд встал. Дядя протянул ему руку. Теперь в его голосе дрожало радостное волнение.

— Значит, я хозяин этой земли? Это моя собственность, лорд, неограниченная собственность? И я могу распоряжаться ею, как хочу?..

— Только не во вред Австралии…

Дядя усмехнулся.

— Я надеюсь в течение десяти лет расплатиться полностью.

Я взглянул на лорда. Мне показалось, что он с трудом удерживает улыбку. Разумеется, и ему казалось, что он имеет дело с сумасшедшим. Но тон его был полон деловитости:

— Вы сами составили этот договор. Я должен обратить ваше внимание на то, что правительство Австралии не давало вам никаких обещаний…

Дядя прервал его.

— Да, я знал, что покупаю пустыню, — не более… Итак, сделка состоялась. Мне очень жаль, что я не могу предложить вам комфортабельного отеля…

— Если разрешите, я сейчас же вылечу обратно в Канберру. — Лорд бережно сложил чек. — Я надеюсь, что вы не будете раскаиваться…

— Я надеюсь, что вы и ваше правительство также.

Дядя проводил англичанина до самого аппарата. Лорд прилетел не один. Его сопровождали два австралийских солдата в полном вооружении. Слуга распахнул дверь кабинки. Лорд занял свое место, раздался свисток, и аппарат, сделав короткий пробег, взвился. Дядя посмотрел ему вслед и потер руки. Я видел, что он очень доволен. Затем он обернулся ко мне.

— Ты знаешь, кто я теперь?

Я молчал.

— Я могу назвать себя королем Австралии. Через десять лет народ будет проклинать это правительство.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Ты веришь в меня?

И, не дожидаясь моего ответа, сказал:

— Пойдем.

Он нажал опять какую-то кнопку, положил руку мне на плечо, и мы заскользили вперед, как на коньках. Самодвижущаяся дорожка несла нас туда, куда это было угодно повелителю «пустынного города».

Внезапно перед нами распахнулась дверь, и я был оглушен неистовым грохотом. Я увидел мощную силовую станцию. Свистели гигантские маховики, кружились огромные турбины, одна стена была выложена мраморными пластинками с целой системой рычагов. Но среди всего этого гула и бешеного вращения я увидел только одного человека американского типа. Он сидел в кресле, а перед ним располагалась доска с множеством кнопок.

— Все в порядке, мистер Холльборн?.

— All right!

Мы помчались дальше. На этот раз дядя оперировал с системой стрелок, посредством которых перед нами открывались двери. Мы очутились в маленькой комнате, стены которой были обложены неизвестной мне массой. Здесь стоял большой шкаф с множеством маленьких ящичков.

— Ты знаешь, что в этих ящиках? Там моя армия. — Он открыл шкаф и сказал: — В каждом ящичке четверть килограмма радия. У меня двести таких ящичков.

Мы вернулись в комнату дяди и сели друг против друга. В лице этого человека сочеталось много противоречивого. Несокрушимая энергия, почти фанатическая живость, железная воля и в то же время усталость… Такая усталость, от которой мне делалось больно и хотелось встать и обнять этого человека, как я обнимал когда-то моего отца. Я чувствовал, что он уже близок мне, что я начинаю его любить. Мы молчали долго, но мне казалось, что в этом молчании мы ведем полную значения беседу.