Василий Щепетнев - Ночная стража

Через десять минут он докладывал лейтенанту:

- Смерть наступила три-четыре часа назад, наиболее вероятно - в четырнадцать тридцать, плюс-минус четверть часа. Причина падение с высоты.

Все посмотрели на церковь.

- Да, вероятно. Метров двенадцать будет. При падении он ударился головой о тупой предмет - вот этот камень. Еще перелом ноги, на вскрытии, вероятно, определятся повреждения внутренних органов, но главное - перелом черепа, травма, несовместимая с жизнью.

- Вам придется все записать.

- Знаю.

- Старушка, что нашла его, близко не подходила. Мы мимо пруда ехали, рыбаков видели, надо их расспросить, - подошедший капитан распоряжался уверенно и деловито.

- Покойный - Бакин Петр Семенович, - Петров посмотрел на стену. Полторы секунды падения. О чем он успел подумать? А в душе, непонятно отчего - облегчение. Будто другого ждалось, не страшного, а - жуткого.

- Вы его знали?

- Шапочно. Его родственник обращался ко мне. Вчера.

- Несчастный случай, несомненно. Погляжу, откуда он упал, капитан прошел в церковь.

- Доктор, вы к себе? - лейтенант распахнул дверцу машины. Поедем, садитесь. Я с рыбаков показания сниму и к вам зайду.

Рыбаки, да. Показания... Писать ли про серое пятнышко на руке Бакина?

Обязательно.

Писанина, отчет об осмотре тела, времени заняла немного. Петров открыл банку сгущенки, положил две ложки в стакан дистиллированной воды. Теплое, сладкое питье - как этот августовский вечер.

Хлопнула дверца "козлика", через минуту лейтенант сидел напротив Петрова.

- Держите, - он отдал милиционеру листки. - Где будете вскрывать?

- В Плавске, наш район за ними закреплен. Я как раз о грузовике договорился. Труповозки у нас нет... - он кашлянул. - Мне и с вас показания снять нужно.

- Снимайте.

Еще через полчаса он писал по диктовку: "со слов моих записано верно, добавлений и исправлений не имею".

- Вот и все, - лейтенант сложил бумаги в планшет. - Рыбаки говорят, он в четверть второго шел на кладбище. В церкви нашли его следы, на лестнице, что вдоль стены изнутри. Других следов нет, а на верху молоток геологический лежит. Поковыряться хотел, еще что, неважно. Дело ясное - несчастный случай. Жаль, вы паспорт у племянника не спросили, - он укоризненно посмотрел на Петрова.

- Жаль.

- Да ладно, обойдется. До свидания...

Не самый хороший день. Голова, вдобавок, разболелась. Он выглянул - мимо, по дороге, проехал грузовичок. За телом? Таблеточку пентальгина принять...

Он пошарил в укладке-аптеке.

Наверное, к перемене погоды. Петров подошел к барометру, старому, большому анероиду. Так и есть, на двадцать миллиметров ниже. К дождю.

В комнате потемнело. Рановато что-то. За окном потемнело, сумерки сгущались с каждой минутой. Порыв ветра поднял листья с земли, закружил, разметал. Наверное, гроза сильная идет.

Придется вторую таблетку брать, ломит в висках.

Он поморщился от горького вкуса, запил. Пора свет включать, а всего-то девятый час. На стук ногтем по барометру стрелка опустилась еще на деление.

Петров вышел на веранду. Деревья качались, ветер рвал листья горстями. Сумерки.

Таблетки подействовали, начало клонить ко сну. Отоспаться - и ладно.

Лампочка мигнула и погасла. Отключили электричество. Или обрыв на линии, вон ветер какой.

Петров запер дверь, разделся, лег на кровать. Приемник послушать? Но не было сил даже протянуть руку.

10

Оглушительный грохот и - вспышка. Свет пробился сквозь закрытые веки.

Петров ошеломленно вертел головой. Молния, наверное, совсем рядом стукнула. Вокруг тьма, окна не видать. Он нажал кнопочку подсветки табло. На часах - одни нули, лишь секунды отсчитывают время наново. Полночь?

Где-то в тумбочке свеча и спички. Слушая ровный, спокойный шум дождя, он нашарил их, зажег. Как там барометр? Стрелка уползла туда, где и цифр-то никаких нет. Циклон. Надо досыпать ночь. Скучно, правда. Он включил приемник, сквозь треск разрядов поймал радио Люксембурга. Диск-жокей объявил перерыв, запикало. Час пятнадцать - по среднеевропейскому. У нас - три пятнадцать. Врут часики. Молния попутала? Нужно поставить верно.

Музыка, темнота и дождь баюкали, он лежал в полусне, порой по радио начинали обсуждать буру в деревне Раптевка, на чистом русском языке, языке Малого, и Петров понимал, что это - сон, и отмечал во сне, что дождь стих, молнии прекратились. Голове становилось легче и легче, боль уходила, и, когда она ушла совсем, он решил уснуть глубоко.

11

В сером свете комната, казалось, обложена ватой.

Он подождал объявление времени, сверил часы. Идут. В ногах слабость, но легкая. Живем.

На улице стало прохладнее, маленькие лужи на дорожках, большие на обочине.

Вернувшись в комнату, Петров попытал выключатель. Ан, нет электричества.

Чай готовил на спиртовке. Переводил продукт. Утешение, что воды дистиллированной впрок нагнал.

Мимо шла Ксения, колхозница, что уборкой здравпункта подрабатывала.

- Доброго дня, доктор! Как ночью, не страшно было?

- Голова болела.

- Смерч прошел, рядом совсем. Столбов повалил, провода порвал. Уже чинят. Деревню миновал, одну яблоню у Филипповых сломал, и все. Старая была, яблоня. За Бакиным пошла. Он тоже самый старый в Раптевке был.

- Разве?

- Я не о годах. Мы тут пришлые все, кто в тридцать шестом приехал, кто после. Деревня пустая была, кого не раскулачили, разбежались или с голоду поумирали. Я, мне семь лет тогда была, помню, приехали - а хаты ждут. Бери. Многие так без хозяина и остались. Развалились, на бревна раскатали.

- А Бакин причем?

- Он тутошний, здесь родился, в тридцатом, мне его жена покойная рассказывала. Потом мать его в город увезла, дитем. А вернулся недавно. Дома, конечно, не осталось, он новую хоромину отстроил. А пожить толком не пришлось.

- Жена его тоже здешняя была?

- Нет, городская. Радовалась, когда строилась, свой дом, наконец. Он упал, говорят, по церкви лазил?

- Упал.

- Его часто около церкви замечали. Как молодой парень приехал к нему в мае, так и зачастили туда. Мы спрашивали, зачем, он смеялся - клад, мол, ищу...

Женщина ушла. Петров остался сдеть на веранде, в медицинском запахе хлорамина.

Шутил, наверное, Бакин. Или прятал на виду, в самом деле искал клад. Почему нет?

Он надел резиновые сапожки, знал, куда едет, прошлепал по лужицам в лес напрямик. Рефлекс грибника - в лес после дождя. А куда еще?

Многие деревья парка оказались, на удивление, сухими. Тропу перекрыл поваленный ствол, рядом - еще и еще. Деревья лежали беспомощные, разметанные, крепость и возраст не спасли. Как у людей. Лежали они по дуге, смерч. Пройди он на метров двести дальше - как раз на дом наткнулся бы. Обошлось, но как же он не услышал ничего? За грозой да таблетками проспал.