Мартин Кейдин - В плену у орбиты
Сейчас это уже позади, но многие хорошо помнят, как несколько лет назад ученые сбрасывали человека со счетов; этот беспомощный комок крови и мяса, говорили они, не выстоит перед неистовыми силами, возникающими при выводе корабля в космос, в полете и при его возвращении на Землю… Безраздельное господство «черного ящика»[1] тянулось утомительно долго. Летчики ходили с кислыми минами. Волшебники с вершин своих сверкающих башен из слоновой кости изрекли, что пилоты больше не нужны. Электроника — это да! Электроника, системы из готовых элементов, огромный электронный мозг. Они надежнее человека. Раз дело дошло до космических полетов, от человека толку мало.
Конечно, все это было просто смешно с самого начала. Такая точка зрения была столь же далека от реальности, как и ее противоположность — отрицание всякой механизации и электроники и возвеличивание мозга, мускульной силы и рефлексов.
Ответ на вопрос был буквально под носом у ученых, но они не удосужились разглядеть его. Они шли к нему самым трудным путем. Они пренебрегли системой «человек — машина», воплощенной в современном самолете, где живое существо и машина сливались в единое целое для достижения максимальной эффективности и надежности, — единственной системой, которой органически присущ фактор безопасности.
Пруэтт закусил губу. Его подстерегло что-то непостижимое — ни чудодейственная электроника, ни человеческий разум не сумели этого предусмотреть. И человек и машина спасовали… Ведь его корабль работал безотказно весь срок по графику — почти сорок восемь витков.
Все лучшее, что было в образцовом полете Ширры, в эпопее Купера, все было учтено, вплоть до оледенения.
Почти семьдесят шесть часов — время по графику — все было в порядке. Капсула… Она была прекрасной, послушной птицей. До того самого момента, конечно. Последний виток он заканчивал превосходно, скользнул над северо-западным берегом Новой Гвинеи, быстро приближаясь к той точке пространства и времени, когда ему надо было включить три тормозные ракеты. Контрольный радиосигнал должен был подать «Радар Куин», один из четырех кораблей связи и слежения, входивших в глобальную сеть обеспечения полетов по программе «Меркурий». Он курсировал вдоль северного берега Новой Гвинеи, остальные — в других районах.
Пруэтт передал последние данные на станцию Мучеа.
Все шло как нельзя лучше.
Бортовая система отсчета времени отставала на полсекунды, и он немедленно внес поправку. Затем сориентировал капсулу в расчетное положение для торможения. Теперь теплозащитный экран был направлен вверх под углом тридцать четыре градуса к горизонту. Положение продольной оси капсулы и крен выдерживались точно. Капсула была идеально послушна.
Он отключил источник света в кабине, закрепил все свободные предметы. Рукоятку подачи охладителя в скафандр перевел на цифру «восемь». Температура воздуха, поступавшего в скафандр, снизилась до восемнадцати с половиной градусов. Ему стало прохладно. К моменту включения тормозных двигателей температура упадет до семнадцати градусов, намного ниже уровня, который поддерживался все трое суток полета. Это обеспечит дополнительное охлаждение на период сильного нагрева капсулы в атмосфере.
Пруэтт доложил обо всем проделанном на станцию Мучеа.
Он проверил двигатели ориентации на минимальную и максимальную тягу, опробовал коррекционные двигатели, быстро проверив готовность всех систем управления ими, настроил радиосредства, проверил герметизацию визира, управление давлением и температурой в кабине и скафандре. Затем запустил гироскопы системы стабилизации и включил ток в систему зажигания.
За пять минут до включения тормозной установки он снизил давление в кабине и в скафандре. Температура в кабине не поднималась выше тридцати градусов. На входе в скафандр, к его удовлетворению, воздух имел температуру всего шестнадцать с половиной градусов.
Капсула вышла из зоны приема Мучеа. Пруэтт установил связь со станцией на борту «Радар Куин». Все было готово. Он включил автоматическую систему ориентации и стабилизации. Теперь пусть электронный мозг последит за ориентацией капсулы.
— Тихоокеанский корабль управления, говорит «Меркурий-7». Как слышите меня? Прием. — Пруэтт был официален.
— «Меркурий-7», говорит тихоокеанский корабль управления. Слышим хорошо, Дик. Как ты там?
— Тоже хорошо. Прекрасная слышимость.
— Седьмой, по-моему, ты уже достаточно покрутился по Вселенной. Готов спуститься на грешную землю?
Пруэтт рассмеялся. Дерек Ларсен терпеть не мог казенных штампов переговорных таблиц. Установив связь и приняв ответ на позывной, он посылал инструкции ко всем чертям.
— Понял, Дерек. Прогулочка кончается. Я тут все уже настроил. Вот и включатель зажигания уже под током. Я даже чуть-чуть опередил график…
— Не волнуйся, Седьмой. Мы же дадим контрольный счет перед пуском. — Ларсен, сам того не замечая, сменил дружеский тон на строго деловой. — Я понял так, что вы хотите включить автоматическое управление, а ручное управление оставляете как резервное.
— Подтверждаю, станция связи. Сейчас рукоятка в крайнем положении, я тяну ее… вот… и ставлю на автоматическое управление с ручным дублированием.
— Хорошо, Седьмой. Нам разрешено дать вам подтверждение. Ориентация у вас такая, что хоть сейчас нажимай кнопку.
— Точно. Моя птичка отлично слушается меня. Само совершенство. Она впишет новую главу в книгу о космической технике.
— Вас понял, Седьмой.
На пульте перед Пруэттом вспыхнула сигнальная лампочка — до начала торможения осталось пять минут. Ларсен подтвердил точность счета времени.
— Отлично, Дик. Даю отсчет. На «пять» включай замедлитель запала. Начнем. Так… десять, девять, восемь, семь, шесть, пять!..
— Есть запал!
— Понял вас, Седьмой. Капсула держится отлично, Дик. Скоро начнешь торможение…
«Меркурий» послушно следовал командам, которые нашептывал ему электронный мозг. Машина гироскопами обеспечивала стабилизацию, инфракрасными искателями цеплялась за горизонт и по их показаниям удерживала капсулу под углом в тридцать четыре градуса, гасила крен. Пруэтт ограничивался ролью пассажира.
У Уолтера Ширры в капсуле «Сигма-7» автоматика на этапе торможения сработала блестяще. Гордону Куперу в капсуле «Фейт-7» не так повезло, но он не подвел космонавтов и поразил ученых, показав такое мастерство управления вручную при торможении и возврате в атмосферу, что электроника могла бы позавидовать. Но Пруэтта не влекли лавры Купера, его вполне устраивала роль дублера при счетно-решающем устройстве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});