Геннадий Тищенко - Взгляд извне

Впрочем, как говорится, «нет худа без добра». Именно мой неуемный сексуальный темперамент мобилизовал меня в свое время на познание тонкостей Сети, до отказа набитой в ту далекую пору порнухой. А потом уже и до хакерства дошло. Заодно я изучил «железо», программное обеспечение и т. д. и т. п. И подтвердил тем самым тезис дядюшки Фрейда о сублимации сексуальной энергии в энергию творческую.

И вот однажды, когда я уже достаточно выделялся в своей среде, меня во время, так сказать, «виртуального секса» застукал мой папаня (отец, пахан, родак, батя). Он у меня, хвала Великой Ноосфере (Богу, Мирозданию, Аллаху, Воле Вселенной…), был мужик незашоренный. Короче, батя нотаций мне читать не стал, а популярно объяснил, что подобное «хобби» может привести к тому, что организм мой перестанет реагировать на настоящих, то есть живых женщин. Он даже выдал мне двести американских рублей, чтобы я потерял девственность в обществе профессионалок, коль уж я не мог сам «телку закадрить».

Доллары (баксы, капусту, зелень) я, разумеется, потратил на «железо», но о замене виртуального сетевого суррогата натуральным сексом все же призадумался. И, как писал один литератор того времени, «случай идет навстречу тому, кто ищет его».

Так появилась у меня Белка.

Теоретически я все знал великолепно. Ну, к примеру, о том, что женщину надо брать поначалу осадой, а затем штурмом. Она же, лапонька, тайно ждет, чтобы ее соблазнили. Для приличия, чтобы за шлюху не приняли, она, конечно, будет некоторое время сопротивляться. Но лишь «для приличия»!.. Не спорю: ласковость, нежность и всякую там деликатность дамы, конечно, тоже любят. Но это — только в прелюдии, то есть перед бурным натиском и буйством эмоций и неистовым шквалом страстей!.. Конечно, нежная прелюдия настраивает, способствует и так далее, но… Об этом еще древние индусы знали, о чем и сообщали в своей «Камасутре». Однако теперь, в зрелые мои годы, по многолетнему опыту знаю: шибко затягивать с увертюрой тоже нельзя. Тут, понимаешь, «девушка созрела», как пела звезда того времени Земфира, а ты нюни разводишь и тратишь время на всякие там робкие касания. Надо чувствовать, когда пора уже жахнуть на всю катушку, и выдать по полной программе!

Прости, Великая Ноосфера, увлекся. Ну, а если всерьез, — «чего хочет женщина, того хочет Бог»!.. Потому кругом и «шерше ля фам»!.. Поскольку иначе и род людской перевелся бы…

Короче, в июле у меня хата освободилась, и мой приятель Сёмка Гундарев повадился приходить ко мне (шастать, припираться), со своей подругой.

Лерка, телка его (предмет его страсти, подруга, мымра, гёлфренд, зазноба), тогда в десятом классе застряла. Сам-то Сёма уже и ролевиком побывал и готикой переболел, а Лерка только в жизнь влипала, и была всерьез на бодиарт завернута. А конкретно, — на пирсинг и татуаж. Это тогда считалось крутейшим самовыражением.

На бодиарте они с Сёмой и сдружились. Гундарь иногда так разукрашивал Лерку временным татуажем, что аборигены Новой Зелландии обзавидовались бы. А может быть даже и сами вожди экзотического племени маори.

Вообще-то Лерка тайком от родаков стриптизом подрабатывала, демонстрируя свои прелести в пивном ресторане «Бочка» и свинг-клубе «Репей». А родакам, как водится, лапшу вешала, что танцами живота на шпильки зарабатывает.

В ту памятную ночь Сема пригласил меня в один ночной клуб стриптизерш разрисовывать. Для эксклюзивного, знаете ли, «восточного номера». А в том номере и Лерка участвовала. Она ведь и впрямь школу танцев живота прошла, и некоторое время, еще до стрипа, этим тазоверчением зарабатывала. Короче, пока Сёма Леру свою разрисовывал он на нее и запал.

В гримерку стриптизерш я попал впервые, и все мне было в диковинку. Стены узкой, тесной комнатки покрывали зеркала, и из-за них казалось, что нас окружает целая рота голых телок. Я просто не знал, куда глаза девать! У меня и руки дрожали, и кисти я ронял… А когда увидел отражение своей физиономии в зеркале, то не сразу понял, что обалдевший от напряжения пунцовый болван — это я и есть. Короче, провалиться был готов со стыда.

Пока Сёма расписывал (размалёвывал, разрисовывал, раскрашивал) участниц эксклюзивного танца, я, проклиная свою «впечатлительность», намешивал для него краски. Обычно для бодиарта в те времена использовали театральный грим, но он был слишком дорог, и мы придумали, как обходиться без него. Дешевле всего была гуашь, но она, зараза, при высыхании покрывалась трещинами и осыпалась, поэтому я смешивал её с вазелином и обычным детским кремом.

Быстренько заготовив краски, я начал помогать Семе в нанесении наиболее простых узоров (на совершенно обнаженные, между прочим, женские тела!). Что со мной тогда творилось!.. Короче, словами не передать всех тех страстей-мордастей, которые тогда во мне бушевали. Как говаривал Сёма, на такой работе за вредность надо молоко требовать.

Девицы, кстати, нас совершенно не стеснялись. Больше того, моя робость, похоже, их заводила. Во всяком случае, проходя мимо, они намеренно задевали меня обнаженными бедрами и грудями. Лерка позднее признавалась, что перешла из восточных танцев в стриптиз не только ради бабок, но и из-за кайфа, который испытывала от вожделенных мужских взоров. А когда, к примеру, Сёма ей колонковой кисточкой интимные места раскрашивал, она его, вообще, чуть ли не насиловала…

Короче, так на них «лава» и накатила.

А потом — пошло поехало: подвалили ко мне Сёма с Лерой разок, потом — другой, потом — третий… А мои родаки тогда в Турцию на пару недель свалили. Так сказать, совмещать отдых с полезным для семейного бюджета челночеством. И уже конец их вояжу подходил, потому я, в конце концов, и не выдержал. Без подруги, говорю Лерке, больше не впущу! Сколько можно вот так, на халяву?!

Вот тогда-то Лерка и пообещала познакомить меня со своей подружкой. «Правда, она не стриптизерша, — предупредила Лера, — но девочка — без комплексов».

Звали эту девочку Изабеллой, и, как я позднее убедился, о комплексах она и впрямь даже понятия не имела. Типичный продукт девяностых, когда выяснилось, что, оказывается, и у нас есть секс.

Сидим, значит, мы вчетвером и винцо под названием «Изабелла» потягиваем. Я его тогда специально ради Белки купил. А жара в то лето, в Москве, стояла — просто финиш!.. Короче, разделись мы с Семкой до плавок, и Лерка начала на нас свой новый номер отрабатывать. То есть по всем правилам её любимого стриптизного искусства. Ну, и завелся я так, что «мама не горюй, мало не покажется»!

Короче, сплыли, значит, в конце концов, Сёма с Лерой в спальню, и остался я, как дурак, с Белкой в гостиной. Девственность терять.