Нил Эшер - Тихо молвил бормокряк

- Грябль, - постановил он и удалился.

Лингвисты, загрузившие в свои умы тысячи языков, определенно отчаялись понять бормокряков. Болтовня этих существ бессвязна, но удручающе близка к осмысленности. Им незачем развивать сложный речевой аппарат, тем паче для общения с собратьями, ибо по большому счету эти создания - отшельники и беседуют сами с собой. Сходятся они исключительно ради спаривания, или драки, или и того, и другого. Носить под черепом структуры, способные оперировать языками повышенной сложности, им тоже ни к чему.

Две трети своего объемистого мозга бормокряки, похоже, не задействуют вовсе.

Вогнав в края расселины по крюку с резьбой, я вскоре умудрился растянуть поперек нее палатку. Жесткий материал пола выдерживал наш вес, как гамак, даже несмотря на ужимки, ценой которых удалось упаковать Андерс в спальник. Когда она наконец была надежно устроена, я обнаружил, что наступила вечерняя синь. Прихватив

мощный фонарь, я исследовал расселину и выяснил, как ее оконечности восходят к поверхности. Затем опасность (в топкой грязи на дне завозились осьмишлепы) загнала меня в «пузырь». Ночь не принесла ничего хорошего. Палатку атаковали сущие орды осьмишлепов, и я забеспокоился, как бы не рухнуть под их тяжестью. Вдобавок здесь, под туманом, было темным-темно. Не рассветало целую вечность, а когда рассвет наступил, Андерс очнулась.

- Они пытались убить нас, - сказала она, ополоснув пересохший рот очищенной водой.

- Кто бы сомневался.

- Где мы сейчас?

- В дыре.

Она уставилась на меня, и я обрисовал положение.

- Как же отсюда выбраться? - в конце концов спросила она.

- Мы оба остались без «штурмовиков», но кислородные баллоны и катализные блоки при нас. Зря я не послал Толана с его чушью на счет «неотслеживаемой электроники» куда подальше. - Я на секунду задумался. - Что с твоим наладонником? Через него нельзя обозначиться?

- Комп хозяйский, как и мой каркас. Сейчас его наверняка уже отрубили. Даже сумей мы до него добраться… - Она задрала голову. Ее рюкзак лежал на бормокряковом валуне.

- А-а.

Андерс пригляделась ко мне.

- У тебя правда нет никакой возможности связаться с цитаделью?

- Даже с дирижабля. Ты же видела наш с Толаном контракт. Я ничего не рискнул протащить с собой - субчик, похоже, из тех, кто отказывается платить из-за любого нарушения договора.

- И что теперь? - спросила она.

- Это во многом зависит от Толана с Тамирой… и от тебя.

- От меня?

- Надо полагать, как ценный сотрудник ты тоже получила имплантант? - Андерс мигом скисла. Я продолжал: - Думаю, эта парочка вернется. На дирижабле. Останемся на одном месте - они примутся палить по твоему имплантанту. Дадим тягу - все равно сядут нам на хвост. Придется залечь под туманом, тише воды, ниже травы, и уповать на то, что пуля - дура. Беда в другом: для нашего здешнего приятеля мы вполне сгодимся на закуску.

- Ну брось меня… возвращайся один. За границами этой зоны им не так-то просто будет тебя найти.

- Это нужно было сказать, - согласился я. - А теперь вернемся к тому, как выбраться отсюда.

Заново упаковав палатку и спальник, мы перебрались в конец расселины, узкий, но открывающий более легкий доступ к поверхности. К галечным берегам наклонно нисходила голая и скользкая глыба. Над нами маячил край плиты, с которой мы сюда скатились, а за ним, исчезая в тумане, вставала стена камня - по ней я карабкался позавчера. Это зрелище заставило меня прочувствовать, в каком глубоком дерьме мы засели. До цитадели было две с лишним сотни километров. Нашу скорость передвижения я оценивал в несколько километров в день… может, чуть больше. Такое путешествие вполне можно пережить. Сведения из атласа справочника, которые я себе загрузил, содержали перечень того, что годилось в пищу, а нехватка воды нам не грозила по определению. Пока катализные блоки работали, и никто из нас не упал…

- Соорудим из твоего шнура связку метра четыре, чтоб оставалось пространство для маневра. Я пойду первым.

- Думаешь, спокойно можно вылезти? - спросила Андерс.

- Да нет… но и куковать здесь толку мало.

Андерс стравила отрезок шнура и взяла катушку на стопор; я при стегнул кольцо, которым оканчивался шнур, к петле сзади у себя на поясе и вскарабкался к краю плиты. Забрался наверх и возликовал - рюкзак Андерс лежал там, где я его бросил. Еще меня порадовало, что Андерс поднялась своим ходом; если бы мне всю дорогу приходилось

помогать ей, расчетное время пути удвоилось бы. Андерс накинула лямки рюкзака на плечи, затянула ремешок на животе, и мы направились к круче, заросшей настоящим вертикальным лесом. Прежде чем мы осмелились вторгнуться в эту чащу, я достал наладонник и проложил оптимальный маршрут, который привел бы нас обратно в цитадель, позволяя показываться из дымки лишь на отдельных редких кряжах. Поднимаясь в зарослях по утесу, я не мог избавиться от ощущения, что за нами кто-то следит, огромный и опасный, и что теперь он идет за нами.

Первый день не задался. Виновато было не только крайнее физическое напряжение: постоянный тусклый свет под туманом истощал волю и наводил мрачное уныние. Я знал, сегодня Тамира и Толан до нас не доберутся, но отдавал себе отчет в том, что если ночь они проведут в пути, то к завтрашней утренней сини вернутся - на дирижабле. Правда, они обязательно будут делать привалы. Отдыхать. Они, конечно же, понимают, что всегда успеют найти и прикончить нас.

После захода солнца Андерс поставила на сорокаградусном склоне одну палатку- «пузырь», места для второй не нашлось. Я занялся сбором каменок: их вокруг обнаружилось видимо невидимо. У нас оставался сухой паек, но я решил, что грех не урвать от этого изобилия - второй такой случай может не представиться. Заодно я нарвал

женских цветков паучьей лозы и в развилках костыльника - липких бутонов. Приступая к варке ракушек, я в глубине души ждал от Андерс протестов, но ошибся. Моллюски напоминали жесткую рыбу, паучья лоза - привядший, чуть сладковатый латук, бутоны же не шли ни в какое сравнение с земной едой, ибо такой несусветной отравы у нас не сыскать. По-видимому, это было сбалансированное питание. Я спрятал плитку и следом за Андерс забрался в «пузырь», аккурат когда ветки вокруг зашевелились. Сквозь листву ползли полчища крупных бородавчатых осьмишлепов неизвестной мне, а значит, редкой разновидности. Иначе я что-нибудь знал бы о ней из общей базы планетарного атласа.

С утра я поднялся не в духе; вдобавок крепления объединенных спальников (на этом склоне они не давали нам очутиться на дне мешка) натерли мне кожу. Андерс тоже не искрилась весельем. Наверное, в том, что мы ели накануне, не хватало глюкозы: умяв за упаковкой снаряжения по брикету сухого пайка, мы в два счета почувствовали себя гораздо лучше. А может, виноват был какой-нибудь порожденный туманом аналог зимней депрессии.