Кир Луковкин - В паутине

На какой-то миг Пауку показалось, что аполлонова накидка трансформируется в лабораторный халат, а на носу проступают очки.

— Сам ты синхрофазотрон, — почти обидчиво угадал он его мысли.

— Ладно, проехали, — замахал руками Паук, сдаваясь, — Мне надо подумать. Ты не исчезай.

— Куда я исчезну, коли прочно поселился в твоем воображении? Сотвори мне кандалы, раз не уверен во мне, то есть в себе.

Паук посмотрел на бирюзовое небо. Оно было почти как настоящее. В лицо дул соленый морской воздух, деревья шелестели, на жирную землю падали сочные плоды, из источников била кристально чистая водица, рабы на дальнем взгорье шли собирать урожай, острогрудые нимфы водили хоровод, Аполлон раскуривал второй "косяк", полностью поглощенный делом. Через секунду о траву хлопнулся широкий замшевый диван, точь-в-точь как у Паука в гостиной, потом стол, копия его личного рабочего стола, тарелка с дымящейся курицей, бутыль вишневого вина….стоп, стоп, но на диване уже возлежала девушка, поедающая виноград в неглиже.

Бог присвистнул.

Паук облизнул пересохшие губы и спросил дрожащим голосом:

— Ты, помнится, говорил про какой-то там прибор?

— Именно, лично я называю его Конвертором, а сам исполняю роль программы-справочника, — невозмутимо сказал бог, — Его принцип действия основывается на многократном усилении мозговых импульсов и проецировании их вовне, то есть на равнину, которая в свою очередь воспринимает информацию, декодирует и воплощает ее с помощью атомного материала. В обычном мире силы человеческой мысли не хватает, чтобы преобразовывать материю непосредственно. Импульсы крайне слабы и непродолжительны.

— Но почему я?

— Метод случайного отбора, — пожал плечами Аполлон, — Не надо на меня так смотреть.

— Ты не похож на машину, — протянул он, — слишком….

— А тебе не приходило в голову, что комплекс движений, интонаций, логический аппарат можно внести в программу? Знаешь, когда никого нет, я парю над равниной и часто задумываюсь над природой своего происхождения. Почему я мыслю. Каково мое существование — условное или безусловное, продолжительное или конечное. Я есть или меня нет, или я всего лишь вихрь электрических разрядов, упорядоченных определенным образом. Но разряды состоят из атомов, как и человеческие тела. Так можно до бесконечности предаваться поискам. Я понял, что сам себя узнать никогда не смогу, зато за людьми наблюдаю и могу кое-что из сих наблюдений вывести. Я и сейчас вижу тебя и могу о тебе судить. Я вполне могу не существовать на уровне твоей реальности, но пока ты здесь, реально все что происходит. Спящий человек может не знать что ему снится другая реальность, впрочем как и человек, находящийся в бреду, или в горячке, или пьяный, или под наркотой. И это не мешает ему действовать и говорить. Каждое состояние хоть сколько-нибудь отличающееся от предыдущего открывает новую реальность, новый мир со своими законами. Все что снится не реально только лишь потому, что оно снится? Тебе это снится, ну так ущипни себя, но учти что твое тело не иначе как сосуд, а разум ты не ущипнешь, не почувствуешь боль. Человек априори живет будущим. Попробуй пожить настоящим, заостри внимание на своем "сейчас", сосредоточься и ощути внутренний ток времени. Плети паутину бытия, паук, плети паутину, и возможно в нее что-нибудь попадется….

Паук ощутил покалывание в области подушечек пальцев и легкий озноб. Где-то через сто или двести лет в будущем операторы будут ломать голову, каким образом в Конвертор без подсоединения тела попал разум, пробыл там, да еще и изменил код и файловую операционную систему программы, но это не имеет смысла. Паук сломя голову побежал к утесу, навстречу фантастичному масляному океану, рождающему мимоиды, и бросился вниз, в толщу вещества, с шумом ворочающегося у скалистых берегов, а Аполлон громко смеялся, постепенно испаряясь вместе с Элладой.

2

Вроде бы падал он вниз, а вылетел наверх, точно пробка от шампанского и приземлился на пушистую сочную траву. Поднялся, отряхнулся.

В следующий миг осознал факт: он оказался на зеленой лужайке посреди прекрасной островной страны, которая называется Новой Зеландией. Так подсказывала злыдня интуиция. На лугу паслись коровы. А, ну да, они еще дают молоко.

Возле дороги неподалеку стоял деревянный дом. Столбы электропередачи, неуклюже натыканные вдоль трассы, убегали за холмы. И ни каких признаков цивилизации. Паук побрел к дому, земля приятно пружинила под ногами. Навстречу ему вышел мужик довольно преклонного возраста, с сединой, упитанный и энергичный.

— Здорово! — говорит.

Паук, естественно, выпал.

— Вы меня знаете?

Мужик пригладил рукой волосы и исчез в дверном проеме.

— Заходи! — слышит из недр хижины Паук.

Возле дома приютился сарайчик и загон. Вряд ли там лежат трупы замученных жертв, утешил себя он, неуверенно ступая внутрь. Все в доме было пожелтевшее, старое, словно эхо пятидесятых годов прошлого века: причудливой формы радиоприемник, ламповый телевизор, черно-белые фотографии в рамочках, изъеденные мышами вдоль и поперек обои, плетеные стулья с высокой спинкой.

— Вы здесь живете? — спросил Паук трагически, бегая глазами в поисках хотя бы намека на телефон.

Мужика, кажется, это позабавило. Лицо его покрылось морщинками, непослушные космы опять оттопырились.

— Садись! — приказывает он, пододвигая парню стул, а сам включает плиту и лезет вниз, в подвал по угрожающе скрипящей лестнице. Вытаскивает оттуда свертки, банки, корзинки и принимается готовить обед. Проходит час, в течение которого парень пытается достучаться до хозяина, но тот ведет себя словно глухой.

— Ешь! — приказывает он ему. Пауку посчастливилось отведать вкуснейший английский завтрак — омлет с отменным беконом и томатом..

— Где здесь ближайший город? — спрашивал он с набитым ртом, — Или хотя бы поселок? Где я могу найти администрацию или посольство? Мне нужно позвонить домой, никто не знает, что я здесь. Это хитрый розыгрыш? Я участвую в каком-то шоу, да? Этот дом муляж, везде натыканы камеры, а вы — подставное лицо? Куда ведет то шоссе? Здесь часто ездят машины? Может быть, вы инвалид? А, я понял. Вам надо денег? У меня нет, вернее, есть…26 рублей. Это все что у меня есть, честное слово!!

Но мужик только ухмылялся:

— Ешь и пей!

Паук ел и пил, а хозяин подкладывал ему еще гарнира. Вскоре Паук застонал:

— Я больше не могу! Спасибо, очень вкусно.

— Отлично, — заключил мужик, — Ты сыт. Но хочешь еще.

Паука мучила отрыжка.