Вячеслав Рыбаков - Возвращения

- А тебе, ежу - погожу! - со смехом подхватил Гриша. Но Быкову было не до смеха. Отчетливо ощущая холодок нехорошего предчувствия, он озирался; салон был пуст.

- А где Иоганыч? - спросил он.

Гриша перестал улыбаться. Отвернулся.

- Ушел.

- Давно?

- Минут пять назад.

Быков сделал суетливое движение к двери, но Гриша стремительно встал, загораживая ему дорогу.

- Не надо, па. Не надо. Я тут тоже все локти искусал, но... сижу. Его выбор.

- Да,- тяжело проговорил Быков. У него будто все мышцы разом растворились в едкой кислоте отчаяния; тело сделалось неподъемно тяжелым, и от веса этой бессмысленной, ни на что не способной груды сперло дух. Он опустился в ближайшее кресло. Сгорбился так, что влажный, холодный воротник куртки нагромоздился едва не на темя.- Ну пропадет же старик...

- Пора мне возвращаться, сказал,- негромко проговорил Гриша.

- Вот даже как...- угрюмо пробормотал Быков.

Он искоса, как нахохлившаяся птица, посмотрел вбок, наружу. На какой-то миг ему показалось, что среди промокших насквозь людей, бредущих или бегущих - кто на что способен по залитой лужами, исхлестанной дождем темной улице, он видит одного; самого маленького, самого жалкого, сгорбленного, но не сломленного, совсем не сломленного; напротив, пошедшего к новой цели, которую отыскал сам и на которую решился сам. Бредущего из последних сил туда, где, как он верил, его ждет дальний, очень дальний, неведомый и желанный дом. Человек все может перетерпеть, все преодолеть... все рассчитать и свершить, если он идет к такому дому. Если он думает, что идет к такому дому. Если ему кажется, что он идет к такому дому. Сила это или слабость?

Или просто потребность? Разве можно спросить: потребность дышать - это сила или слабость? Просто если не дышать смерть. Смерть тела. А без дальней цели - смерть души.

- Ну, тогда пора и мне возвращаться,- проговорил он и тяжело вздохнул. Что я Жилину-то скажу, мельком подумал он. Гриша нырнул обратно в кабину и положил руки на баранку.

- Куртку снять не хочешь? - заботливо спросил он.- Мокрая, как компресс ледяной... не простудишься? Давай распну ее на климатизаторе - пока едем, просохнет.

Быков пренебрежительно шевельнул ладонью. Потом осведомился:

- Вы-то как там у себя?

- Мы-то там у себя отлично,- ответил Гриша.- Только знаешь, я, пожалуй, прямо сегодня к вам зайду почайпить. А вернусь уж поутру. Не против?

Быков попытался улыбнуться онемевшими, будто после новокаиновой блокады, губами.

- Спасибо,- с трудом выговорил он.- Мама будет рада.

- А ты?

- И я. Только вот очухаюсь маленько,- Быков запнулся.Гоби, Голконда, Марс, Амальтея, Уран... Понимаешь? И вот ушел. Что этот мир с людьми делает... - посопел несколько секунд.- Теперь если захочешь повидаться - прогибайся перед бездельниками, пар-разитами, выклянчивай визу.

Гриша только фыркнул. Нечасто отец позволял себе выражаться столь эмоционально. Похоже, подумал сын, его сегодня вконец достали.

Быков угрюмо помолчал.

- Л-ладно,- сказал он решительно и чуть встряхнул головой.- Поехали. У меня завтра дел - выше крыши.

- Конфет маме к чаю надо не забыть,- проговорил Гриша.

- Это ты прав.

Мягко фыркнул двигатель; автобус тронулся, и в приоткрытое боковое окно кабины потянуло холодным ветром, нашпигованным острыми брызгами раздробленных на стекле капель.

- Давай-ка, брат, поднимем стекла,- сказал Быков.- Дует.

Гриша послушно коснулся одной из кнопок; беззвучно выползшее из паза толстое стекло отсекло салон от непогоды.

- Все горят, а он танцует, говорит: закройте, дует! пропел Гриша негромко и озорно. Быков даже не улыбнулся.

- Домой...- тихо сказал он и откинулся на спинку сиденья.- Домой.

Автобус вывернул на Московский проспект и сразу, рывком, набрал ход.

А хозяин квартиры тоже вернулся к себе. Уселся перед компьютером - и, задумавшись сам не понимая о чем, минуты, наверное, четыре смотрел на пусто мерцающее окошко "турбопаскаля" и не прикасался к клавиатуре.

20-23 октября 1998.

Санкт-Петербург