Александр Милютин - Испытания

Он начал по-глобальному, с Союза, бывшего костью в горле у приверженцев демократии во всём мире, загнал костыль крепкого словца в адрес необъятных просторов и лакомых богатств Сибири, перешёл на русскую погоду и природу, помянул консультантов из разведцентра, заверявших, что до конца апреля на этой параллели замёрзшие реки вполне безопасны для прохождения. Теперь-то уже понятно, в своих выкладках они совершенно не учитывают фактор глобального потепления, словно у них приказ на этот счёт из Белого Дома. В адрес твердолобого начальства всех мастей посыпалась ещё одна порция крепких выражений. Затем Колин перешёл к тому, что ему ближе всего, — к технике. Вот зачем было тащить из-за океана BlackDog, да ещё и модернизировать за нехилые деньги. Что, советские «Альтаир» или КамАЗ не справились бы? Уж в вездеходах эти русские знают толк. Нет, «так лучше!» говорили. Ну-ну! А ничего, что у BlackDog кузов, а не рама? Массу сэкономили, а прочность в минусе. Кузов повело в тисках льдин — и привет, двери не открыть! Ветровое стекло бронировали. Замечательно! Теперь его невозможно разбить, чтобы выбраться. Весь мир высмеивал русских, у которых стёкла в боковых дверях до сих пор открываются механическими ручками. Каменный век автостроения, ага. И что прикажешь делать сейчас, когда нет питания в бортовой сети? А поставить магнитоэлектронную маскировку и сохранить при этом люк в крыше — мозгов не хватило, да? Чтоб им всем гореть в аду, этим проектировщикам, конструкторам и прочим уродам.

Вода коснулась его щиколотки, и Колин всхлипнул. Конец близок! Он посмотрел на напарника и, заикаясь, спросил:

— Стив, к нам может хоть кто-то успеть?

— Чтобы успеть к нам, нужно лететь на ракете. Чтобы нас вытащить, нужен крупный вертолёт. Мы же обсуждали. — Стив оторвал взгляд от станции связи и посмотрел в глаза товарища, едва блестящие во тьме. — Согласен на русскую тюрьму, лишь бы выжить?

— А ты нет?

Стив долго не отвечал, потом выдавил еле слышно:

— Я тоже…

— Дерьмо! Как холодно! — Колин громко стучал зубами. — Как думаешь, у командира получилось?

— Если честно, мне наср…

Стив замолчал и уставился в лобовое стекло, в верхнем углу которого вдруг появилась оранжевая искорка, через десять секунд превратившаяся в двойную звезду, а ещё через десять между огнями вспыхнул мощный прожектор, осветив почти ушедший под лёд вездеход.

— Без паники там! — рявкнул голос, усиленный динамиками. — Работают спасатели.

Пространство заполнил басовитый гул. Следом без пяти минут утопленники услышали глухой удар в крышу вездехода, затем ещё три. BlackDog чуть покачнулся, дёрнулся и… пошёл вверх.

Чудесное спасение в последний миг напоминало голливудский блокбастер, и сходство усиливалось оттого, что процесс этот сопровождался… музыкой. Вернее, песней. Из темноты сверху лилась старинная, известная каждому русскому «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

На втором куплете, когда неведомый спаситель вырвал вездеход из объятий льдов, Колин от переизбытка чувств потерял сознание.

— Не, ну, с песней это вы сильно задвинули! Такой психологический финт! Иностранные граждане могли и в штаны наложить.

Макарыч, завёрнутый в термоодеяло, попивал чай с добавлением рябиновой настойки и постреливал глазами в сторону берега, где скованных наручниками шпионов обрабатывал военный медик.

— Да, эффектно получилось, — согласился его собеседник, молодой широкоплечий мужчина в лётной форме с погонами майора. — Васька, штурман, идею подкинул. Мы ж послезавтра на авиасалон в Бангалор летим. Там этот ретро-репертуарчик будет фоном нашего шоу.

— Подожди, Серёга, а как же секретность?

— А вот так. Испытания окончены. Мы даже сверх программы потрудились, — он ткнул на реку, где чернела проломленная во льду полынья.

— Хм, это к юбилею полёта Г агарина такая спешка?

— Ну. Такая дата, сам понимаешь…

— А эти? — Макарыч кивнул в сторону американцев. — Что подождать не могли?

— А хрен их душу знает! Пускай компетентные органы разбираются — диверсанты они или идиоты. Милицейский СОБР их главаря двадцать минут назад взял, сейчас за этими шпротинами приедут. Пошли, кстати, пока я тут не нужен, нашу птичку покажу.

Они прошли сотню метров до небольшой полянки, где стоял на посадочных опорах тот самый «Буревестник». При всём многообразии летательных аппаратов в Союзе, такого Макарычу видеть не доводилось. Сдвоенный, как у морского катамарана, фюзеляж украшали четыре больших крыла изменяемой геометрии и полдюжины малых, на которых виднелись утолщения турбин. Кормовой отсек напоминал акулий хвост. Из подбрюшья тянулся подсвеченный изнутри трап. Во всех подробностях рассмотреть «Буревестник» мешала темнота, но даже в таком виде картинка впечатляла и вызывала гордость.

— Да, это, пожалуй, покруче конвертопланов Макамуро будет. Сколько шли сейчас?

— Тысячу сто на пике.

Макарыч присвистнул. Вспомнил операцию по спасению вездехода.

— А грузоподъёмность?

— Конкретно у этой птички — пять тонн. Планируются и более мощные модификации.

— Топливо — обогащённый водород?

— Тс-с! — заговорщицки приложил палец к губам Сергей. — Силовая установка пока засекречена.

— Тю! Надолго ли?! Раз на повестке дня авиашоу, значит, контракты намечаются.

— Возможно, — уклончиво отозвался Серёга.

— Ну, так первому же «Буревестнику» устроят лоботомию. Разберут, скопируют и запустят своё производство.

— Не так быстро, как ты думаешь. Минимум год наши будут интригу тянуть, заказы по всему миру собирать. Ну, и потом, наладить целый производственный цикл абсолютно нового изделия, по сложности сравнимого с ядерным реактором. Пусть попробуют, а мы посмотрим.

В затянувшейся паузе майор Серёжа Громов пнул носком ботинка сухую ветку и, немного смущаясь, сообщил:

— Внутрь не приглашаю, Макарыч, уж извини. Правила…

— Понимаю. Сам служил.

Где-то вдалеке, за лесом, послышался приглушённый расстоянием гул.

— О! А вот и наши стражи порядка спешат, — отреагировал на звук Сергей. — Пошли встречать.

Пока ждали собровцев, к закурившему Макарычу подскочил молоденький лейтенант.

— Прошу прощения. Нашли в вездеходе. Полагаю, ваше?

Он протянул мокрую пластинку коммуникатора.

— О! Вот это, братцы, спасибо. С меня коньяк.

Лейтенант заулыбался и, отдав честь, исчез в темноте.

— Макарыч, ты мне это прекрати, молодёжь развращать! Давно пора с вредными привычками завязывать, — он указал на торчащую из бороды дядьки сигарету. — Партия взяла курс на оздоровление нации.