Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников)

Мистер Рамсей не отвечал. Несмотря на все попытки сохранить самообладание, все его черты выдавали боль, гнев, мучительную и безмолвную тщетную реакцию.

– Сейчас, – сказал мистер Тагоми, – мне нужно еще раз посоветоваться с оракулом. Из соображений благоразумия я не могу задать вопрос при вас, мистер Рамсей.

Другими словами его тон означал, что вам и всем вашим «пинки» не дано право участия в тех же важных делах; с которыми мы сталкиваемся.

– Однако уместно сказать, что я получил в высшей степени вызывающий ответ. Он заставил меня очень долго размышлять над ним.

Оба, и мистер Рамсей, и мисс Эфрикян, внимательно следили за ходом его мыслей.

– Мой вопрос относительно мистера Бейниса, благодаря таинственным деяниям Дао привел к гексаграмме сорок шесть, к весьма неплохому суждению, и к строчкам начальной шестерки и второй девятки.

Его вопрос состоял в том, успешной ли будет его сделка с мистером Бейнисом, и вторая девятка уверяла, что так оно и будет. Она гласила:

«Будь правдивым, и тогда это будет благоприятствовать приношению незначительной жертвы.

Хулы не будет».

Очевидно, мистер Бейнис будет удовлетворен любым подарком от главного торгового представительства, врученным ему мистером Тагоми.

Но мистер Тагоми, задавая вопрос, имел в виду нечто более глубокое, нечто, о чем он сам догадывался весьма смутно.

Как часто это случалось, оракул постиг более сокровенный, основной вопрос, и, отвечая на другой, высказанный вслух, заодно ответил и на этот, подсознательный.

– Насколько мы знаем, – сказал мистер Тагоми, – мистер Бейнис везет с собой подробный отчет о новых способах литься под давлением, разработанных в Швеции. Если нам удастся подписать контракт с его фирмой, мы безусловно сможем заменить многие металлы, которых нам не хватает, пластмассами.

В течение многих лет Тихоокеания пыталась добиться помощи рейха в области применения синтетических материалов, однако крупные немецкие химические картели, в частности «ИГ Фарбениндастри», не разглашали своих секретов. В сущности, они добились мировой монополии пластмасс, особенно в части получения полиэстера. Такими мерами Рейх сохранял свое преимущество и над Тихоокеанией в мировой торговле и опережал Японию в области технологии по меньшей мере лет на десять.

Межпланетные ракеты, стартовавшие из европейской Цитадели, делались главным образом из пластмасс, очень легких, жаростойких и настолько прочных, что выдерживали столкновение с метеоритами. У Тихоокеании не было ничего подобного, до сих пор применялись натуральные металлы, а также такие материалы, как дерево и, конечно, металлокерамика.

Мистер Тагоми съежился от благоговейного трепета при оной мысли: на промышленных ярмарках – достижения германских заводов, включая автомобили, сделанные полностью из синтетических материалов, автомобили, продаваемые по цене шестьсот долларов в валюте ТША.

Но его внутренний, подсознательный вопрос, который бы он никогда не разгласил перед этими «пинки», как мухи облепившими конторы торговых представительств, был связан с обратной стороной мистера Бейниса, которая предполагалась в той шифровке из Токио. Прежде всего, содержание было зашифровано частотным кодом, характерным для органов безопасности, а не торговых фирм, да шифр представлял собой метафору, содержащую поэтические намеки для того, чтобы сбыть с толку операторов рейха, прослушивавших иностранные передачи и могущих расшифровать любое прямое сообщение независимо от сложности используемого шифра.

Было ясно, что, шифруя телеграмму, токийские власти имели в виду именно рейх, а не вроде бы враждовавшие между собой группировки на родных островах.

Ключевая фраза, «Сними сливки с молока, что он будет есть», согласно «Пинафоре», относилась к мистической песне, в которой разъяснялась эта ключевая фраза:

«Вещи редко оказываются такими, какими кажутся. Снятая с молока пена часто принимается за сливки».

«И Цзин», к которой обратился за советом мистер Тагоми, укрепила в нем эту точку зрения. Комментарий к полученной гексаграмме гласил:

«Предположительно, сильный человек. На самом деле не соответствует своему окружению, так как слишком резок и обращает мало внимания на форму. Но при этом не лукавит, и потому находит понимание».

Интуиция просто подсказывала, что мистер Бейнис совсем не тот, за кого себя выдает, что истинное целью его приезда в Сан-Франциско является вовсе не подписание контракта о сотрудничестве в сфере применения пластмасс. Следовательно, мистер Бейнис по сути – шпион.

Но жизненный опыт мистера Тагоми пока что не мог подсказать ему, какого рода шпионом тот является, на кого работает и ради чего.

В час сорок пополудни Роберт Чилдан со страшной неохотой запер двери «Американских художественных промыслов, инк.». Он подтащил к краю тротуара тяжелые сумки, подозвал педикэб и велел китаезе-рикше отвезти его к «Ниппон Таймс Билдинг».

Китаец с изможденным видом сгорбился над сумками и, пыхтя, стал укладывать их за сиденьем пассажира.

Затем он помог самому мистеру Чилдану сесть на покрытое ковриком сиденье, включил счетчик на собственном седле и завертел ногами, набирая скорость, лавируя между автобусами и автомобилями.

Весь день ушел на то, чтобы найти подходящую вещь для мистера Тагоми. Волнение и обида почти захлестнули его, когда он приближался к представительству, но вот – ура!

Он наконец нашел нужную вещь, его мастерство не подвело и на этот раз.

Мистер Тагоми должен смягчиться, а его клиент, кем бы он ни был, будет вне себя от радости.

«Я всегда доставляю удовольствие своим покупателям», – подумал Чилдан.

Ему удалось совершенно сверхъестественным путем добыть абсолютно новый экземпляр первого выпуска комикса «Шик-Блеск», изданного еще в тридцатых годах.

Это был изысканный образец так называемой «американы»: одна из первых забавных книжонок, великолепная находка, за которой постоянно охотятся покупатели.

Конечно, у него были и другие вещи, которые он покажет первыми.

Он постепенно подведет покупателя к этой забавной книжке, которая теперь лежала скрытая от посторонних глаз, на самом дне кожаной сумки, завернутая в шелковистую бумагу.

Радио педикэба играло на полной громкости популярные мелодии, соперничая в звуке с радиоприемниками других кэбов, автомобилей и автобусов. Чилдан почти не слышал его, он давно к нему привык. Не обращал он внимания и на огромные неоновые панно с рекламой, закрывавшие фасады по существу всех больших зданий. Такое же панно было и у него. Вечером на нем вспыхивало ярким пламенем, таким же, как и всюду в городе, название его магазина. А каким же другим способом можно было заявить о себе?