Алексей Калугин - Дело об архиве Уильяма Шекспира

– «Единственному вдохновителю следующих сонетов, мистеру Дабл-ю Эйч, всех благ, – вслух прочитал Шелуденко. – Все счастье и саму вечность, предсказанную нашим бессмертным поэтом, – благосклонному искателю приключений в момент отбытия. Т.Т.» – Закончив читать, он перевел взгляд со страницы книги на Хвостова. – Вы хотите сказать, что вам известно, кто такой этот таинственный «мистер Дабл-ю Эйч»?

– Во-первых, вы не совсем точно перевели текст со староанглийского, – тяжело и как-то даже обреченно вздохнул гость. – Следует читать не «единственному вдохновителю», а «исключительному подателю следующих сонетов». Ну а что касается инициалов, то «Дабл-ю Эйч» означает «Вальдемар Хвостов».

Шелуденко не успел никак отреагировать на сделанное замечание. Дверь кабинета без стука отворилась, и в помещение вошел присланный за рукописью практикант.

– А стучаться вас не учили? – недовольно глянул на парня с всклокоченной рыжей шевелюрой Шелуденко.

Парень словно и не услышал заданный ему вопрос.

– Я за рукописью, – с мрачным видом буркнул он. – Для экспертизы.

– А где контейнер? – поинтересовался инспектор.

– Да я так донесу, – махнул рукой практикант.

– Так донесу, – передразнил его инспектор. – А что, если это бесценнейшая рукопись?

Практикант скривил недовольную гримасу.

– Можно подумать, что вам ее доставили в стерильном контейнере.

Не вступая в дальнейшие дебаты, инспектор протянул практиканту рукопись. Парень взял стопку бумаг, прошитую дратвой, сунул ее под мышку и, не проронив ни слова, вышел за дверь.

Посмотрев на Хвостова, инспектор извиняющеся развел руками.

– Молодежь…

Хвостов с пониманием кивнул.

Шелуденко еще раз взглянул на страницу с посвящением лежавшей перед ним книги сонетов и решительно закрыл ее.

– Вот что, мистер Дабл-ю Эйч, рассказывайте-ка свою историю с самого начала.

Глава 5

Все началось очень давно, без малого двадцать восемь лет назад. Если вас интересует точная дата, то это было 27 апреля. Почему я так точно запомнил этот день? Да потому что это день моего рождения. В тот день мне исполнилось тридцать пять лет.

К своему тридцатипятилетию я подошел с весьма неплохим, как самому мне тогда казалось, заделом на дальнейшую жизнь. Я являлся научным сотрудником Академии литературоведения, специализирующимся в области литературы эпохи Ренессанса. У меня имелось около тридцати статей, опубликованных в сетевых журналах, и три монографии, также размещенных в инфо-сети. У специалистов мои работы вызывали интерес. Среди отзывов, естественно, встречались и критические, но, в процентном отношении, их было абсолютное меньшинство, появление которого вполне можно объяснить личной неприязнью. В довершение всего у меня была почти готова книга объемом в тридцать девять авторских листов с условным названием «Становление классической драматургии на рубеже XVI и XVII веков», которую планировалось издать в печатном варианте. Я заключил договор с издательством «Три Слона», которое, как вам должно быть известно, специализируется в области интеллектуальной литературы.

В личной жизни у меня тоже как будто все было в порядке. Я не был женат, но у меня имелась хорошая знакомая, с которой мы регулярно встречались. Это были ни к чему не обязывающие встречи, но, поскольку продолжались они на протяжении нескольких лет, мы уже начинали подумывать о том, чтобы начать совместную жизнь. Тем более что никаких серьезных препятствий к тому не было.

Я рассказываю все это, чтобы вам стало ясно: не существовало никаких объективных предпосылок к желанию радикально изменить мою жизнь. Я сам не могу найти никаких разумных объяснений тому, что произошло со мной. Должно быть, в какой-то момент между мной и человеком, встреча с которым вовлекла меня в бесконечную цепь событий, противоречащих не только привычному для меня образу жизни, но и всем моим представлениям о том, что следует и чего не следует делать разумному индивиду, возникла необъяснимая, мистическая связь, разорвать которую мы оба оказались не в силах. Конец всему положила лишь смерть одного из нас.

Но ведь это нельзя считать разумным объяснением?

Впрочем, вы сможете судить об этом только после того, как услышите всю историю.

Итак, в день своего тридцатипятилетия я получил подарок, о котором может только мечтать литературовед. Моя знакомая купила для меня место в туристической группе, отправляющейся на однодневную экскурсию в Лондон XVI века. Тот год, о котором идет речь, был сопряжен с 1589 годом. Следовательно, я имел реальную возможность своими глазами увидеть Уильяма Шекспира, который в то время перебрался из Стратфорда в Лондон, присоединился к театральной труппе «Комедианты Пембрука» и даже, возможно, уже пробовал себя как драматург, занимаясь переложением чужих пьес.

Конечно, я мог и сам купить для себя экскурсию в прошлое, но не делал это по одной простой причине – мне было страшно прикоснуться к объекту собственных исследований. Я ужасно хотел увидеть живых Марло, Нэша, Грина, Джонсона и, конечно же, самого Шекспира, но при этом боялся, что реальные образы окажутся несоответствующими тем представлениям, которые сложились у меня об этих людях в результате изучения их творчества. Именно поэтому я постоянно откладывал экскурсию в прошлое.

Теперь же, когда мне в руки был торжественно вручен билет с датой и временем отправления, у меня не оставалось иного выбора, как только подчиниться судьбе. Что я и сделал, следует признаться, не без радости.

Вместе с остальными членами экскурсионной группы я прослушал трехчасовую лекцию о правилах поведения во время путешествия в прошлое, после чего все мы дали подписку об ответственности за нарушение требований, с которыми нас ознакомили. На другой день каждому участнику предстоящей экскурсии была введена универсальная вакцина, которая должна была защитить нас от инфекционных болезней, свирепствовавших на территории Европы в Средние века. Еще один день ушел на то, чтобы с помощью ускоренного психотехнического курса усвоить староанглийский язык и кое-что из обычаев и манер поведения, свойственных тому времени. А в довершение всего – имплантат под кожу левого плеча был введен с персональным кодом, позволявшим оператору, наблюдающему за группой, безошибочно определить местонахождение каждого туриста. Сам же турист, в случае необходимости, мог с помощью этого устройства подать сигнал бедствия.

Последнее мне особенно не понравилось. Я не могу сказать точно, в чем тут было дело, но мне казалось, что тот мир, то время, которое я собирался покинуть, хотело поставить на мне свое клеймо, привязать меня к себе, чтобы я, не приведи господи, вдруг не исчез навсегда. Почему-то сразу пришли на память эпизоды исторических фильмов о странах с тоталитарным режимом, где каждый гражданин в той или иной форме получал свой идентификационный номер, чтобы идти с ним по жизни, словно маркированная деталь механизма, которую, в случае надобности, не составляло труда заменить на аналогичную.